Действительно, по общему правилу должник, не исполнивший обязательства (не связанного с осуществлением последним предпринимательской деятельности) либо исполнивший его ненадлежащим образом, несет ответственность при наличии вины; бремя доказывания отсутствия вины возложено на самого должника (п. 1 ст. 401 ГК). Вместе с тем вопрос о вине должника (либо о его невиновности) возникает лишь тогда, когда речь идет о невозможности исполнения обязательства, что в первую очередь и должен доказать должник. В случае, когда должник не исполняет обязательство, несмотря на то что имеет возможность его исполнить, его вина явствуется сама собой. И в этом смысле с точки зрения права не имеет значения, имел ли должник намерение причинить кредитору убытки либо просто не проявил диктуемую имущественным оборотом степень заботливости и осмотрительности и в результате не принял меры, необходимые для исполнения обязательства надлежащим образом[57].
Специфика же денежных обязательств, как это, например, было убедительно показано Л.А. Лунцем, состоит в том, что для должника всегда возможно его надлежащее исполнение[58]. Поэтому ситуация, когда бы исполнение денежного обязательства оказалось для должника невозможным, в принципе исключается. Следовательно, применительно к денежному обязательству должно быть исключено и такое условие ответственности за его неисполнение или ненадлежащее исполнение, как вина должника.
Образцом для такого, прямо скажем, желательного подхода судебно-арбитражной практики к решению вопроса о вине должника по денежному обязательству может служить выработанный той же судебно-арбитражной практикой подход к ответственности должника за неисполнение денежного обязательства, связанного с осуществлением им предпринимательской деятельности, закрепленный обязательным для всех судов разъяснением, содержащимся в п. 5 Постановления Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14. Согласно названному разъяснению суды должны учитывать, что в соответствии с п. 3 ст. 401 ГК отсутствие у должника денежных средств, необходимых для уплаты долга по обязательству, связанному с осуществлением им предпринимательской деятельности, не является основанием для освобождения должника от уплаты процентов, предусмотренных ст. 395 Кодекса.
Необходимо обратить внимание на то, что общее правило о форс-мажоре как основании освобождения от ответственности выражено в следующей формуле: "...лицо, не исполнившее или ненадлежащим образом исполнившее обязательство при осуществлении предпринимательской деятельности, несет ответственность, если не докажет, что надлежащее исполнение оказалось НЕВОЗМОЖНЫМ (выделено нами. - В.В.) вследствие непреодолимой силы, то есть чрезвычайных и непредотвратимых при данных условиях обстоятельств" (п. 3 ст. 401 ГК). Очевидно, что непреодолимая сила не может выполнять роль основания освобождения должника от ответственности за неисполнение денежного обязательства именно вследствие того, что в отношении такого рода обязательств у должника (даже при отсутствии денег) всегда имеется возможность для его надлежащего исполнения. Очевидно также, что данное обстоятельство (всегда наличествующая возможность исполнения денежного обязательства) нисколько не зависит от того, связано ли соответствующее обязательство с осуществлением должником предпринимательской деятельности.
Представляется, что аналогичный подход был бы логически оправданным и при применении ответственности в виде узаконенных процентов по ст. 395 ГК за неисполнение или просрочку исполнения "обычных" денежных обязательств, не связанных с предпринимательской деятельностью, поскольку и в этом случае отсутствие у должника денег не делает невозможным исполнение соответствующего обязательства (независимо от вины последнего) и, стало быть, не может служить основанием освобождения должника от ответственности.
Очевидным свидетельством того обстоятельства, что в судебно-арбитражной практике узаконенные проценты за пользование чужими денежными средствами рассматриваются в качестве самостоятельной формы гражданско-правовой ответственности, отличной от неустойки, являются постановка и решение проблемы определения соотношения процентов по ст. 395 ГК и неустойки за просрочку денежного обязательства в ситуации, когда последняя предусмотрена законом или договором.
В Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 (п. 6) имеются следующие разъяснения по данному вопросу. В денежных обязательствах, возникших из договоров, в частности предусматривающих обязанность должника произвести оплату товаров, работ или услуг либо уплатить полученные на условиях возврата денежные средства, на просроченную уплатой сумму подлежат начислению проценты на основании ст. 395 ГК. В тех случаях, когда законом либо соглашением сторон предусмотрена обязанность должника уплачивать неустойку (пени) при просрочке исполнения денежного обязательства, суды должны исходить из того, что кредитор вправе предъявить требование о применении одной из этих мер, не доказывая факта и размера убытков, понесенных им при неисполнении денежного обязательства, если иное прямо не предусмотрено законом или договором.
Непосредственное отношение к рассматриваемой проблеме имеет разъяснение, также данное в вышеуказанном Постановлении от 8 октября 1998 г. N 13/14, согласно которому если определенный в соответствии со ст. 395 ГК размер (ставка) процентов, уплачиваемых при неисполнении или просрочке исполнения денежного обязательства, явно несоразмерен последствиям просрочки исполнения денежного обязательства, суд, учитывая компенсационную природу процентов, применительно к ст. 333 ГК (т.е. в силу аналогии закона) вправе уменьшить ставку процентов, взыскиваемых в связи с просрочкой исполнения денежного обязательства. При этом должны учитываться изменения размера ставки рефинансирования Банка России в период просрочки, а также иные обстоятельства, влияющие на размер процентных ставок (п. 7 рассматриваемого Постановления).
В пользу самостоятельного характера такой меры гражданско-правовой ответственности, как узаконенные проценты, взимаемые за просрочку денежного обязательства (ст. 395 ГК), свидетельствует и особый понятийный аппарат, характерный только для данной меры ответственности. Например, когда говорят об ответственности в виде повышенных процентов по договору займа или по кредитному договору, имеют в виду ситуации, когда в соответствующем договоре установлено увеличение размера процентов (первоначально назначенных в качестве платы за пользование суммой займа или кредита) в связи с просрочкой уплаты долга; размер ставки, на которую увеличивается плата за пользование займом в судебно-арбитражной практике, считается иным размером процентов, установленных договором в соответствии с п. 1 ст. 395 ГК. Поэтому при наличии в одном договоре займа (кредита) условий о начислении при просрочке возврата долга повышенных процентов, а также неустойки за то же нарушение (за исключением штрафной) кредитор вправе предъявить требование о применении только одной из названных мер ответственности.
К такой мере ответственности, как узаконенные проценты за просрочку денежного обязательства, относится и специфическая проблема так называемых сложных процентов (процентов на проценты). Например, в Постановлении Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. N 13/14 (п. 15) имеется разъяснение, согласно которому на сумму несвоевременно уплаченных процентов за пользование заемными средствами, когда они подлежат уплате до срока возврата основной суммы займа, проценты на основании п. 1 ст. 811 ГК не начисляются, если иное прямо не предусмотрено законом или договором.
Таким образом, проценты, взимаемые за неисполнение (просрочку исполнения) денежных обязательств (ст. ст. 395, 811 ГК) являются самостоятельной (наряду с возмещением убытков и уплатой неустойки) формой гражданско-правовой ответственности. Применительно к договору займа ст. 811 ГК устанавливает ответственность (не являющуюся неустойкой) за просрочку исполнения денежного обязательства (невозврат займа) в форме узаконенных процентов (ст. 395 ГК), исчисляемую в процентах к основной сумме долга. Указанная ответственность применяется в связи с просрочкой возврата суммы займа и влечет начисление процентов на сумму займа без учета начисленных процентов за пользование заемными средствами, т.е. платы за пользование заемными средствами (п. 1 ст. 809 ГК).
Заключение
Завершая рассмотрение института займа и товарного кредита в гражданском праве России, еще раз подчеркнем те принципиальные моменты и характерные черты этих институтов, которые были выявлены в результате анализа действующего законодательства, судебно-арбитражной практики и основных положений отечественной цивилистической доктрины.
Заем и товарный кредит – два самостоятельных института. Объединение займа и товарного кредита в одну главу – законодательный прием, преследующий цели соблюдения юридической экономии, а также более или менее централизованного регулирования денежного обязательства. Кроме того, благодаря своей универсальной конструкции, заем имеет своим предметом не только деньги, но и другие вещи, определенные родовыми признаками. В указанном случае заем не является денежным обязательством при условии беспроцентности. Если же в договоре будет содержаться условие о процентах, имеющих денежный эквивалент, такой заем следует считать денежным обязательством. Поскольку заем представляет собой долг в чистом виде, его конструкция представляет практический интерес для участников гражданского оборота благодаря возможности новировать долг в заемное обязательство, вследствие чего проценты по денежному обязательству смогут начисляться взамен штрафов и неустойки, предусмотренных прежним договором.