Систематизация процессуального законодательства России в 1696–1716 гг.
Заключив на этом обзор изменений в судоустройстве и судопроизводстве России, осуществленных за предреформенное двадцатилетие 1696–1716 гг., необходимо кратко остановиться на вопросах как о предпринятых в те годы попытках систематизации процессуального законодательства (за исключением военно-процессуального – рассмотренного выше), так и о развитии системы правовой пропаганды. Что касается проблемы кодификации отечественного законодательства в начале XVTI1 в., то к ее изучению впервые обратился в 1830-е гг. ММ. Сперанский, а четверть века спустя – более углубленно – Д.В. Поленов.
Вслед за Д.В. Поленовым кодификационные мероприятия 1700-х – первой половины 1710-х гг. исследовал В.Н. Латкин в рамках подготовки докторской диссертации «Законодательные комиссии в России в XVIH ст.», защищенной на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета в 1887 г. и изданной в том же году в виде монографии. В дальнейшем тему об отечественных кодификационных мероприятиях 1700-х – первой половины 1710-х гг. специально затронули М.М. Богословский в статьях 1927–1928 гг. и М.В. Бабич в диссертационной монографии 2003 г, '
Первая в петровское время попытка всеобщей кодификации отечественного законодательства состоялась в самом начале XVIII в. Именным указом от 18 февраля 1700 г. была основана Палата об Уложении под руководством боярина И.Б. Троекурова. Законодатель поставил перед Палатой четко определенную задачу: подготовить обновленную – с учетом законодательных новаций второй половины XVII в. – редакцию Уложения 1649 г.
Содержавший наибольшее количество процессуальных норм проект главы 10-й нового Уложения обсуждался сначала на 34 заседаниях Палаты, с 24 апреля по 12 августа 1700 г., а потом еще на семи заседаниях, с 6 июля по 13 августа 1702 г. Характерно, что Палата преимущественно систематизировала имевшийся в ее распоряжении материал, почти не выдвигая собственных законодательных предположений. Одним из немногих примеров законодательной инициативы Палаты об Уложении явилось предложение о переводе основной части состоявших в ведомстве церкви лиц, не имевших духовного звания, из-под юрисдикции церковных судов в подсудность государственных судебных органов.
По неясным на сегодня причинам работа Палаты была неожиданно свернута в ноябре 1703 г. Соответственно, почти завершенный проект нового Уложения (состоявший, как и Уложение 1649 г., из 25 глав) не получил высочайшего утверждения. Следы беловой рукописи законопроекта затерялись в 1722 г., в настоящее время ее местонахождение неизвестно.
Вторая за описываемый период попытка кодификации отечественного законодательства имела место одиннадцать лет спустя после закрытия Палаты об Уложении. 3 июня 1714 г. появился сенатский указ, согласно которому сенатору В.А. Апухтину поручалось возглавить особую канцелярию по составлению исчерпывающей сводки законодательных актов и указов, изданных к тому времени в дополнение и во изменение Уложения 1649 г. Однако, как (в опровержение точки зрения В.Н. Латкина) взаимонезависимо установили А.С. Замуруев и М.В. Бабич, кодификационная канцелярия В.А. Апухтина в действительности так и не начала функционировать. В итоге «последним словом» законодателя по рассматриваемому вопросу стал закон от 20 мая 1714 г., в котором временно – до издания нового Уложения – подтверждалось действие Уложения 1649 г. При этом законодательные акты второй половины XVII – начала XVIII в. («новоуказные статьи и сепоратные указы»), противоречившие нормам Уложения 1649 г., судам предписывалось не принимать во внимание –.
Остается, наконец, сказать несколько слов о сложившейся в первой половине 1710-х гг. новаторской тенденции в сфере правовой пропаганды. Эта тенденция заключалась в развертывании линии на типографское издание всех наиболее значимых нормативных правовых актов и распоряжений. На формальном уровне данная линия нашла закрепление в именном указе от 16 марта 1714 г. об обязательном типографском опубликовании именных и сенатских указов «о всех государственных генералных делах»*.
Реализация отмеченной линии оказалась напрямую связана с учреждением в 1711 г. Санкт-Петербургской типографии, на долю которой и выпала основная нагрузка по тиражированию официальных актов. Первоначально типография состояла в ведении Санкт-Петербургской губернской канцелярии, а с февраля 1712 г. – Оружейной канцелярии. Основателем и первым руководителем Санкт-Петербургской типографии стал М.П. Аврамов, в доме которого она и располагалась с момента создания по 1714 г.
Первой книгой, изданной типографией, – что глубоко символично – явилось составленное Э. Кромпейном «Краткое изображение процесов или судебных тяжеб». В целом же, по подсчетам автора настоящей работы, произведенным по упомянутому «Описанию изданий гражданской печати. 1708 – январь 1725 г.», за 1714–1715 гг. Санкт-Петербургской типографией было опубликовано 56нормативных правовых актов, а также именных и сенатских указов распорядительного характера (без учета переизданий). Тогда, в частности, были напечатаны рассмотренные выше закон от 17 марта 1714 г. «Указ о фискалах и о их должности и действии», закон от 17 марта 1714 г. об укреплении инстанционности в судопроизводстве, закон от 20 мая 1714 г. о подтверждении действия Уложения 1649 г., закон от 11 июня 1715 г. об особом порядке судопроизводства по делам о взяточничестве командированных должностных лиц. Тремя изданиями вышел в те годы и Воинский артикул – первый отечественный военно-уголовный кодекс (в декабре 1714 г., в апреле и ноябре 1715 г.).
Если вспомнить, что за весь XVII век в нашей стране типографски был издан (хотя и двумя тиражами) один-единственный светский законодательный акт – Уложение 1649 г., то контраст будет очевиден. Остается добавить, что, начиная с 1710-х гг., печатные экземпляры законов и указов распространялись тремя путями: во-первых, централизованно рассылались по государственным органам и учреждениям, во-вторых, вывешивались в Москве и Санкт-Петербурге в людных местах, в-третьих, передавались в свободную продажу. Это обеспечивало, конечно, гораздо более широкое осведомление населения о содержании официальных актов, нежели традиционное зачитывание их на площадях и торгах.
Выводы
Подводя итог вышесказанному, следует констатировать, что к концу XVII в., ко времени установления единодержавия Петра I, судебная система нашей страны отличалась следующими главнейшими особенностями. В области судоустройства: отсутствием органов правосудия, организационно и функционально отделенных от органов управления, отсутствием судов общей юрисдикции, отсутствием единства судебной системы. В области судопроизводства: доминированием частного иска как основания для инициирования уголовного преследования, нечетким порядком прохождения дел по инстанциям, несистематизированностью норм процессуального права. При этом правовая пропаганда сводилась к устному оглашению официальных актов, что обуславливало весьма низкий уровень ознакомления населения с действующим законодательством.
Все это в совокупности привело отечественную судебную систему в состояние кризиса. Неудовлетворительность положения в сфере правосудия стала очевидна Петру I в первые же годы самостоятельного правления. Однако последовавшее в августе 1700 г. вступление России в ВеликуюСеверную войну надолго отвлекло законодателя от принятия комплексных мер по повышению эффективности функционирования судебной системы.
В этих условиях в конце 1690-х — первой половине 1710-х гг. в развитии отечественного судоустройства сложились четыре — отчасти взаимопротиворечивые — тенденции. Первая из них заключалась в том, что в отмеченный период законодатель продолжил традиционную линию на создание судебных органов, совмещенных с органами управления. С другой стороны (сообразно второй тенденции), юрисдикционные полномочия ряда новоучрежден-ных административно-судебных органов (Преображенского приказа, Ратуши, губернских и комендантских канцелярий) оказались территориально всеохватны, что привело к существенному укреплению единства судебной системы.
В русле третьей тенденции законодатель настолько расширил объем судебной компетенции губернских и комендантских (а затем и ландратских) канцелярий, что почти превратил их в суды общей юрисдикции. В качестве четвертой тенденции следует отметить, что в связи с общим реформированием вооруженных сил радикальному обновлению подверглась и система органов военного правосудия, ключевым элементом которой стали построенные по западноевропейскому образцу коллегиальные военно-судебные присутствия — кригсрехты.
В области судопроизводства наиболее значительной новацией характеризуемого периода следует признать основание в марте 1711 г. фискальской службы России. Ставшая органом как надзора, так и уголовного преследования фискальская служба положила начало активно-инициирующей роли государства в уголовном процессе, а также привела к зарождению института государственного обвинения в суде. В свою очередь, добытая фискальскими органами информация о глубоком упадке законности в стране побудила законодателя к принятию ряда чрезвычайных мер, в том числе в сфере уголовного процесса. Среди таковых мер необходимо отметить, во-первых, создание в 1713—1715 гг. первых отечественных органов предварительного расследования, получивших в производство главным образом дела, инициированные фискалами.