Упырь - низший дух, демоническое существо в мифологическом представлении восточных словян. В "Слове об идолах" говориться о древнем почитании славянами упырей. В народных представлениях - это злые, вредоносные духи. Упыри (вампиры) высасывают кровь у людей и животных. Их отождествляли с мертвецами, выходящими по ночам из могил, подкарауливающими и убивающими людей и домашний скот. По народным поверьям, упырями становиись люди, "умершие неестественной смертью" - насильстввенное убиение, спившийся пьяницы, самоубийцы и т.п., а также колдуны. Считалось, что земля не принимает таких мертвецов, поэтому их хоронили вне кладбища. Для того, чтобы упырь не выходил из могилы, его следовало "успокоить" - выкопать труп из могилы и проткнуть осиновым колом. Сказание об упырях, вампирах от славян распространилось среди всех народов Европы.
Берегини - женские духи, охранительницы от злых сил, противостоящие упырям. Из христианских "поучений..." и "Слов..." можно сделать заключение о существовании культа берегинь. Эти женские духи охраняют от всего нежелательно, неожиданного. В "Слове некоего христолюбца" говориться о том, что многие поклоняются и приносят жертвы "огню и каменьям, и рекам, и источникам, и берегиням". Древние славяне воспринимали берегинь как подательниц влаги, дождя, необходимых для плодородия земли.
Кикимора (Шишимора) - по мифологическим представлениям восточных славян - злой дух дома. По определению в словаре Владимира Даля, кикимора - это вид домового. Некоторые исследователи быта русского народа считают, что кикимора - жена домового. Она любит по ночам у хозяек путать пряжу, пугает маленьких детей, может красть кур. Представления о кикиморе сохраняются в различных регионах России. Существовали различные заговоры для избавления дома от кикиморы. Вместе с тем верили и в то, что умелым хозяйкам кикимора помогает, а ленивым и нерадивым вредит.
Русалка - в Древней Руси мифологические существа в виде полуженщины-полурыбы. Русалками становились преждевременно умершие девушки или невесты, не дожившие до свадьбы. Они изображались с длинными, распущенными волосами. В ряде мест русалка - водяной дух. Русалки связаны с культом плодородия, появлялись они в свой праздник на "русальей недели", когда начинала цвести рожь. В дни этого праздника нельзя работать. Нарушителей запрета русалки наказывают, вытаптывая их посевы. Русалок можно встретить по многих местах - в поле, у воды, на деревьях. В хороводных песнях люди призывают русалок помогать росту хлеба. В ходе проникновения христианства в народную жизнь русалки стали рассматриваться как нечистая сила. Представление о русалках стало схоже с представлением об упырях. "Русалья неделя" стала совпадать с Троицей. Четверг на троицкой неделе превратился в "день русалок". В этот день нельзя было работать, так как русалки могли наслать порчу на скотину. В троицкий четверг ("Семик") девушки плели венки и оставляли из в лесу для русалок. В ряде мест в последний день "русальей недели" совершали обряд "проводов русалки". В этот день обряжали в зеленый наряд одну из девушек, надевали на нее венки и выводили в поле или к реке, где срывали с нее венки и бросали их в воду или костер, после чего убегали.
Здесь будет упоминаться о верованиях крестьян европейской части России и Сибири. Возможно, эти сведения будет немного не точны. Одна из причин этого - непростая история изучения крестьянских верований России, сравнительно небольшое количество серьезных, систематических трудов по этой теме (и тем более трудов сводных, охватывающих и весь комплекс верований, и различные регионы страны). Да и имеющиеся труды зачастую имеют противоречащие данные.
Очевидно лишь одно - что истоки многих верований уходят в глубокую древность. Однако первые более или менее систематические свидетельства о вере наших непосредственных предков, восточных славян-язычников, относятся к концу I - началу II тысячелетия н.э.
В XIX веке мир народных поверий был отнюдь не чем-то отстраненным и пережиточным даже для высокообразованных городских жителей. Связь между крестьянским и "городским" мироощущением еще не разорвана: народные поверья, суеверия - часть сказочного мира детства многих городских жителей России XIX века. Этот волшебный сказочный мир во многом определял и своеобразно окрашивал научные и художественные интересы выраставших обитателей помещичьих усадеб, деревень, небольших городков.
Отметим, что: хотя, по мнению некоторых исследователей, пространство дома полностью "закрыто", защищено от проникновения лесной, водяной и прочей "недомашней" нечисти, лешие (и даже водяные, русалки) могут посещать деревни, проникать в дома, черти и проклятые духи свободно забираются в избы и уносят то, что "положено не благословясь", а домовые духи и покойники могут находиться в доме постоянно. Таким образом, крестьянский дом в поверьях, особенно связанных с областью низшей мифологии, не обособлен от окружающего мира.
"С одной стороны, дом принадлежит человеку, олицетворяя вещный мир человека. С другой стороны, дом связывает человека с внешним миром, являясь в определенной степени репликой внешнего мира, уменьшенной до размеров человека. Дом может быть "развернут" в мир и "свернут" в человека. Очарованный быт не обыден, он светится магическим светом", - писал А.Блок, утверждая, что: - "заговоры, а с ними вся область народной магии и обрядность, оказались тою рудою, где блещет золото неподдельной поэзии".
В послереволюционной России, где последовательно разрушались традиционный строй, уклад крестьянской жизни и насаждалось единое коммунистическое мировоззрение, продолжение собирания, изучения народных верований было делом небезопасным. Справедливость требует сказать, однако, что разрушение традиционного деревенского уклада началось до 1917 года, а пронизывавшие жизнь деревни противоречия во многом и привели к 1917 году (сравним воспоминания М.М.Пришвина о крестьянах, отнюдь не демонстративно крестившихся на красные знамена манифестантов). Уничтожая основы крестьянского миросозерцания, власти успешно использовали некоторые его существенные стороны.
Так, официальное наделение В.И.Ленина (как и прочих руководителей высокого ранга) почти сверхъестественными способностями привело к тому, что на Русском Севере к Ленину (как, впрочем, - и к А.С.Пушкину) стали обращаться во время гаданий с просьбой "показаться и открыть будущее". Крестьянка Смоленской области рассказывала, что перед началом Отечественной войны наблюдала пророческое видение на небе: "Открылось все... И явились Хрущев, Маленков... и кто-то третий". Сумев разрушить "высокий" строй народного миросозерцания, уничтожить лучшие из его сторон, власти так и не искоренили "низший уровень" верований (возможно, в том числе и потому, что, по догадке Ф.М.Достоевского, "находились с бесами в некотором родстве"). Одно из многочисленных свидетельств тому находим, например, в дневниках О.Ф.Берггольц. Она была поражена обилием суеверий в послевоенной деревне и так описывает реакцию местного парторга на самоубийство женщины: "А что удавилась - в худой след попала!" В худой след верят там твердо.
И все же, несмотря на то что традиционный мир деревни стал в XX веке для многих из нас своеобразной Атлантидой, "затерянным материком", разрозненные сведения о котором сохранились в не очень понятных нам обычаях, поверьях; несмотря на то что изучение бытующих крестьянских поверий велось и после 1917 года, в общем, "подспудно", в 50-80-х годах публикуются интересные работы по этой теме, в том числе касающиеся верований из области низшей мифологии, рассказов о нечистой силе. Конец 80-х - начало 90-х годов XX века знаменуется появлением большого количества исследований, посвященных тем или иным областям крестьянских верований, что объясняется и окончательным освобождением науки от идеологических пут, и значимостью темы, и влиянием моды.
Однако, научные интересы многих исследователей во второй половине XX века сосредоточились в основном на изучении белорусских и южнославянских верований. Именно они и оказались собранными, описанными достаточно полно, систематически, в отличие от верований великорусских.
В Уставе св.Владимира читаем о молениях "под овином, в рощении или у воды". Кирилл Туровский восклицает: "...уже бо не нарекутся Богом стихии, ни солнце, ни огнь, ни источники, ни древеса", а формула отречения от язычества, приписываемая Ефрему Сирину, призывает не делать ничего, что "совершается обыкновенно у источников, под деревьями и на перекрестках". В первом "Тайноводственном поучении новокрещаемым" святой Кирилл Иерусалимский осуждает обычай "возжигать свечи и кадить при источниках и реках".
Основываясь на анализе историко-литературных памятников Древней Руси, Е.В.Аничков отмечал: "Культы огня под овином, у воды и священных деревьев составляют самые главные черты народной веры наших предков" - и делал вывод о том, что в историко-литературных источниках "о водяных культах упоминается еще чаще, чем о почитании огня-сварожича". Основу же веры восточных славян составляет, по его мнению, "обращение непосредственно к стихиям", "к самой природе, как таковой". На основе тех же материалов Е.Г.Кагаров утверждал, что "древнейшей ступенью славянской религии был, по-видимому, анимизм", то есть своеобразное мировоззрение, "по которому вся природа оживлена, наделена особой самостоятельной жизнью".
Вообще же, составить исчерпывающее представление о характере верований, мировоззрении восточных славян I - начала II тысячелетия на основании имеющихся отрывочных материалов достаточно трудно. Скорее, возможно иное - выяснить, вера в какие существа и силы свойственна русским крестьянам XIX- XX веков, прослеживается ли она у наших отдаленных предков, оказываясь, таким образом, наиболее устойчивой, характерной.