Что касается применения действующей нормы, предусмотренной в ст. 205 УК РФ, то при ее толковании, как представляется более правильным, следует исходить из главной цели - оказание воздействия на органы власти и двух промежуточных целей: нарушение общественной безопасности и устрашение населения, которые являются определенными этапами в достижении основной цели терроризма.
Анализ субъективных признаков позволяет утверждать, что далеко не каждый взрыв или поджог или их угрозу можно рассматривать как акт терроризма.
Так, Владимир Туркин 23 июля 2003 года, он забаррикадировался в своей квартире, подперев дверь бревном и холодильником, и через небольшую щель в незапертой двери начал стравливать в подъезд газ из баллона. При этом требовал встречи с прокурором, а также экспертом, проводившим оценку ущерба, нанесенного Владимиром Туркиным во время дорожного происшествия. Высунувшись в форточку, Туркин кричал, что действие "несправедливой бумаги" надо приостановить, иначе он взорвет себя вместе с домом.
Около полуночи, через два часа без выставления каких-либо условий Туркин выдал через окно 50-литровый газовый баллон, предупредив при этом, что у него "есть еще". При этом он обдал газом приблизившихся к двери милиционеров.
Милиционеры, воспользовавшись слезоточивой смесью, ворвались в квартиру и задержали Туркина.
Взрыво-техническая экспертиза, проведенная в ходе предварительного следствия, установила, что концентрация газа в подъезде достигла 0,4 процента, возникла реальная угроза взрыва с последующим разрушением квартиры и возгоранием
В итоге Новосибирский суд не усмотрел в действиях Туркина признаков терроризма Суд счел, что "умыслом Владимира Туркина не охватывалось устрашение населения", и, кроме того, он добровольно и без всяких условий выдал газовый баллон. В то же время, как отметил судья, Туркин использовал данный предмет как оружие, действовал из хулиганских побуждений, пытаясь всяческими способами привлечь к себе внимание и выказывая явное неуважение к обществу.[54]
В другом случае М. осуществил убийство коммерсанта путем взрыва его автомобиля. Дело получило широкую огласку в городе. В суде тщательно исследовались мотивы и цель преступления, поскольку следствием была выдвинута версия принуждения принятия нужного ему решения другими компаньонами погибшего и т.п. Судом было установлено, что указанное деяние совершено на почве личных неприязненных отношений. и такие действия следует расценивать как убийство, совершенное общеопасным способом (п."е" ч.2 ст.105 УК РФ).[55]
Таким образом, установить истинные цели преступников возможно лишь в случае их задержания и проведения в отношении них следственных действий.
Рассматривая субъективную сторону соучастия при продаже взрывного устройства, впоследствии использованного в террористическом акте, можно отметить следующее. Соучастие предполагает такую совместную деятельность, при которой самостоятельный характер действий присоединившейся силы должна была бы прервать связь причинности дальнейших событий. Откажись торговец взрывного устройств узнав о целях покупателя, от преступной сделки, связь причинности событий прервалась бы и террорист не смог бы реализовать свой умысел. Торговец взрывным устройством своими действиями, хотя и имеющими самостоятельное уголовно-правовое значение, способствовал террористу, заведомо зная, для достижения каких целей это устройство приобретается.
Интеллектуальный момент умысла виновного в этих случаях определяется тем, что он осознает общественно опасный характер своего деяния. А именно, во-первых, понимает фактические обстоятельства содеянного (что он незаконно сбывает взрывное устройство), во-вторых, и это главное, сознает общественную опасность и социальную сущность не только своего деяния, но и будущих деяний террористов с использованием данного взрывного устройства.
Обязательность совпадения результатов интеллектуальной деятельности соучастников не всегда свидетельствует и не всегда предполагает обязательность совпадения волевых признаков. Так, в приведенном примере торговец взрывным устройством, возможно, и не желает, чтобы взрывное устройство использовалось при совершении терроризма, но, тем не менее, не препятствуя, способствует своим безразличным отношением к последующим действиям террориста и возможным последствиям. Следовательно, пособничество как разновидность соучастия в терроризме возможно и с косвенным умыслом.
Таким образом, цель деяния, будучи тесно связанной с объектом посягательства и последствиями, оказывает в то же время влияние на характер и степень вины. В свою очередь, «деяние и вина слиты с личностью субъекта и только через него получают свое существование во внешнем мире; следовательно, личность субъекта неотъемлема от состава преступления в целом»[56]
Субъект терроризма - вменяемое лицо, достигшее на момент совершения преступления 14 лет.
Думается, что вряд ли оправдано установление уголовной ответственности за терроризм с 14-летнего возраста, поскольку в этом возрасте лицо далеко не всегда способно осознавать это деяние во всей его сложности, многообъектности, целевой иерархичности, поэтому представляется совершенно правильным, что в ст. 22 Модельного УК для государств - участников СНГ терроризм не отнесен к категории преступлений, за совершение которых ответственность наступает по достижении виновным возраста 14 лет[57].
Возраст и вменяемость лица являются общими признаками субъекта преступления.
Современный терроризм, по мнению криминологов, - как правило, организованное деяние.[58] Статистика не подтверждает этого только из-за крайне низкой раскрываемости таких преступлений. С одной стороны, терроризму всегда присуще вооруженное насилие, с другой - практика показывает, что лишь некоторые акты терроризма, исполняемые в основном психически неполноценными людьми, впоследствии признанными невменяемыми, совершаются в одиночку. Но они в этом случае и не признаются преступлениями из-за отсутствия субъекта.
Признаки специального субъекта терроризма имеют место только в ст. 24 Проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества,
разработанного в ООН, где в качестве субъекта международного терроризма названо лицо, которое как агент или представитель государства совершает или отдает приказ о совершении указанных в статье действий.
Тот факт, что представители государственной власти порой оказывают содействие террористам и их организациям, порождает в научной литературе полемику о субъектах такого рода терроризма, и в частности, о возможности отнесения к ним государства как такового, а соответственно и об уголовной ответственности за подобные деяния. Проблема эта усугубляется и тем, что в последнее время, когда еще до конца не преодолены последствия взаимных обвинений государств в проведении «террористической политики», появилась новая форма обвинения государств - в оказании так называемого спонсорства терроризму, именуемого как разновидность «государственного терроризма).
Эта полемика идет как в рамках подготовки всеобщей Конвенции по борьбе с терроризмом; так и в рамках подготовки проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и проекта
Международного уголовного суда. Однако всеобщей международной конвенции по борьбе с терроризмом пока что не принято, и по какому пути пойдет международное сообщество при выработке общеприемлемого понятия международного терроризма и его отличительных признаков, предугадать довольно сложно. Но пока что во всех международных документах четко выдерживается линия, согласно которой субъектами международных преступлений; а соответственно и уголовной ответственности, могут быть лишь конкретные физические лица, их совершившие.
Таким образом, многоаспектный подход убедительно показывает сложный характер преступления «терроризм» и предопределяет многообразие его определений. Расхождение, в понимании терроризма связано с различием в видении авторами содержания террористических действий, их целей и мотивов. Однако это многообразие одновременно актуализирует необходимость выделения разных граней данного социального явления. Последнее важно и с точки зрения углубленного профессионального их изучения соответствующими специалистами, и в аспекте целенаправленного адекватного воздействия на терроризм с учетом осведомленности о специфике разных его проявлений и сторон, использования всего спектра мер реагирования.
Включение в уголовный кодекс Российской Федерации специального состава преступления - терроризма - представляет собой значительный шаг вперед в деле более эффективного использования уголовного закона в борьбе со столь опасным преступлением.
Глава 2. Дифференциация уголовной ответственности за терроризм
2.1 Квалифицирующие признаки терроризма
Квалифицирующими признаками преступления, предусмотренного ч.2 ст. 205 УК РФ являются совершение преступления
а) группой лиц по предварительному сговору;
в) с применением огнестрельного оружия.
Совершение террористического акта группой лиц по предварительному сговору означает, что в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместной его реализации.
Совместное совершение акта терроризма выражается, к примеру, в планировании и подготовке акции, транспортировке несколькими лицами к месту ее проведения взрывного устройства либо горючих веществ с последующим приведением их в действие. При этом, очевидно, что последние нередко производятся одним лицом. Несмотря на это, в таких ситуациях действия всех лиц, участвовавших в террористическом акте, должны квалифицироваться как совершенные по предварительному сговору группой лиц.