«Роман в письмах» (стр. 4 из 4)

Однако, на мой взгляд, сопоставление эпистолярного романа с повестью возможно и на уровне сюжета и проблематики.

В этом отношении необходимо вспомнить историю создания «Пиковой дамы», до сих пор не выясненную до конца.

Практически всеми исследователями отмечен факт резкого изменения характера Германна, по сравнению с первоначальным характером (имеется в виду герой отрывка «Теперь позвольте ближе познакомить вас»). Основные черты характера последнего, скорее всего, отразились в образе героя поэмы «Медный всадник», работа над которой шла параллельно.

При этом остается неизвестным, какую роль отводил Пушкин в планах повести старой графине, и была ли среди героев ее бедная воспитанница.

Учитывая, что творческая история «Пиковой дамы» охватывает временный промежуток с 1828 по 1833 гг., а также появление в окончательном варианте фигуры компаньонки, представляется возможным связать изменение характера Германна с обращением к незаконченному эпистолярному роману 1829 г. и Факт его непосредственного влияния на повествование о трех картах.

Рассмотрим подробнее данное предположение. И в том и в другом произведении перец нами своеобразная, опосредованная перекличка веков.

Собирательный (по Сидякову) образ графини воплотил для Пушкина черты старой аристократии, хранительницы заветов русского общества 18 столетия.

Уже в 1-ой главе приоткрыт ее мир - романтические нравы ее молодости, где стреляются от жестокости дам, проматывают миллионы и таинственный граф может подарить чудесную способность выигрыша.

Иное дело современный мир, мир «молодых людей, расчетливых в своем тщеславии», героями которого становятся люди с «душой Мефистофеля», а в романах торжествует порок. Меняется эпоха, меняются нравы - подчеркивает Пушкин.

Постояв перед мертвой старухой, ужасаясь лишь «невозвратной потерей тайны, от которой ожидал обогащения», идет по потайной лестнице Германн, «волнуемый странными чувствованиями». По этой самой лестнице, думал он, может быть лет шестьдесят назад, в эту самую спальню, в такой же час, в шитом кафтане, причесанный a l’oiseau royal («журавлем»), прижимая к сердцу треугольную свою шляпу, прокрадывался молодой счастливец, давно уже истлевший в могиле, а сердце престарелой его любовницы сегодня перестало биться». (т. VI ст. 396).

Иронический конец фразы подчеркивает неизбежное отступление старого перед новым. Об этом же свидетельствует и описание спальни старой графини:

«Полинялые штофные кресла и диваны с пуховыми подушками, с сошедшей позолотой стояли в печальной симметрии около стен, обитых китайскими обоями». (VI, 337)

Та же самая картина представляется взору Лизы из «Романа в письмах», читающей старые романы: «Ты не можешь вообразить, как странно читать в 1829 году роман, писанный в 775-м. Кажется, будто вдруг из своей

Гостиной входим мы в старинную залу, обитую штофом, садимся в атласные кресла, видим около себя странные платья, однако же, знакомые лица, и узнаем в них наших дядюшек и бабушек, но помолодевшими. Большей частью эти романы не имеют другого достоинства»... Затем следует совет - написать новый роман, по «старой канве вышить новые узоры" и "представить в маленькой раме картину света и людей». (6. Лиза - Саше VI, 67)

С этой точки зрения посмотрим на «Пиковую даму».

«Старая канва» в ней отчетливо присутствует, - а именно, схема сентиментального романа: переписка соблазнителя с невинной девушкой и достижение им цели.

А далее следует «новый узор»: «Итак, эти страстные письма, эти пламенные требования, это дерзкое преследование, все это было не любовь! Деньги, - вот что желала его душа! Не она могла утолить его желание и осчастливить его!»(VI, 345).

Причем, как замечено в «Романе в письмах» - роль женщин не изменяется: «Наивная мечтательница» Лизавета Ивановна верит в чувство Германна и действует по предложенной им схеме. «Способы же нравиться в мужчине («Роман в письмах») зависят от моды, от минутного мнения».

«Портрет, набросанный Томским, сходствовал с изображением, составленным ею самою (Лизаветой Ивановной), и «благодаря новейшим романам, это, уже прошлое, лицо пленяло и пугало ее воображение». (VI, 344)

Отметим, что черты нового героя (единственного, как и образ компаньонки в завершенной прозе Пушкина), героя века прозы и расчета, впервые были обозначены в характере Владимира, героя «Романа в письмах».

Сидяков так характеризует этот тип: «В лице Германна воссоздается психологический тип, уже определившейся в действительности, но еще не достаточно отчетливый в социальном плане. Это тип героя, любой ценой стремящегося к благополучию, не останавливающийся ни перед чем в достижении своей цели».

Исследователи также обращают внимание на связь «Романа в письмах» с циклом «Повести Белкина». При работе над ним Пушкин прямо использует характеристику помещичьего семейства из «Романа в письмах» (см. начало «Метели»), а также некоторые другие детали, включая и характеристику уездных барышень и мотив неравенства влюбленных, частично перенесенный отсюда в «Барышню-крестьянку», возможно, что и утраченная часть 9-го письма, начинающаяся словами: «Чины в России необходимость хотя бы для одних станций, где без них не добьешься лошадей...», отозвалась потом в «Станционном смотрителе».(9. Ответ друга VI, 74)

Кроме использования намеченных в эпистолярном романе тем, наиболее существенное влияние на последующую прозу Пушкина (включая рассматриваемые произведения) безусловно оказала форма романа. С этой точки зрения следует признать экспериментальный характер произведения, поиск оптимальной формы повествования.

Эпистолярность во многом устраивала Пушкина при переходе от романа в стихах к роману в прозе. Этот жанр оптимально сохранял ту свободу художественного пространства, которая была найдена в «Евгении Онегине». «Роман в письмах» дал возможность впервые перенести в прозу некоторые немаловажные для свободы пушкинского повествования детали, которые неоднократно отмечались пушкинистами в зрелой прозе писателя:

1. Эпистолярность давала необходимую множественность точек зрения на события и поступки персонажей, как условие «объективного» повествования, лишенного авторской морализации, а также расширение объекта самого повествования.

2. Насыщенность текста сюжетными и словесными мотивами прошлой и современной литературы. В применении к «Повестям Белкина» об этом писали Хализев и Шушунова: «Понятность цикла всем и каждому парадоксально сочетается с его обращенностью к другу-читателю, единомышленнику, с полуслова, улавливающему оттенки смысла» . (гл.4 с.44). Сказанное в полной мере можно отнести к «Роману в письмах». Жанр письма даже провоцировал особую «литературность» высказываний героя. Они естественно выражали себя с помощью прочитанных книг.

3. Указание на литературную традицию и отторжение ее, с цепью подчеркнуть принципиально новый характер прозы. В «Повестях Белкина» это проявилось в конечном стремлении подставного автора облечь житейские истории «в корсет литературности, в глазах Пушкина - устаревшей, а потому забавной». О бытии традиции в "Романе в письмах" подробно говорилось во 2-ой главе.

4. Введение в повествование момента игры, смены масок («Барышня-крестьянка», «Метель», «Гробовщик») эпистолярность, дававшая многое, все-таки была отвергнута Пушкиным, блестяще решившим задачу свободы прозаического текста путем введения фигуры подставного автора. Видимо, и причину незаконченности текста следует искать в том, что Пушкина, прежде всего не устраивала форма повествования. В связи с этим рискну высказать следующее предположение:

Для Пушкина, по всей видимости, важно было решение проблемы личности автора, взгляд которого не только сходится в какие-то моменты со взглядами героев, но и одновременно наблюдает за происходящим со стороны, порой не соглашаясь с героями, иронизируя над ними.

Так было в романе в стихах, так стало, благодаря подставному автору и в прозе. В эпистолярном романе автор вынужден слиться с героями, либо

раздать свои мысли нескольким персонажам (как в «Романе в письмах»).

Кроме того, на мой взгляд, это наиболее существенно, для эпистолярного романа характерна определенная психологическая тенденция. Не случайно Чичерин отмечал, что психологическая мотивировка образа Лизы дана в несколько необычной для Пушкина манере.

Частное письмо предполагает слишком откровенное обнажение внутренней жизни героя. Для Пушкина такое откровенное вторжение возможно лишь в исключительных случаях (письма Татьяны и Онегина). Психология героев дана главным образом через объективные черты. Лишь в минимальных масштабах, кратко, почти намеками, Пушкин непосредственно говорит о чувствах, и еще меньше о мыслях своих героев».

Выводы

Итак, рассмотрение «Романа в письмах» в контексте творчества Пушкина позволяет заметить некоторые новые черты, свойственные как самому этому произведение, так и произведениям, с ним соприкасающимся.

1. Сопоставление с «Евгением Онегиным» выявляет общие мотивы двух романов, позволяет увидеть, как они видоизменяются при переходе из мира поэзии в мир прозы.

2. Постановка «Романа в письмах» рядом со «светскими повестями» обнаруживает становление пушкинской психологической манеры.

3. Мысль о сопоставлении психологических типов двух веков развивается Пушкиным в «Пиковой даме». Германна можно рассматривать как заострение и переакцентировку некоторых черт, намеченных в характере героя «Романа в письмах».

4. Сближение «Романа в письмах» с «Повестями Белкина» показывает, как используются в форме повествования от третьего лица некоторые черты поэтики, намеченные эпистолярным романом. Форма «Романа в письмах» осознается в результате как во многом экспериментальная.

Список использованной литературы

I. ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ТЕКСТЫ

1. А.С. Пушкин СС в 10 томах, Москва, 1954 год

II. НАУЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Сидяков Л.С. «Художественная проза» А.С.Пушкина, Рига,1973 года.

2. Бочаров С.Г. «Поэтика Пушкина» М.: Наука, 1974 год

3. Брюсов В.Я. «Мой Пушкин» М.; Л,1929 год

4. Петрунина Н.Н. «Проза Пушкина» Л.,1987г.

5. Непомнящий В. «Поэзия и судьба» М. Советский писатель,1983г

6. Терехов А.Е. «Пушкин «Евгений Онегин» М.,1980г.

7. Маранцман В. Г. «Роман «Евгений Онегин» в школьном изучении

М. Просвещение,1983.

8. Гуковский Г.А. «Пушкин и проблемы реалистического

стиля» М. Гослитиздат,1957г

9. Альми И.Л. «О некоторых особенностях литературного

характера в пушкинском произведении» // «Болдинские чтения», Горький,1986 год.

10.Хализев-Шушунова «Цикл А.С.Пушкина «Повести Белкина» М. Высш. школа, 1989 год.