И в случае неграмотности, которая может никогда не отпасть, и в случае с другими обстоятельствами, отпадение которых можно считать вероятным, существенное значение может иметь промежуток времени между открытием наследства и принятием к рассмотрению иска о восстановлении пропущенного срока. По нашему мнению, продолжительность этого промежутка не должна подрывать стабильность гражданского оборота, оставляя в течение долгого времени наследников, уже принявших наследство, в неведении относительно окончательной судьбы перешедшего к ним имущества. Поэтому de lege ferenda следовало бы во всяком случае ограничить возможность предъявления соответствующего иска тремя годами с момента, когда такой наследник получил право на принятие наследства.
Отсчитывать этот срок с момента открытия наследства не представляется возможным, так как при наличии восьми очередей наследников по закону (ст. ст. 1142 - 1145, 1148 ГК), каждая из которых имеет полгода для принятия наследства (п. 2 ст. 1154 ГК), наследники последних двух очередей смогут получить это право только по истечении трех лет с момента открытия наследства[52].
В.К. обратился в суд с иском к Инспекции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам по Южному административному округу г. Москвы о продлении срока для принятия наследства по закону после смерти его отца К.К., умершего в мае 1995 г., на том основании, что он пропустил срок по уважительной причине: не знал, что отец умер, так как вторая жена отца П.К. не сообщила ему об этом, а также не знал, что квартира отца приватизирована. П.К. приняла в январе 1996 г. наследство после смерти мужа. В ноябре 2003 г. П.К. умерла, завещав свое имущество дочери - Л.Б.
Решением Чертановского районного суда г. Москвы от 5 апреля 2004 г. иск был удовлетворен полностью. В кассационном порядке решение не обжаловалось.
В надзорной жалобе Л.Б. - наследницы П.К. по завещанию - отмечались существенные нарушения судом норм материального и процессуального права, выразившиеся в том, что при продлении В.К. срока для принятия наследства судом не были установлены наследники умершей П.К. и не привлечены к участию в деле, а при признании уважительности причин пропуска В.К. срока для принятия наследства объяснения истца не были подтверждены доказательствами.
В порядке надзора дело было 29 ноября 2004 г. передано для рассмотрения по существу в Президиум Московского городского суда. Проверив материалы дела и обсудив доводы надзорной жалобы, Президиум отменил решение Чертановского районного суда от 5 апреля 2004 г., а дело направил в суд первой инстанции на новое рассмотрение[53].
При этом Президиум нашел доводы, изложенные в надзорной жалобе, обоснованными, указав, что суд, признав причину пропуска В.К. срока принятия наследства, поскольку он не знал о смерти своего отца, так как жена отца П.К. ему об этом не сообщила, не привел в обоснование своего вывода никаких доказательств об уважительности причины пропуска В.К. срока для принятия наследства.
Кроме того, судом не был определен круг наследников умершей в ноябре 2003 г. П. К. и не было истребовано наследственное дело К.К., из которого следует, что П. К. была признана наследницей К.К.
Президиум также отметил, что при новом рассмотрении спора суду необходимо привлечь к участию в деле Л.Б. и других наследников П.К., определив их процессуальное положение, а также истребовать наследственные дела по имуществу К.К. и П.К.
1. Отменяя решение районного суда, надзорная инстанция вполне обоснованно указала на отсутствие в деле доказательств уважительности пропуска истцом срока для принятия наследства. Однако помимо этого существенного нарушения требований процессуального законодательства данное дело позволяет обсудить ряд материально-правовых вопросов.
2. Надзорная инстанция отметила лишь отсутствие в деле доказательств того, что вторая жена наследодателя не сообщила истцу - сыну наследодателя - о смерти его отца. По нашему мнению, даже наличие достаточных доказательств изложенных обстоятельств не должно влечь признание уважительным пропуска срока для принятия наследства, когда сын по крайней мере в течение шести месяцев не поддерживал отношений с отцом, а узнав впоследствии об открытии наследства, начал проявлять заинтересованность в получении наследства.
Подобные дела, к сожалению, нередко встречаются в судебной практике. К.Б. Ярошенко приводилось дело из надзорной практики Президиума Московского городского суда с аналогичной фабулой: в 1999 году сын обратился с иском о продлении срока для принятия наследства после своей матери, умершей в 1994 году, пропущенного им ввиду того, что муж матери скрыл от нотариуса наличие других наследников. Этот иск был судом удовлетворен, а в надзорном порядке решение суда было отменено, правда, в связи с допущенными ошибками в расчете причитающейся истцу доли[54].
Из материалов дела следовало, что П.К., будучи наряду с В.К. наследницей К.К. по закону первой очереди, имела право только на 1/2 его квартиры и только этой половиной могла распорядиться, завещав ее Л.Б. Если при дальнейшем рассмотрении дела по существу выяснилось бы, что, приняв наследство К.К. целиком, П.К. действовала недобросовестно, умышленно скрывала наличие другого наследника - В.К., право последнего на 1/2 часть квартиры отца, очевидно, подлежало бы признанию и подтверждению в судебном порядке.
Из этого, однако, не следует, что незнание сыном о смерти отца может считаться само по себе уважительной причиной пропуска сыном-наследником срока для принятия наследства. Доктриной гражданского права и судебной практикой всегда признавалось, что уважительными причинами могут признаваться такие связанные с личностью наследника обстоятельства, которые физически или юридически препятствовали совершению им действий, свидетельствующих о принятии наследства. Первой и наиболее распространенной на практике причиной пропуска срока для принятия наследства всегда являлось то обстоятельство, что наследник не знал и не мог знать об открытии наследства. Уважительность других обстоятельств должна оцениваться с точки зрения физической возможности наследника совершить соответствующие действия.
3. Как следовало из материалов дела, истец ссылался в подтверждение уважительности пропуска им срока именно на неизвестность ему факта смерти отца. При этом возникает вопрос: может ли это незнание быть в указанных обстоятельствах признано уважительной причиной? По нашему мнению, не может. Истец не был тяжело болен, не находился в длительной командировке, он лишь, очевидно, недостаточно регулярно общался со своим отцом или вовсе с ним не общался, довольствуясь информацией, получаемой от П.К. Закон не ставит наследственные права наследников по закону в зависимость от регулярного общения соответствующих родственников между собой, ни даже от того, знал ли наследодатель о наличии такого родственника, почему в юридической литературе такие родственники и называются "смеющимися наследниками".
Поэтому, если бы истец не общался со своим отцом даже в течение более продолжительного времени, чем шесть месяцев, отпущенные для принятия наследства, но вовремя совершил бы необходимые действия, вопрос о справедливости и законности этих последствий даже не подлежал бы обсуждению. Иное дело, если истец, не поддерживавший по крайней мере в течение шести месяцев никаких отношений с отцом, впоследствии предъявляет требование о признании его наследственных прав, рассчитывая на получение имущества от своего ближайшего родственника. Справедливость требует отказать ему в этом праве, усомнившись в том, что им были своевременно предприняты все необходимые и возможные действия для того, чтобы получить информацию об открытии наследства[55]. Такой наследник, по нашему мнению, в силу близости родства по отношению к наследодателю, не может защититься вполне подходящей для более отдаленных родственников формулой "не знал и не должен был знать". Претендуя на отцовское наследство, В.К. "должен был знать" о смерти отца, поскольку, как следует из обстоятельств дела, отсутствуют какие-либо причины, физически или юридически препятствовавшие его отношениям с отцом.
В.Р. и И.П. обратились в суд с иском к Ю.С. о продлении срока принятия наследства после их отца В.К., умершего в мае 2000 г., об установлении факта принятия наследства после смерти отца и о признании за каждым истцом права собственности на 1/3 доли квартиры, принадлежавшей В.К. При этом истцы ссылались на пропуск срока принятия наследства по уважительной причине, так как они не знали, что спорная квартира была приватизирована их отцом в 1993 году, а своевременно к нотариусу они не имели возможности обратиться, поскольку В.Р. работала в представительстве английской фирмы и в 2000 году вынуждена была часто выезжать в командировки, а И.П. имеет двоих детей, которые в 2000 году часто болели. Истцы также указывали, что они фактически приняли наследство, поскольку после смерти В.К. его супруга Л.С. передала им часть вещей отца. После смерти Л.С. спорная квартира в порядке наследования по закону перешла к ее сыну Ю.С.
Решением Тимирязевского районного суда г. Москвы от 23 января 2004 г. В.Р. и И.П. был продлен срок для принятия наследства после смерти их отца В.К.; был установлен факт принятия В.Р. и И.П. наследства; за В.Р. и И.П. было признано за каждой право собственности на 1/3 доли спорной квартиры; за Ю.С. было признано право собственности на 1/3 доли спорной квартиры в порядке наследования по закону после смерти его матери Л.С., умершей в апреле 2004 г.
Определением Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 12 июля 2004 г. решение было оставлено без изменения.
В порядке надзора дело было 8 декабря 2004 г. передано для рассмотрения по существу в Президиум Московского городского суда. Проверив материалы дела и обсудив доводы надзорной жалобы, Президиум Московского городского суда оставил без изменения решение Тимирязевского районного суда от 23 января 2004 г. и Определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 12 июля 2004 г., а надзорную жалобу - без удовлетворения[56].