В-седьмых, законодатель ввел поссессорную защиту, т.е. судебную защиту владения независимо от его правового основания. Ограничения введенной владельческой защиты связаны с тем, что она действует только против лиц, не являющихся собственниками имущества, а также лиц, не имеющих права на владение им в силу иного основания, предусмотренного законом или договором.
В-восьмых, установлено некоторое соотношение давности приобретательной и исковой. В частности, течение срока приобретательной давности в отношении вещей, находящихся у лица, из владения которого они могли быть истребованы в соответствии со ст.301 и 305 ГК РФ, начинается (п.4 ст.234 ГК РФ) не ранее истечения срока исковой давности по соответствующим требованиям.
Наконец, закон установил (п.1 ст.234 ГК РФ), что право собственности на имущество, подлежащее государственной регистрации, возникает у лица, приобретшего имущество в силу приобретательной давности, с момента такой регистрации. По дореволюционному Российскому праву владение недвижимым имуществом с признаками, перечисленными в законе, превращалось само по себе в право собственности. Судебное решение требовалось в случае спора. При этом в гражданско-правовой литературе высказывалось мнение о том, что «факт превращения в собственность полезно огласить». В современной практике норму п.1 ст.234 ГК РФ суды иногда истолковывали следующим образом: отсутствие государственной регистрации является препятствием для обращения в суд с заявлением о признании права собственности в силу приобретательной давности. Подобные решения стали причиной издания соответствующих разъяснений высших судебных органов. В частности, в п.19 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 г. № 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" указано, что отсутствие государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество не является препятствием для обращения в арбитражный суд с заявлением о признании права собственности в силу приобретательной давности, а возбужденное дело должно быть рассмотрено судом по существу.
Вместе с тем, российский законодатель не смог в полной мере "доразвить" категорию приобретательной давности, довести до логического конца правовое регулирование в рамках данного института. По крайней мере, три важнейших теоретических вопроса, имеющих непосредственное значение для практики, оказались нерешенными.
Первый из них касается характеристики титула владения. Закон обходит его молчанием. Учебная гражданско-правовая литература подчеркивает в характеристиках владения, что оно должно быть "беститульным". Российское дореволюционное право, обсуждая "справедливое основание владения", рассматривало его как требование, предъявляемое законодателем. Гражданское право США, напротив, допускает в качестве основания и противоправное владение недвижимостью.
Думается, что вопрос о титуле, вернее беститульности, нельзя оставить без решения. И он, как представляется, не сводится к констатации того, что нормы о приобретательной давности не применяются, если владение имуществом осуществлялось длительно на основании договорных обязательств (хранения, аренды, безвозмездного пользования) или имущество закреплялось за владельцем на ограниченном вещном праве, например, праве хозяйственного ведения или оперативного управления. Владение применительно к институту приобретательной давности должно стать правовой категорией. Его следует обозначить не только в качестве социально распознаваемой внешности права собственности, но и закрепить как особое ограниченное вещное право. Владение как особое право не является правом собственности, которое можно признать только тогда, когда есть титул. Его особенность заключается именно в отсутствии правового основания.
Между тем, современная судебная практика, к сожалению, использует ст.234 ГК РФ там, где вполне можно обходиться другим известным гражданскому законодательству средством защиты признанием права.
Второй вопрос, представляющий несомненный теоретический и практический интерес с точки зрения института приобретательной давности, касается соотношения двух вещных прав: собственности и владения. Выражение, использованное в ст.234 ГК РФ "как своим собственным", может навести на мысль о том, что о наличии собственника добросовестный владелец не знает и не может знать. В этом случае имущество обязательно должно быть бесхозяйным. В ситуации бесхозяйности имущества, когда собственника нет, или он не известен, или отказался от имущества (ст.225 ГК РФ), действительно, решать вопрос о приобретении права собственности добросовестным владельцем намного проще. Другое дело, когда обладатель сильного вещного права реально существует. Тогда происходит столкновение двух прав, и этот конфликт должны разрешать суды.
Конфликт собственника и владельца должен разрешаться исходя из целевой установки гражданско-правового института приобретательной давности. Такой вывод, думается, можно сделать и из текста п.17 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25 февраля 1998 г. № 8, в котором подчеркивается, что право собственности в силу приобретательной давности может быть приобретено как на бесхозяйное имущество, так и на имущество, принадлежащее на праве собственности другому лицу.
То же вытекает и из сути гражданско-правовых норм законодательства США, посвященных приобретательной давности. Так, законодательство этой страны исключает возможность предъявления собственником иска о возврате недвижимости, если фактический владелец непрерывно, в продолжение установленного конкретным штатом срока, владел ею, уплачивал необходимые налоги.
Следовательно, приобретательная давность как гражданско-правовой институт в законодательстве разных стран служит реальному владельцу, добросовестно осуществляющему правомочия собственника в отношении имущества, которым он обладает.
Третий вопрос, который необходимо затронуть, касается соотношения прав владельцев и собственников земельных участков. С правом собственности и другими вещными правами на землю сегодня еще многое неясно, поскольку, как известно, в России еще нет продуманной системы гражданско-правового регулирования земельно-правовых отношений собственности.
Хотелось бы обратиться лишь к одному аспекту взаимоотношений собственников земельных участков по поводу границ этих участков. В дореволюционной России эта проблема была обозначена как проблема "межевания".
1.2 Соотношение исковой и приобретательной давностей
Дореволюционные российские цивилисты обращали внимание на то, что установление давности побуждает собственника иметь постоянный надзор за своим имуществом и пользоваться им, извлекая из него все возможные выгоды, а также не оставлять своих прав в бездействии.
Действительно, с истечением значительного промежутка времени с момента возникновения правоотношения может быть затруднительно представление тех или иных письменных документов, нахождение свидетелей и т.п.
Отсутствие давности создавало бы неопределенность и постоянную опасность возникновения негативных последствий для участников правоотношений и не служило бы интересам гражданского оборота в целом. Устранению негативного эффекта способствует давность как гражданско-правовой срок. Так, в отношении исковой давности учеными подмечено: "Введением института исковой давности вообще не имеется в виду кого-то наказывать, для кого-то создавать выгоды. Задача института исковой давности состоит в том, чтобы, не расшатывая правоотношений, не подрывая их прочности, вместе с тем устранить неопределенность правоотношений".
Наконец, установление давностных сроков служит целям облегчения и оптимизации деятельности судов, иных государственных органов.
В то же время давностные сроки различны по своим содержательным характеристикам и конкретным целям их нормативного закрепления. В юридической литературе существуют различные точки зрения по вопросу о соотношении исковой и приобретательной давностей. Известный цивилист Ю. Толстой считает, что сроки приобретательной и исковой давности начинают свое течение одновременно. В то же время законодатель устанавливает между этими двумя видами сроков определенные интервалы: двухгодичный период - в отношении движимого имущества, определяемый как математическая разница между сроком приобретательной давности и сроком давности исковой (5 лет и 3 года) и аналогично определяемый 12-летний период - в отношении недвижимости (15 лет и 3 года).
Но вопрос о соотношении начальных моментов сроков течения исковой и приобретательной давностей не может быть решен так однозначно.
Как срок давность владения является необычным юридическим фактом, поскольку закон связывает последствия давностного владения не просто с истечением определенного периода времени, а с истечением времени при выполнении иных условий владения. Таким образом, срок входит в юридический состав фактов. Следовательно, начало течения срока возможно лишь при сформированности всего юридического состава фактов: добросовестности владельца, открытости его владения, а также владения им вещью как своей. Данный юридический состав служит правовой предпосылкой для начала и течения срока давности в рамках приобретательной давности. Владение же отнюдь не всегда может считаться добросовестным с того же самого момента, когда право собственника нарушено и, по общему правилу, начинает свое течение срок исковой давности.
В то же время справедливо и обратное положение. Существуют ситуации (например, нахождение лица в составе Вооруженных Сил, переведенных на военное положение), когда начальный момент течения срока исковой давности может наступить позднее начала течения приобретательной давности.