Русский язык создавался и создается на огромной территории нашей страны, полной и разнообразной по географическим условия и племенам и народностям, живущим на ней. Благотворное влияние на его развитие оказал и второй, церковнославянский, язык. По мнению Алексея Александровича Шахматова*** и многих других специалистов, наш литературный язык, по существу, язык церковнославянский, в который лишь введены элементы русского народного языка, множества диалектов. Неудивительно, что русский язык необычайно богат.
В язык входят и некоторые, ставшие уже символами, культурные явления, например, не только поговорки, пословицы, фразеологизмы, отдельные выражения и цитаты из басен Крылова, из "Горе от ума", из пьес Островского, произведений Лескова, из русских романсов и опер, но и целые образы: Обломов, Фамусов, Репетилов, Скалозуб, Митрофанушка и так далее живут своей собственной жизнью. «К языку относится все увиденное "глазами языка" и языковым искусством созданное»[3]. Безусловно, оказали влияние на формирование русского языкового сознания и образы мировой литературы, культуры, науки, войдя через живопись, музыку, переводы. Созданная русским языком культуросфера (если можно так сказать, используя выражение Вернадского) была необычайно богата, однако сейчас она катастрофически быстро беднеет. Происходит это не только потому, что язык перестал творить и видеть многие явления. С исчезновением некоторых из них исчезает и слово. Вот, допустим, слово "учтивость". В пассивном языке оно еще существует. Мы понимаем, что оно означает, но очень редко его произносим. Гибнет слово, и исчезает само явление, которое с этим словом связано.
Вначале было слово - не только как лингвистический феномен, но как логос. Это начальное словотворчество, оно сейчас стремительно падает, а вместе с тем обедняется культура.
Когда в школах в 1918 году запретили преподавать Священное писание, особенно Ветхий завет и церковнославянский язык, это нанесло огромнейший урон. Исчезло множество слов, связанных с церковнославянским бытом, с Библией, с Псалтырем, стали непонятными многие выражения из псалмов и т.д. Оторвался целый пласт русской культуры.
Культура представляет собой органическое целое, которое все время меняется, причем движение не останавливается традицией и накоплением ценностей, а регулируется. Культуру народа как целое можно уподобить леднику, медленно и мощно двигающемуся.
Рассмотрим это явление на примере литературы. Считается, что литература есть отражение действительности и мира. Однако это совершенно неверное мнение. Литература самодостаточна, она сама способна оказывать влияние на окружающий мир. Существует, например, такое явление, как развитие культуры русского романа XIX века из сюжетопостроения и образов, к примеру, из «Евгения Онегина» Пушкина. Ни один из типов, созданных великими русскими писателями Грибоедовым, Гоголем, Крыловым, Фонвизиным, не исчезает из литературы. У Салтыкова-Щедрина, например, действуют Репетилов, Скалозуб, Чичиков, Митрофанушка. Они продолжают жить в новой среде, у них рождаются дети, внуки, которые, в свою очередь, становятся чрезвычайно характерными для своей эпохи. Если проанализировать русскую литературу с этой точки зрения, то есть с точки зрения литературной традиции, то вся она предстанет как единое огромное литературное произведение.
Любопытно, что Достоевский в своих ранних повестях пользуется тем приемом, который потом развил Салтыков-Щедрин. При этом он вводит в свои "Зимние заметки о летних впечатлениях", "Записки из подполья" еще и античную литературу, а также современную ему французскую, немецкую, английскую.
«Русская культуросфера одна способна убедить каждого образованного человека в том, что он имеет дело с великой культурой, великой страной и великим народом. Для доказательства этого факта нам не требуется в качестве аргументов ни танковых армад, ни десятков тысяч боевых самолетов, ни ссылок на наши географические пространства и залежи природных ископаемых»[4].
Сейчас огромную популярность (особенно в Петербурге) получила идея, согласно которой нас следует причислять к евразийцам. Лихачев был крайне против этого направления. Как некое эмоциональное течение оно возникло в 1921 г. в среде русской эмиграции в Болгарии, но в целом исходило из той эмоции, которую задал Блок в стихотворении "Скифы". Основная причина возникновения этого течения - военные поражения России, а его бурное развитие в эмиграции объясняется тем, что на это наслоились события, связанные с октябрьским переворотом. Национальные чувства русских были ущемлены, и они провозгласили себя азиатами, которым не писаны европейские законы. Да, мы потерпели поражение, но еще посмотрим, чем обернется ваша победа. "Придите в наши мирные объятья" - вот формула, заданная Блоком.
Между тем азиатское начало в русской культуре - не более чем мираж. Мы находимся между Европой и Азией лишь географически. Если смотреть на Россию с Запада, то она, конечно, расположена на Востоке, или, по крайней мере, между Востоком и Западом. Но ведь, например, французы видели Восток в Германии, а немцы, в свою очередь, усматривали его в Польше. При этом, вопреки рассудку, Восток всегда выступал как нечто оценочное и более низкое, чем Запад. С этой точки зрения евразийство в какой-то мере умаляет значение русской культуры.
Замечательный русский археолог Анатолий Леопольдович Якобсон* утверждал, что никаких восточных заимствований в древнерусской архитектуре нет, есть лишь отдельные элементы в орнаментах XVI века. Примечательно также, что вся восточная тематика в древнерусской литературе приходила к нам с Запада, ни один сюжет не пришел непосредственно с Востока. То же можно», сказать о восточных мотивах в творчестве Пушкина, которое охватывало собой весь культурный мир своего времени. Россия не знала типичных для Сербии, Болгарии и существовавших даже в Польше и Венгрии "потурченцев", то есть представителей своих, коренных, народностей, принявших ислам. Симеон Бекбулатович, которого Грозный посадил на царство для устрашения, был чисто театральной, балаганной, скоморошьей фигурой. А вот Казанское царство воспринималось серьезно, его силой гордились, храбрость татар воспевалась, татарские князья были признаны в своем княжеском достоинстве (Юсуповы, а в XIX веке эмиры Бухарские были, кстати, богаче царствующих Романовых).
Для России, как и для Европы - например, Испании, Италии, Венгрии, Сербии - всегда большее значение имело противопоставление Юга и Севера, то есть Византии и Скандинавии, чем Востока и Запада. С Юга, из Византии и Болгарии к нам пришла духовная европейская культура, а с Севера - другая, языческая, дружинно-княжеская военная культура Скандинавии. Русь естественнее было бы назвать Скандовизантией, чем Евразией. Мы принадлежим к европейской культуре, и наша культурная среда - европейская. Примечательно, что именно Европа, точнее, европейская университетская культура лучше всего понимает культуры других стран, времен и народов: античную, ближневосточную, египетскую, африканскую, исламскую, буддийскую. По сути дела, это общечеловеческая культура.
Итак, культура представляет собой единство, из которого нельзя удалить ни одной части без ущерба для остальных. Это целостная динамическая среда, и все ее составляющие должны развиваться вместе...
Культура не имеет границ, замкнутость неизбежно ведет к ее обеднению и вырождению, гибели индивидуальности. Здесь могут действовать две, казалось бы, противоположные тенденции. С одной стороны, национальный мазохизм, не принятие всего, что связано с Россией и русским народом, а с другой - наоборот, ущемленный патриотизм (по выражению Достоевского), который умаляет значение всего, что окружает русский народ, провозглашает особую миссию, особую национальную судьбу России. Эти тенденции порождены национальным комплексом, национальной ущемленностью, которые сейчас получили столь широкое распространение. В результате страдает наша культура. Преодолевая в себе эту национальную закомплексованность, мы должны решительно отвергнуть попытки увидеть спасение отечественной культуры в нашем положении между Азией и Европой, в весьма сомнительной теории евразийства. Мы принадлежим к европейской университетской культуре, изучающей и усваивающей все ценное, что накопила человеческая цивилизация, и именно это открывает нам ворота ко всем другим культурам.
«Концепция Достоевского об универсальности, общечеловечности русских верна лишь в том отношении, что мы близки к остальной Европе, обладающей как раз этим качеством общечеловечности и одновременно позволяющей сохранить собственное национальное лицо каждому народу.»[5].
Лучшим доказательством тому является дореволюционная Российская академия наук, уделявшая большое внимание востоковедению, знанию других стран. Петербург и Москва являлись центрами грузинской и армянской культур, здесь развивались арабистика, китаеведение, японистика, африканистика, финно-угроведение, кавказоведение, индология, тюркология, были собраны богатейшие коллекции на Аляске, в Полинезии.
Многонациональный общечеловеческий характер русской культуры сказался на языке, музыке, живописи, балете, литературе, и сейчас очень важно не дать ей ослабнуть, потерять цельность. Необходимо развивать нашу университетскую, академическую культуру, представленную в первую очередь академией, делать все возможное, чтобы возродить культурную традицию России.