"Закон общественного мнения - это закон всемирного тяготения. Без него история не была бы наукой. Задача истории в том, ...чтобы показать, что сила общественного мнения - не утопическое мечтание, а самая настоящая реальность, действующая постоянно в жизни общества... Поэтому, если мы хотим формулировать закон общественного мнения строго, как закон тяготения в истории, то ...придем к давно известной и бесспорной формуле: против общественного мнения править нельзя" [23].
Особенно возрастает роль общественного мнения в переломные моменты истории, когда не отдельному человеку, а большим социальным общностям или даже целым нациям надо принять решение, согласиться или отвергнуть предлагаемые политическими лидерами решения.
Очевидно, что газеты и журналы оказывали решающее воздействие на выработку общественного мнения в XIX в., что отмечалось многими современными политическими и общественными деятелями. Французский политический деятель Алексис де Токвиль писал:
"Свобода печати оказывает влияние не только на общественное мнение, но и на мнение каждого человека. Она способствует не только изменению законов, но и меняет нравы".
При этом он утверждал, что американская пресса, благодаря своей активности и широкому распространению, оказывает огромное влияние на все сферы общественной жизни:
"Когда же случается так, что большое число печатных изданий начинает действовать в одном направлении, их влияние на долгое время становится преобладающим, и общественное мнение, обрабатываемое все время с одной стороны, в конце концов поддается их воздействию" [24].
Несомненно, вдумчивый наблюдатель-путешественник верно подметил важнейшую черту американской политической жизни - активную роль прессы в формировании общественного мнения по важнейшим проблемам внутриполитической жизни. Печать в Америке, по мнению философа и писателя Г. Торо, имела не меньший авторитет, чем Священное писание:
"Газета - вот Библия, которую мы читаем каждое утро и каждый вечер, стоя и сидя, в поездке и на ходу" [25].
Важно отметить, что американские редакторы, особенно крупных газет, были довольно часто независимы в своих суждениях, поскольку не нуждались в партийном патронаже и опеке со стороны правительства. Многие из них открыто заявляли о своей внепартийности. Так, редактор "Нью-Йорк тайме" Г. Рэймонд писал:
"Об общественной прессе не следует судить по редакторам, которые унижают звание журналиста ради партийной горячки. Ее функции более высоки, и ее обязанности, если их правильно выполнять, более возвышенны. Чтобы завоевать доверие общества, газета должна быть независима от партий" [26].
За счет больших тиражей владельцы газет получали солидные доходы от рекламы и печатания объявлений. Журналистика США с самого начала развивалась децентрализованно, в стране так и не возникло ни одного общенационального издания. Местная пресса всегда играла в ней ключевую роль. Главным экономическим, культурным и журналистским центром страны с начала XIX в. становится Нью-Йорк. Однако он все-таки не был единственной столицей прессы, как Лондон или Париж для своих стран, в силу огромных размеров США. Наибольшим же влиянием пользовались газеты, которые американские исследователи именуют "гигантами журналистики" и которые отражали феномен "персональной журналистики". В 1860 г. "Нью-Йорк геральд" имела в среднем ежедневный тираж 77 тыс. экз. Это был самый большой тираж в мире, поскольку даже лондонская "Тайме" имела на 25 тыс. экз. меньше. "Нью-Йорк трибюн" хвасталась, что ее ежедневный выпуск составлял 55 тыс. экз., а еженедельное издание - 287750 экз. [27]. "Нью-Йорк сан" имела ежедневный тираж порядка 60 тыс. экз., "Нью-Йорк тайме" - 35 тыс. экз., "Нью-Йорк ивнин пост" - 20 тыс. экз. Тиражи видных южных газет были намного меньше, ежедневный выпуск "Чарлстон меркьюри" составлял в 1860 г. около 10 тыс. экз. [28].
Коммуникативные связи в XIX в. имели свою специфику. Доверие к печатному слову было велико, и газеты обладали значительным влиянием. Для многих читателей газета являлась единственным "окном в мир", главным источником информации, учебником и руководством в культурном пространстве быстро меняющейся эпохи [29]. Кроме того, газета оказывалась главным ориентиром в выборе партийно-политических пристрастий. Круг читателей любой газеты был значительно больше, чем ее тираж. Широко практиковалось чтение вслух, особенно в небольших городках и селениях, обсуждение и пересказ наиболее интересных статей в тавернах, кафе, на улице в хорошую погоду. В гостиницах были специальные залы для чтения газет, где приезжие или просто завсегдатаи могли прочесть свежие издания [30].
"Дни книг отошли в прошлое, - заявлял редактор наиболее крупной и влиятельной "Нью-Йорк геральд" Д. Беннет, - как и дни театра, и дни церкви. Та роль, которую они играли в движении человеческой мысли и человеческой цивилизации, теперь смело может быть передана газете. Газета способна направить больше душ к Небу и большее их число спасти от Ада, чем все церкви и часовни Нью-Йорка, а, кроме того, она одновременно умеет еще заработать деньги" [31].
Неудивительно поэтому, что сами редакторы считали, что пресса провоцирует население обеих секций Союза, подогревает страсти и ведет страну к расколу.
"Как могут две секции нашей страны надеяться жить в мире, пока журналисты продолжают делать все, чтобы они бросались друг на друга? Мы не можем осуждать северную прессу потому, что мы имеем многое из того же самого секционного духа на Юге", - заявляла газета из Арканзаса [32].
А вот что писала газета из Теннеси, демонстрируя довольно глубокое понимание причин нарастающей конфронтации:
"Пожалуй, нет из 40 южных журналистов и одного, который знает реальное положение дел на Севере, отливы и приливы в его общественном мнении".
И при этом, считает реакция, журналисты-северяне не лучше понимают проблемы Юга. Осуждая собратьев по перу в обеих секциях, газета выносила жесткий обвинительный вердикт:
"И все же каждый из них использует все возможности, чтобы ввести в заблуждение и нанести ущерб народу и Союзу штатов. И даже теперь, когда страна находится на грани распада, война путем искажений и злоупотреблений продолжается с удвоенной яростью теми, кто процветает и жиреет на предубеждениях" [33].
20 декабря 1860 г. штат Южная Каролина объявил о своем выходе из Союза американских штатов. От имени народа штата Южная Каролина провозглашалось, что "союз... существующий между Южной Каролиной и другими штатами под именем Соединенные Штаты Америки... расторгается" [33]. Решение южнокаролинской легислатуры было встречено с ликованием ведущими чарлстонскими редакторами. Вскоре на улицах уже продавался экстра-выпуск "Чарлстон меркьюри" с огромным заголовком: "Союз разрушен" с сообщением о выходе штата из Союза.
"Двадцатый день декабря, - писала эта газета, - будет начертан в календарях мира как начало новой эпохи в истории человеческой расы" [34].
Другие газеты Южной Каролины имели не менее кричащие заголовки:
"Великолепная независимость! Штат Южная Каролина навечно! Ордонанс о сецес-сии прошел 20 декабря 1860 года!"
Редактор "Уикли джорнэл" (Г. Кэмден) объявлял:
"Союз распущен!.. Большое, великое, благоодное дело сделано, и решение 20 декабря 1860 г. в Чарлстоне, штат Южная Каролина, не может быть пересмотрено" [36].
Сецессионистские газеты в других штатах Юга восхваляли решение Южной Каролины. Они признавали, что ее действия фактически гарантировали отделение всех штатов Залива и создание Южной Конфедерации. Газета "Миссисипиан" писала:
"Храбрая Южная Каролина! Долго вынашивающая идею сецессии Южная Каролина! ...Она поведет за собой большую армию Южной Конфедерации" [37].
В январе-феврале 1861 г. еще шесть штатов вышли из Союза: Миссисипи (9 I), Флорида (10 I), Алабама (11 I), Джорджия (19 I), Луизиана (26 I), Техас (1 II). Позднее к ним присоединились еще четыре: Виргиния (17 IV), Теннеси (6 V), Арканзас (6 V) и Северная Каролина (20 V) [38]. Территория всех 11 отделившихся штатов достигала 733144 кв. миль - 40% территории страны [39].
8 февраля 1861 г. представители отделившихся штатов приняли конституцию "Конфедеральных штатов Америки" [40]. 18 февраля 1861 г. временным президентом Южной Конфедерации был избран Джефферсон Дэвис (1808-1889), крупный плантатор из Миссисипи, ранее являвшийся сенатором конгресса США. 21 января 1861 г. он покинул сенат США, заявив на прощание, что он "в течение многих лет защищал, как существенный элемент суверенитета штатов, право любого из них покинуть Союз" [41]. Вице-президентом был избран Александр Гамильтон Стефенс из Джорджии (1812-1883).
Застрельщиками раскола единого Союза выступили южные экстремисты - "пожиратели огня". Главным представителем этого движения в Южной Каролине был Роберт Ретт (1800-1876), который посвятил расколу Союза всю жизнь и именовал себя "отцом сецессии" [42]. Будучи одним из собственников и редакторов наиболее экстремистской газеты Юга "Чарлстон меркьюри", он активно использовал ее для агитации за сецессию южных штатов.
В период 1860-1861 гг. сецессионисты (сторонники отделения Юга) развили невероятную активность, добиваясь выхода южных штатов из Союза. Кроме Ретта, в других штатах Юга действовали не менее экстремистски настроенные журналисты и политики: в Виргинии - издатель и редактор "Фармерс реджистер", плантатор Эдмунд Руффин (1794-1865) [43], в Луизиане - профессор политической экономии и издатель "Де боус ревью" Джеймс Де Боу (1820-1867) [44], в Алабаме - видный политик Уильям Йенси (1814-1863) [45], в Техасе - Луис Уигфолл (1816-1874) [46], в Джорджии - сенатор Роберт Тумбc (1810-1885) [47]. Зажигательные передовицы южных газет с призывами к отделению, написанные ими; пламенные речи, произносившиеся в многочисленных аудиториях, свидетельствуют о невероятной активности и энергии этих людей в борьбе за полную и немедленную независимость южных штатов.