Значительно более высокий уровень нетерпимости в военной среде, относительно общероссийского показателя объясняется тем, что военнослужащие в большей степени, чем гражданское население, вовлечены в военно-политические конфликты, которые стали носить ярко выраженную религиозную окраску. Религия используется различными политическими силами как знамя для легитимизации тех или иных политических (экономических, территориальных) притязаний, а также для оправдания террористической деятельности.
В основном отмечается неприязненное отношение к мусульманам (3,2%) и новым религиозным движениям (так называемым, «сектантам») (3,2%). Однако в большей степени нетерпимость проявляется по национальному признаку. Так, наибольшая неприязнь высказана в адрес чеченцев (34,3%), дагестанцев (около 30%), азербайджанцев (21,3%), «кавказцам» в целом (24,3%). Несколько меньшая антипатия существует в отношении американцев и грузин (17,5%); евреев, турок и арабов (11%); татар (7,2%); японцев (6,1%); немцев (5,5%).
Таким образом, отношение к военнослужащим - представителям других национальностей - резко контрастирует с отношением к военнослужащим иного вероисповедания. Учитывая историческую взаимообусловленность национальной и религиозной принадлежности, уместно говорить о влиянии, которое оказывает этноконфессиональный фактор в целом на боевую и повседневную деятельность военнослужащих. Так, половина всех опрошенных из числа верующих ответили, что при знакомстве, выборе друзей, места в казарме (кубрике), при обслуживании техники, выполнении боевой задачи национальная и религиозная принадлежность другого военнослужащего оказывает влияние на отношение к нему, в то время как число неверующих, обращающих на это внимание, составляет не более 7-9%.
Исследования показали, что подавляющее большинство военнослужащих признаёт наличие конфликтов в своём подразделении. Однако конфликтов на религиозной почве значительно меньше, чем на основе национальной принадлежности и между военнослужащими разных сроков службы. К примеру, на наличие конфликтов между военнослужащими различного вероисповедания указали 21,6% опрошенных, в то время как конфликты на национальной почве отметили 35,8%, а между военнослужащими разных периодов службы - 48,6%.
Примечательно, что конфликты между военнослужащими, принимавшими участие в боевых действиях, и теми, кто не имеет такого опыта, случаются значительно реже – только 17% опрошенных отметили их существование.
Однако ущемление прав военнослужащих на свободу совести и свободу вероисповедания проявляется не только в неуставных взаимоотношениях между военнослужащими. Так, 1,6% опрошенных отметили, что им запрещалось молиться; 2,4% считают, что их право на свободу совести ущемляется навязыванием им другой веры или обязательным участием в исполнении чуждого им религиозного ритуала (обряда); 2,5% участников опроса лично испытали на себе ущемление права на свободу совести; 3,6% были свидетелями, когда срывались нательные крестики; 6,8% испытывали словесные оскорбления; у 7% военнослужащих религиозное чувство оскорблялось проведением ритуала другого вероисповедания. Свидетелями таких нарушений были 8,3% военнослужащих. Причём, 5% респондентов вину за посягательство на свободу совести возлагают на командный состав; 3,3% - на старшинский состав и командиров отделений и 3% - на военнослужащих старших сроков призыва.
Тем не менее, как утверждает большинство военнослужащих (60%) за помощью в трудную минуту они обратятся к начальствующему составу: к командиру части – 11,7%, заместителю командира по воспитательной работе – 9,4%, командиру батальона, роты, боевой части, дивизиона - 12,9%, старшине команды – 2,4%, командиру отделения – 5,1%. И только 3,9% готовы обратиться к священнику (другому духовному лицу) и 1,4% - в комитет солдатских матерей (рис.4.). В то же время к другу, родителям и любимой женщине готовы обратиться 50, 36 и 22 % соответственно.
Изучение документов, относящихся к реальной практике взаимодействия армии и церкви, показывает, что ряд органов военного управления допускает нарушение статьи 8 Федерального закона «О статусе военнослужащих» (1998), в соответствии с которой создание религиозных объединений в воинской части не допускается.
В последнее время на территории ряда частей и соединений возводятся храмы, которые без общины существовать не могут, а любая религиозная община является религиозным объединением. Кроме того, на территории воинских частей проводятся коллективные богослужения и религиозные церемонии, а командование отдельных частей и соединений использует своё служебное положение для пропаганды того или иного отношения к религии, предметов культа. В этой связи около 45% военнослужащих считают, что в Вооружённых Силах ещё не созданы необходимые условия для свободы совести и свободы вероисповедания, и лишь 22% ответили, что эти условия есть. И хотя критического мнения придерживается менее половины военнослужащих, всё же эта цифра даёт основание для специального изучения проблем, связанных с реализацией права на свободу совести в условиях воинской деятельности, сопряжённой с рядом ограничений служебного характера.
Критические замечания по данному вопросу высказывались в адрес Министерства обороны Российской Федерации, других министерств и ведомств (по итогам заслушивания) на заседании Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве Российской Федерации в 1996, 1999 гг. и на заседании Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации в 1998 г. В частности, представители Русской православной старообрядческой церкви и Духовного управления мусульман Центрально-Европейского региона России высказались против массового освящения оружия и военных объектов, расценивая его как осквернение, как акт, лишённый нравственного потенциала.
Анализ результатов исследований позволил выделить следующие характерные наблюдения по изменению религиозной ситуации в войсках (силах).
Первое. Изменилась оценка исторической и современной роли религии и религиозных организаций, в том числе Русской православной церкви, в общественном сознании колеблются престиж и индекс доверия к религиозным организациям в глазах общественного мнения. Рост престижа религии и церкви породил в своё время определённые общественные ожидания со стороны командования, органов военного управления, что способствовало подписанию совместных заявлений (соглашений) на федеральном и региональном (окружном) уровнях. Однако эти ожидания в отношении того, что церковь и религиозные организаций способны содействовать преодолению кризиса общества, оказались во многом преувеличенными. Десятилетний период активного и организованного сотрудничества с церковью не оказал ощутимого влияния на укрепление воинской дисциплины и преодоления пороков общества.
Второе. Возрос интерес общества к религии и церкви. Это нашло своё отражение в обращении к религии и приняти веры немалым количеством населения, что незамедлительно сказалось и на Вооружённых Силах. В результате, как в Русской православной церкви, так и в других церквях и конфессиях произошёл наплыв новообращённых (неофитов). Их число значительно превосходит число давних и постоянных членов церкви, более или менее знающих основы вероучения своей религии и нормы её культовой практики. Неофиты порой бывают очень активны, даже агрессивны по отношению к последователям других конфессий и неверующим, но при этом могут иметь весьма смутное представление об основах вероучения, обрядовой практике, нормах поведения, предписываемых той религией, к которой они недавно обратились. Нередко в их сознании отрывочно схваченные элементы вероучения переплетаются с верой в приметы и гадания, предсказания астрологов; с нерелигиозными взглядами на многие явления действительности.
Третье. Характерной особенностью современного периода военно-религиозных отношений и связанной с ними религиозной ситуации в войсках (силах) является то обстоятельство, что большинство военнослужащих стесняются говорить о своих атеистических убеждениях (около 5%) или признавать факт своего неверия (около 8%), так как это стало считаться признаком дурного тона и расценивается некоторыми начальниками как проявление антирусских, т.е. непатриотичных, настроений («русский - значит православный»). Тем не менее общее количество неверующих военнослужащих составляет 40%, что соответствует общероссийским показателям (данные ВЦИОМ и кафедры религиоведения РАГС при Президенте РФ).
Необходимо отметить, что данную категорию военнослужащих характеризует растущая толерантность в отношении религии. Если учесть, что в годы государственного атеизма нетерпимость неверующих по отношению к религии, к религиозным ценностям, а часто и к верующим, была весьма высока, культивировалась средствами пропаганды, то это изменение в сознании нерелигиозной части военнослужащих и населения в целом надо признать очень существенным.
Четвёртое. У части военнослужащих сохраняется определённая напряжённость в отношении представителей религиозных меньшинств и в несколько меньшей степени в отношении атеистов. Причина этого заключается в том, что воинские коллективы, как и всё российское общество, стали ареной столкновения интересов различных конфессий, ведущих постоянную борьбу за пополнение своей паствы и конкуренцию в целях получения государственных ресурсов.