Дух действовал во отцах и пророках, озаряя их ум, предоткрывая им грядущее. И Дух проповедан пророками, и пророком предсказан день великого излияния Духа на всякую плоть (Иоил. 2:28). Дух вдохновлял Давида и поставлял пророков (срв. Ам. 7:14). Дух свидетельствовал о Христе. "Христос рождается, Дух предваряет. Христос крещается, - Дух свидетельствует. Христос искушается, Дух возводит Его. Совершает Силы Христос, - Дух сопутствует. Христос возносится, - Дух преемствует..." И Спаситель возвещает о Духе постепенно, и на учеников нисходит Дух постепенно, - то чудотворя чрез них, то сообщаясь им в дуновении Христовом, и, наконец, нисходит в огненных языках. Весь Новый Завет полон свидетельствами о Духе, о Его силах и дарах. "Прихожу в трепет, когда представляю в уме богатство наименований!" - восклицает Григорий. Дух Божий, Дух Христов, Ум Христов, Дух сыноположения, - Он воссозидает в крещении и воскресении. Он дышит где хочет. Источник света и жизни, - Он делает меня храмом (1 Кор. 6:19), творит Богом, совершает, почему и крещение предваряет и по крещении взыскуется. Он производит все то, что производит Бог, Он разделяется в огненных языках и разделяет дарования, творит благовестников, апостолов, пророков, пастырей, учителей..." Он - "иной Утешитель", т. е. "как бы иной Бог". Если и не сказано в Писании прямо о Божестве Духа, сказано об этом торжественно и много. Св. Григорий объясняет недосказанность догмата о Духе в Писании из домостроительной постепенности откровений. Но и полнота духоносного опыта в Церкви есть тоже откровение, - и Откровение Духа, показывающего ясные признаки Своего Божества.
Св. Григорию кажется, что даже среди язычников "лучшие их богословы, и более к нам приближающиеся, имели представление о Духе... но не соглашались в наименовании и называли его Умом мира, умом внешним и подобно тому". Григорий имеет в виду, конечно, Плотина и неоплатоническое понятие мировой души. Многие из определений Плотина Василий Великий переносил на Духа Святого в своем трактате к Амфилохию. - В своем любомудрии о Духе Святом св. Григорий идет аналитически: о Божестве Духа заключает от Божественности Его Даров. Но это для него "состязательный" метод, педагогическое богословие. В его личном опыте Божество Духа открывается чрез созерцание Троицы. Из истины Троичности открывается непосредственно единосущие Духа. Поэтому св. Григорий и не обозначает личную особенность Духа как "святость", что имело бы экономический смысл. Но говорит об "исхождении" (εκπορευσις или εκπεμψις), что показывает место Духа в непреложном триединстве Внутрибожественной жизни.
IV. Тайна спасения
Смысл и цель человеческой жизни для св. Григория - в "обожении", в действительном соединении се Божеством. Это возможно не столько по богообразности "владычественного" в человеке, сколько чрез "человечество Бога". С этой точки зрения точное учение о полноте двух соединяющихся естеств в ипостаси и Лике Богочеловека получает исключительную сотериологическую силу. Григорий следует за Афанасием. Но если св. Афанасий против ариан подчеркивал полноту и равночестность Божества в Богочеловеке, то св. Григорий против Аполлинария в особенности резко говорит о полноте человечества. Что не воспринято, то не уврачевано, не спасено, - это основная идея его сотериологии. И в полемике с аполлинаризмом Григорий с большею ясностью и силой раскрывает догмат о "существенном" соединении "двух естеств" в едином Богочеловеческом Лике, - Единое лицо, εν προσωπον.
Христос рождается. Нарушаются законы естества. Мир горний должен наполниться. "И я провозглашу силу дня: Бесплотный воплощается, Слово отвердевает, Невидимый становится видимым, Неосязаемый осязается, Безлетный начинается, Сын Божий становится Сыном человеческим..." Рождество есть Богоявление, теофания, - "потому что Бог явился человекам через Рождение". И не только явился. Воплощение есть "восприятие" человеческого естества. "Он воспринимает мою плоть, чтобы и образ спасти, и плоть обессмертить", - говорит св. Григорий. "Сколько торжеств доставляет мне каждая тайна Христова. И во всех главное одно, - мое совершение, воссоздание и возвращение к Первому Адаму". Это - "новое смешение и чудное срастворение..." "Когда человек не стал Богом, Сам Бог в честь меня сделался совершенным человеком" - говорит Григорий. "Бог от начала прост. Потом сопряжен с человечеством, а потом пригвожден Богоубийственными руками, - таково учение о Боге, вступившем в единение с нами..." Христос есть Бог воплотившийся, не обоженный человек. Во Христе, говорит св. Григорий, "естество человеческое преобщилось всецелого Бога, - не так, как пророк или кто из людей Богодухновенных, приобщавшихся не Самого Бога, а чего-то Божественного, - но существенно, так что Бог в человечестве, как солнце в лучах..." Человечество во Христе "помазано" не только действием, но всецелым присутствием Бога. И, с другой стороны, Бог воспринимает всецелое человеческое естество. "Кратко сказать, - заключает Григорий, - в Спасителе есть иное и иное", αλλο και αλλο. И прибавляет: но "не иной и иной", ουκ αλλος και αλλος, - "ибо то и другое в срастворении (εν τη συγκρασει), так что Бог вочеловечился и человек обожился, или как бы кто ни выразился". Св. Григорий самым выбором слов подчеркивает интимность и полноту соединения, в котором, однако, не исчезают соединяющиеся..." Κρασις и συγκρασις (так же как μιξις) в эклектическом языке эллинизма противополагаются как поглощающему συγχυσις слиянию, так и механическому сложению, составлению, παραθεσις... Κρασις по объяснению знаменитого толковника Аристотеля Александра Афродизийского, означает "всецелое и взаимное соединение двух или многих тел так, что при этом каждое в соединении сохраняет собственную сущность и ее свойства..." В качестве примера всего чаще указывалось соединение огня и железа. Этот образ навсегда вошел в отеческий оборот как символ Богочеловеческого единства, хотя терминология впоследствии и изменилась. Как философский термин всего лучше выражал православное понимание Богочеловеческого неслиянного двуединства, единства двух естеств, - пока не потускнел от ложного применения (у монофизитов). В "срастворении" не расплывается двойство, и вместе с тем единение признается всецелым, κρασις δι'ολου... То есть сразу и "Один" и "два", - в этом именно тайна Христова Лика: не два, но "Один из двух". Св. Григорий отчетливо различает во Христе двоякое, "два Естества", - "Естество, Которое подлежит страданию" и "Естество неизменяемое, Которое выше страданий", и в этом вся сила его экзегетической полемики против ариан. "Ибо было, когда Сей, тобою ныне презираемый, был выше тебя. Ныне Он человек, а был и несложен. Хотя пребыл и тем, чем был. Но восприял и то, чем не был". И чрез всю Евангельскую историю св. Григорий прослеживает это двойство, эту "тайну имен", тайну двойных имен, двойных знамений: ясли и звезда. Но все имена и все знамения относятся к Одному и Тому же, - "Единый Бог из обоих..." "Он был смертен, но Бог; род Давидов, но Адамов Создатель; плотоносец, но бестелесен; по Матери Деве описан, но неизмерим... Ясли вместили Его, но звезда вела к Нему волхвов... Как человек Он был в борении, но как неодолимый в троекратной борьбе победил искусителя. Как смертный погружался Он в сон и как Бог укрощал море. Утомлялся Он в пути, но у изнемогавших укреплял силы и колени. Молился, - но кто же внял мольбам умиленным погибающих? Он был Жертва, но и Архиерей. Жрец, но и Бог". Единое Лицо, Единый Богочеловек, Единый Христос, Единый Сын, - "не два Сына", как "лжетолкует" православное представление Аполлинарий. Ибо естества соединяются существенно... И потому взаимно проницают друг друга. Св. Григорий впервые употребляет для выражения силы Богочеловеческого единства термин: κρασις, - "срастворяются и естества, и имена и переходят одно в другое по закону сращения..." Конечно, Божество остается непреложным, но человечество "обожествляется..." "Сильнейшее побеждает", - в этом основа единства Христова Лика.