Первым аспектом, на мой взгляд, является определение процессуального контроля как принципа уголовного судопроизводства, направленного на реализацию судебной власти в досудебном производстве по уголовному делу, во-первых, при применении мер уголовно-процессуального принуждения или ограничении конституционных прав граждан, во-вторых, при осуществлении судебной проверки жалоб и заявлений граждан о нарушении их конституционных прав и свобод, в-третьих, процессуальный контроль, являющийся формой судебной власти в досудебном производстве по уголовному делу, правомерно рассматривать как проявление судебной защиты.
Как отмечалось выше, суд в правовом государстве должен занимать положение главного гаранта законных прав и интересов граждан и юридических лиц. Идея верховенства суда в системе правоохранительных органов, как отмечает профессор Т.Г. Морщакова, должна найти достаточно завершенное выражение. Осуществление процессуального контроля за законностью следует выделить в качестве особого принципа судопроизводства, конкретизируемого в других судоустройственных и судопроизводственных правилах еще и потому, что методологически сущность термина начала 90-х годов XX века «процессуальный контроль за расследованием» тогда получит принципиальное обоснование.[20]
Существуют различные мнения о сущности процессуального контроля: отождествление «процессуального контроля» и формы осуществления правосудия;[21] отождествление «процессуального контроля» со способом осуществления правосудия;[22] отмечается возможность рассматривать данную деятельность суда как реализацию конституционной функции правосудия;[23] предлагается понимать судебную защиту, составной частью которой является уголовно-процессуальный институт процессуального контроля, институтом конституционного права.[24]
Учитывая все эти суждения, необходимо заметить, что провозглашение общего принципа процессуального контроля применительно к досудебному производству вытекает из правовых позиций Конституционного Суда РФ, высказанных в ряде его решений, которые позволили признать не соответствующими Конституции РФ некоторые нормы УПК РСФСР.
Так, в Постановлении от 3 мая 1995 г. № 4-П по делу о проверке конституционности ст. 220.1 и 220.2 в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна[25] указано о том, что положение ст. 220.1, ограничивающее круг лиц, имеющих право на судебное обжалование постановления о применении к ним в качестве меры пресечения заключения под стражу, только лицами, содержащимися под стражей, и связанное с ним положение ст. 220.2 о проверке законности и обоснованности применения заключения под стражу судом только по месту содержания лица под стражей признаны не соответствующими Конституции РФ.
В Постановлении от 13 ноября 1995 г. № 13-П по делу о проверке конституционности ч. 5 ст. 209 в связи с жалобами граждан Р.Н. Самигуллиной и А.А. Апанасенко[26] указано на то, что часть 5 ст. 209 в той мере, в какой эта норма соответствует смыслу, придаваемому ей сложившейся правоприменительной практикой, ограничивает возможность судебного обжалования постановлений о прекращении уголовного дела. Положение ч. 5 ст. 209 не может служить основанием для отказа в судебном обжаловании постановлений о прекращении уголовного дела и признано не соответствующим Конституции РФ.
В Постановлении от 29 апреля 1998 г. № 13-П по делу о проверке конституционности ч. 4 ст. 113 в связи с запросом Костомукшского городского суда Республики Карелия[27] указано на то, что положение, содержащееся в ч. 4 ст. 113, в той мере, в какой оно не допускает судебного обжалования постановления прокурора, следователя или органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела, а также исключает для лиц, интересы которых затрагиваются этим постановлением, возможность использовать для своей защиты все способы, не запрещенные законом, не соответствует Конституции РФ;
В упомянутом ранее Постановлении от 23 марта 1999 г. № 5-П по делу о проверке конституционности положений ст. 133, ч. 1 ст. 218 и ст. 220 в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монастырецкого, Л.И. Фуфлыгина и ООО «Моноком» сказано, что положения ч. 1 ст. 218 и ст. 220, поскольку они по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, исключают в ходе предварительного расследования для заинтересованных лиц, конституционные права которых нарушены, возможность судебного обжалования действий и решений органа дознания, следователя или прокурора, связанных с производством обыска, наложением ареста на имущество, приостановлением производства по уголовному делу и продлением срока предварительного следствия, нарушают конституционные принципы;
В Определении от 17 февраля 2000 г. № 84-О по жалобе граждан А.В. Лазарева, Е.С. Русановой и О.В. Эрнезакса на нарушение их конституционных прав рядом положений ст. ст. 201, 202, 218 и 220[28] указано о том, что положения ст. ст. 218 и 220, исключающие возможность судебного обжалования решения следователя и прокурора об отказе в изменении меры пресечения в виде подписки о невыезде, не подлежат применению судами, другими органами и должностными лицами, поскольку ранее эти положения применительно к другим, аналогичным решениям уже были признаны Конституционным Судом РФ не соответствующими Конституции РФ.
В Постановлении Конституционного Суда РФ от 14 марта 2002 г. № 6-П «По делу о проверке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан С.С. Маленкина, Р.Н. Мартынова и С.В. Пустовалова»[29] сказано, что необходимо признать положения статей 90, 96, 122 и 216 УПК РСФСР, допускающие задержание лица, подозреваемого в совершении преступления, на срок свыше 48 часов и применение в качестве меры пресечения заключение под стражу без судебного решения, не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 17, 22 и 46 (часть 1), а также абзацу второму пункта 6 раздела второго «Заключительные и переходные положения». Данные положения УПК РСФСР, а также все иные нормативные правовые положения, допускающие задержание до судебного решения на срок свыше 48 часов, а также арест (заключение под стражу) и содержание под стражей без судебного решения, с 1 июля 2002 года не подлежат применению.
В Определении Конституционного Суда РФ от 27 декабря 2002 года «По делу о проверке конституционности статей 116, 211, 218, 219 и 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Президиума Верховного Суда РФ и жалобами ряда граждан»[30] указано, что положения статей 116, 218, 219 и 220 УПК РСФСР не исключают право лица, в отношении которого вынесено постановление о возбуждении уголовного дела, обжаловать данное постановление в суд, который в таких случаях проверяет его законность, не предрешая при этом вопросы, могущие стать предметом судебного разбирательства при рассмотрении уголовного дела по существу.
Формулирование принципа процессуального контроля в досудебном производстве должно включать в себя специальные указания на его осуществление в соответствии с законом и на обязанность суда выявлять и исправлять процессуальные нарушения по уголовным делам. Как отмечалось в литературе, формулирование принципа процессуального контроля не как принципа управления, а как принципа судопроизводства должно было бы привести к устранению функции внепроцессуального контроля, внепроцессуального консультирования и помощи, осуществляемой сейчас вышестоящими судами по отношению к нижестоящим.[31]
Представляется, что вторым аспектом при определении правовой природы процессуального контроля в досудебном производстве является определение его конкретных форм. Следует заметить, что формы процессуального контроля складывались исторически и могут быть представлены следующим образом:
1) судебное обжалование процессуальных действий (решений), затрагивающих интересы участников уголовного судопроизводства в досудебном производстве (ст. 123 УПК РФ);
2) процессуальная проверка законности и обоснованности действий (бездействия) и решений, способных причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию в досудебном производстве по уголовному делу (ст. 125 УПК РФ);
3) процессуальный иммунитет в отношении отдельных категорий лиц в досудебном производстве по уголовному делу (ст. 448 – 450 УПК РФ);
4) процессуальная проверка законности и обоснованности решений при осуществлении международного сотрудничества в сфере уголовного судопроизводства (часть V УПК РФ);
5) заявление ходатайства о проведении предварительных слушаний (п. 3 ч. 5 ст. 217 УПК РФ).
Особым аспектом при определении правовой природы процессуального контроля по уголовным делам является определение его значимости с точки зрения конституционных принципов судебной власти. Как отмечалось выше, право каждого на судебную защиту гарантируется Конституцией РФ. Именно конституционный уровень регулирования позволил реально воплотить идею о верховенстве суда как гаранта режима законности и охраны прав граждан. Последовательное воплощение провозглашенного Конституцией РФ права граждан на судебную защиту от незаконных действий любых государственных органов, должностных лиц позволило сформулировать запрет на ограничение ряда конституционных прав граждан (ч. 3 ст. 356 УПК РФ). Профессор Гуськова А.П. считает, что государство должно создавать такой механизм защиты прав и свобод человека, чтобы укрепить правовую защищенность граждан. В связи с этим отмечается, что развитие и становление процессуального контроля как формы судебной защиты прав и свобод граждан выступает как надежный механизм обеспечения прав личности в уголовном судопроизводстве.[32]