Вильгельм фон Гумбольдт подчёркивал творческий характер языка: «В языке следует видеть не какой-то материал, который можно рассмотреть в его совокупности или передать часть за частью, а вечно порождающий сам себя организм, в котором законы порождения определены, но объём и в известной мере также способ порождения остаются совершенно произвольными. Усвоение языка детьми – это не ознакомление со словами, не простое закладывание их в памяти и не подражательное лепечущее повторение их, а рост языковой способности с годами и упражнениями».
В связи с этим Вильгельм фон Гумбольдт трактует противоречие между неизменностью и изменчивостью языка: «В каждый момент и в любой период своего развития язык… представляется человеку в отличие от всего уже познанного и придуманного им – неисчерпаемой сокровищницей, в которой дух всегда сможет открыть что-то ещё не почувствованное. Так на деле и происходит всякий раз, когда язык перерабатывается поистине новой и великой индивидуальностью… Язык насыщен переживаниями прошлых поколений и хранит их живое дыхание, а поколения эти через звуки материнского языка, который и для нас становится выражением наших чувств, связаны с нами национальными и родственными узами. Эта отчасти устойчивость, отчасти текучесть языка создаёт особое отношение между языком и поколением, которое на нём говорит». Выше приведено важное положение о динамике языкового развития, о связи каждого состояния языка с предшествующим и последующим.
Важны для последующего развития вопроса о причинах языковых изменений и такие слова Вильгельма фон Гумбольдта: «Ясно, до чего ничтожна сила одиночки перед могущественной властью языка… и всё-таки каждый со своей стороны в одиночку, но непрерывно воздействует на язык, и поэтому каждое поколение, несмотря ни на что, вызывает в нём какой-то сдвиг, который, однако, часто ускользает от наблюдения». [1, 74]
Вера в определяющее воздействие языка на духовное развитие народа лежала в основе философии языка Вильгельма фон Гумбольдта. Изучая язык испанских басков, резко отличающийся от языков индоевропейской семьи, Гумбольдт пришёл к мысли о том, что разные языки – это не просто разные оболочки общечеловеческого сознания, но различные видения мира. [6, 37]
Предназначение языка, по Гумбольдту, состоит в том, чтобы:
1. осуществлять превращение мира в мысли;
2. быть посредником в процессе взаимопонимания;
3. служить средством для развития внутренних сил человека, оказывая стимулирующее воздействие на силу мышления, чувства и мировоззрение говорящих. Язык, по Гумбольдту, есть орган, образующий мысль; мышление не просто зависит от языка вообще, языки – это органы оригинального мышления наций. [2, 123]
Язык помогает человеку познать мир, и в то же время это познание зависимо от языка: «Как отдельный звук встаёт между предметом и человеком, так и весь язык выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне. Человек окружает себя миром звуков, чтобы воспринять в себя и переработать мир вещей… Человек… живёт с предметами так, как их преподносит ему язык… И каждый язык описывает вокруг народа, которому принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка». Здесь Гумбольдт высказывает точку зрения о том, что многое в представлении человека о мире обусловлено его языком. В XIX веке эту мысль развил Б. Уорф.
Вильгельм фон Гумбольдт выделяет в связи с этим два способа освоения иностранного языка. Если мы освоили его адекватно, то такое освоение «можно было бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем видении мира». Однако чаще этого не происходит, поскольку «мы в большей или меньшей степени переносим на иностранный язык своё собственное миропонимание и, более того, своё собственное представление о языке.
Говоря о звуковой стороне языка, Вильгельм фон Гумбольдт исходил из не очень развитого состояния фонетики того времени и даже смешивал звук с буквой. И в то же время у него присутствуют высказывания, предвосхищающие идей, сложившиеся в фонологии лишь столетие спустя: «В языке решающим фактором является не обилие звуков, а, скорее, наоборот, - гораздо существеннее строгое ограничение числа звуков, необходимых для построения речи, и правильное равновесие между ними. Языковое сознание должно, поэтому содержать… предчувствие всей системы в целом, на которую опирается язык в данной индивидуальной форме. Здесь уже проявляется то, что, в сущности, проявляется во всём процессе образования языка. Язык можно сравнить с огромной тканью, все нити которой более или менее связаны между собой и каждая – со всей тканью в целом».
Среди единиц языка Вильгельм фон Гумбольдт выделял, прежде всего, слово. Выступая против традиционных наивных представлений о происхождении языка, он писал: «Нельзя себе представить, чтобы сознание языка начиналось с обозначения словами предметов, а затем уже происходило соединение слов. В действительности речь строится не из предшествующих ей слов, а, наоборот, слова возникают из речи». В то же время любая речь членится на слова; «слово образует границу, вплоть до которой язык в своём созидательном взаимодействии действует самостоятельно». То есть слова уже даны говорящему языком, тогда как «для предложения и речи язык устанавливает только регулирующие схемы, предоставляя их индивидуальное оформление произволу говорящего».
Наряду со словами Вильгельм фон Гумбольдт выделял и корни. Он разграничивал корни «как продукт частной рефлексии и результат анализа слов», то есть, «как результат работы грамматистов», и существующие в ряде языков реальные корни, нужные говорящему в связи с «определёнными законами деривации». [1, 75]
В связи с внутренней формой языка Вильгельм фон Гумбольдт затрагивает проблему, которая позже стала трактоваться как различие значения и смысла слова. С точки зрения образования понятия «слово – не эквивалент чувственно воспринимаемого предмета, а эквивалент того, как он был осмыслен речетворческим актом в конкретный момент изобретения слова. Именно здесь – главный источник многообразия выражений для одного и того же предмета… Язык представляет нам не сами предметы, а всегда лишь понятия о них».
Такой способ образования понятий характерен для каждого народа, поэтому «влияние национального своеобразия обнаруживается в языке… двояко: в способе образования отдельных понятий и в относительно неодинаковом богатстве языков понятиями определённого рода». Здесь Вильгельм фон Гумбольдт исходил из разных уровней развития зыков, который проявлялся не только в звуковой форме, но и в образовании понятий. Вновь самыми богатыми языками признаются санскрит и древнегреческий. [1, 75-76].
Порождение языка, по Гумбольдту, составляет синтетический процесс сплачивания понятия со звуком, превращающий звук в живое выражение мысли. Синтез включает в себя два логически последовательных, а в реальности – одновременных момента:
1. расчленение бесформенной субстанции звука и мысли и формирование артикулированного звука и языкового понятия;
2. соединение их в единое целое до чистого проникновения друг в друга. [2, 123]
Ни звук, ни внутренняя форма языка не создают язык сами по себе, необходим их синтез: «Соединения языковых форм с внутренними языковыми законами придаёт завершённость языкам, и высшая ступень их завершённости знаменуется переходом этой связи, всегда возобновляющейся в одновременных актах языкотворческого духа, в их подлинное и чистое взаимопроникновение. Начиная со своего первого элемента, порождение языка – синтетический процесс, синтетический в том подлинном смысле слова, когда синтез создаёт нечто такое, что не содержалось ни в одной из сочетающихся частей как таковых». Этот процесс завершается, только когда весь строй звуковой формы прочно и мгновенно сливается с внутренним формообразованием. Благотворным следствием этого является полная согласованность одного элемента с другим. Фактически, здесь речи идёт о том, что позднее получило название двусторонности знака, и ещё раз здесь Вильгельм фон Гумбольдт подчёркивает системность языка, взаимосвязанность его элементов. [1, 76].
В связи с тем, что теория Гумбольдта разносторонняя и несколько противоречивая, она нашла развитие в современных лингвистических течениях американского и европейского неогумбольдтианства.
Неогумбольдтианство
Неогумбольдтианство – направление языкознания, характеризующееся преимущественным вниманием к семантической стороне языка, стремлением изучить язык в тесной связи с культурой данного народа, но преувеличивающее активную роль языка в процессах мышления и познания. Направление существует в двух разновидностях – европейской и американской.
Европейское неогумбольдтианство возникло в 20-х гг. 20 в. (главным образом в Германии) как реакция на односторонность младограмматической теории с её преимущественным интересом к «формальной» грамматике. Оно ставило своей целью возрождение «подлинного» сравнительного языкознания в духе идей Вильгельма фон Гумбольдта. Основные положения европейского неогумбольдтианства были сформулированы Л. Вайсгербером и разрабатывались также Й. Триром, Х. Глинцем, Х. Хольцем, Г. Ипсеном, П. Хартманом, Х. Гиппером и другими. Философская основа европейского неогумбольдтианства – неокантианское учение Э. Кассирера, согласно которому понятия не являются отражением объективной действительности, а представляют собой продукты символического познания, т. е. познания, обусловленного языковыми знаками, или символами.