значение.»
На революционное движение он давал значительные суммы. Когда же в
1905 году разразилась первая революция и потом резкая реакция, что – то
произошло в его психике, и он застрелился. Это случилось в Ницце.
Вдова привезла в Москву для похорон закрытый металлический гроб.
Московские болтуны пустили слух, что в гробу не Савва Морозов.
Жадные до всего таинственного люди подхватили, и по Москве много-
много лет ходила легенда, что Морозов жив и скрывается где-то в глубине
России… Легенда действительно по Москве ходила, но сомнений, что в
Москву было перевезено и похоронено тело Саввы Тимофеевича Морозова,
не было. Тело из Ниццы привезла не вдова, а специально посланный его
семьёй его племянник Карпов. Он сам рассказывал, как выполнил эту
миссию, и у него никаких сомнений не было.
Другая ветвь Морозовской семьи была «викулычи». Им принадлежала
другая мануфактура в том же местечке Никольском под названием «Т-во
Викулы Морозова сыновей». Викула Елисеевич был сын Елисея Саввича
и отец многочисленного семейства. Все они были старообрядцы,
«беспоповцы», очень твердые в старой вере. Все были с большими
черными бородами, не курили и ели непременно своей собственной
ложкой. Самый известный из них — Алексей Викулович,
у которого была на редкость полная и прекрасно
подобранная коллекция русского фарфора. В Москве эту коллекцию
знали мало, так как владелец не очень любил ее показывать. Было у него и
хорошее собрание русских портретов.
Из братьев жил Елисей Викулович, который, как помнится, ничем
особенно не отличался. Зато одна из сестер получила большую известность:
она была замужем за мебельным фабрикантом Шмидтом и мать
известного революционера, покончившего с собой в московской тюрьме
после декабрьского восстания 1905 года.
Другая была замужем за крупным ткацким фабрикантом В. А.
Горбуновым, который был тоже «беспоповец». На его похоронах
церковная служба продолжалась более шести часов кряду.
внуком Саввы Васильевича. У него было два сына, Давыд и Арсений
Ивановичи. Про первого мало информации, он давно уже умер, а Арсений
Иванович был однин из главных персонажей в старообрядчестве
(Рогожского согласия) и пользовался и среди них, и в промышленных
кругах весьма большим уважением.
У него было два сына, Петр и Сергей Арсеньевичи, и дочь, Глафира
Арсеньевна Расторгуева (ее муж был Николай Петрович, из семьи
Расторгуевых — рыбников).
Оба брата, Арсений и Давыд Ивановичи, покровительствовали литературе,
и некоторые журналы — «Голос Москвы», «Русское дело» и «Русское
обозрение»
— издавались в значительной степени на их средства. У Давыда
Ивановича было также два сына и дочь — Николай и Иван Давыдовичи и
Ольга Давыдовна, по мужу Царская. Николай Давыдович был. Женат на
Елене Владимировне, урожденной Чибисовой и дочери Ольги
Абрамовны из семьи «тверских» Морозовых. Детей у них не было.
Николай Давыдович был одной из самых примечательных фигур на.
Московском торгово-промышленном горизонте. Он долгое время стоял во
главе дела, принадлежавшего их семье, и поставил Богородсксо -
Глуховскую мануфактуру набольшую высоту. Это была одна из лучших
по своему техническому оборудованию фабрик во всей Европе
заслуженной славой. Николай Давыдович долго жил в Англии, хорошо
знал английскую хлопчатобумажную промышленность и даже состоял
членом профессиональных английских организаций. Н. Д. принимал участие
и в работе Биржевого комитета, хотя и не любил занимать официально
какие-либо должности. Но он был своего рода душой дела, к голосу его
прислушивались и с мнением его считались. Он вел суровую борьбу против
отдельных попыток всякого рода злоупотреблений и бесчестностей в
торгово-промышленном
обиходе: неплатежей, невыполнения обязательств по контрактам,
нарушения данного слова и пр. В этих случаях он был беспощаден к
правонарушителю и своей горячностью и страстностью всегда умел
заставить большинство следовать за ним.
Николай Давыдович купил у Белосельских-Белозерских их
подмосковное имение, где построил прекрасный дом в стиле английского
замка.
Брат его, Иван. Давыдович, занимался сначала больше общественной
деятельностью. Он был и гласным думы, и почетным мировым судьей,
и принимал участие в городских благотворительных комитетах,
например по Вербному базару и Дню белой ромашки. Женат он был
первым браком на Ксении Александровне Найденовой.
Они были радушными и хлебосольными хозяевами.
Последней ветвью Морозовской «династии» были «Абрамовичи», или
«Тверские». Родоначальником этой группы был Абрам Саввич,
основатель Тверской мануфактуры, женатый на Дарье Давыдовне
Широковой, родная сестра которой, Пелагея Давыдовна, была замужем за
Герасимом Ивановичем Хлудовым. Его сын, Абрам Абрамович, был женат
на Варваре Алексеевне Хлудовой, дочери Алексея Ивановича Хлудова, т.е.
иначе говоря, на своей двоюродной племяннице. У них было три сына:
Арсений, Михаил и Иван Абрамовичи. У другого сына Абрама Саввича,
Давыда Абрамовича, был сын Никола Давыдович, ничем себя не
проявивший и умерший сравнительно рано, и три дочери: Серафима
Давыдовна Красильщикова, Маргарита Давыдовна Карпова и
Антонида Давыдовна Алексеева.
В этой ветви Морозовского семейства особенно известными были женщины
— не урожденные Морозовы, а Морозовские жены. Варвара Алексеевна,
урожденная Хлудова, и Маргарита Кирилловна, урожденная Мамонтова,
сыграли обе огромную роль не только в московской, но и в культурной
общерусской жизни Варвару Алексеевну Боборыкин описал в своем
«Китай-городе». Но оригинал был гораздо примечательнее копни. Верно у
Бобсрыкина лишь то, что ее деятельность широко развернулась после
смерти ее первого мужа, А. А. Морозова. Вторым ее мужем был
профессор В. М. Соболевский, руководители газеты «Русские ведомости».
По каким-то завещательным затруднениям она не
могла выйти за него замуж официально, и ее дети от Соболевского, Глеб и
Наталья, носили фамилию Морозовых. Глеб Васильевич был женат на
Марине Александровне Найденовой. Варвара Алексеевна была
«классический тип прогрессивной московской благотворительницы».
Не было начинаний, на которые она не откликалась бы. Но в ее
активности была особая черта, являющаяся, конечно, следствием ее
близости к «Русским ведомостям», и в этом вопросе она представляла
некоторое исключение среди других деятелей из московского купечества.
Одним из ее главных созданий были так называемые Пречистинские
курсы для рабочих, которые действительно были таковыми не течением
времени стали значительным центром для просвещения московских
рабочих масс.