В этой связи стратегической задачей Российской Федерации является формирование института федерального вмешательства во властную деятельность государственных органов субъектов Федерации и механизмов его реализации. К числу таких механизмов в нашей стране согласно Конституции относятся институты полномочных представителей Президента (п. "к" ст. 83), согласительные процедуры (ч. 1 ст. 85), институты чрезвычайного (ст. 88) и военного положения (ч. 2 ст. 87), а также иные не противоречащие Конституции механизмы, закрепленные законодательно.
Согласительные процедуры, широко используемые в 90-х годах, оказались неэффективными, доказательством чего явились существенная степень несоответствия нормативных актов субъектов Федерации Конституции и федеральному законодательству, высокий уровень сепаратистских тенденций в стране. Не таким эффективным, как хотелось бы, явился и институт полномочных представителей Президента России[11]. Однако начатые Президентом России преобразования института его полномочных представителей повысили эффективность их деятельности по приведению законодательства субъектов РФ в соответствие с федеральным законодательством, а также в координации экономического взаимодействия между субъектами Федерации соответствующих округов. Но одна из основных задач полномочных представителей Президента России видится именно в обеспечении единства государственной власти и территориальной целостности России. Как представляется, правовое регулирование вопросов, связанных с деятельностью полномочных представителей Президента России, в настоящее время недостаточно и не вполне отвечает их значимости. Сам же институт нуждается в более полном и комплексном регулировании, возможно, на уровне федерального закона.
Существенным фактором предотвращения сепаратизма в субъектах РФ и укрепления государственного единства Российской Федерации стало установление ответственности органов государственной власти субъектов Федерации за нарушение Конституции России и федерального законодательства[12]. Даже сама потенциальная возможность применения мер такой ответственности побудила должностных лиц и депутатов органов государственной власти субъектов Федерации соблюдать нормы Конституции и федерального законодательства, быстрее приводить принятые ими нормативные акты в соответствие с федеральным законодательством, отказаться от заявлений и решений, которые могли бы стать основой для сепаратизма.
К числу механизмов укрепления государственного единства можно отнести и механизм временного осуществления полномочий органов исполнительной власти субъектов Федерации федеральными органами государственной власти в законодательно установленных случаях, когда соответствующие органы субъектов Федерации не могут осуществлять полномочия. Данный механизм направлен на обеспечение и государственной безопасности, и безопасности граждан, чьи права могли бы быть нарушены при невозможности осуществления государственных полномочий.
В сфере федеративных отношений и регионального развития следует учитывать и внешнеполитические факторы российской государственности, в частности, практически не скрываемые желания ряда иностранных государств получить части территории РФ, включить их в состав своей государственной территории либо в сферы своего влияния. В этих условиях и в связи с угрозами международного терроризма, которые зримо проявились в последние годы, ошибки в региональной политике, непринятие достаточных мер по обеспечению территориальной целостности и государственного единства России могут дать сепаратистским силам внутри России прекрасную возможность объединить усилия с внешними силами. Моментальное признание бывших союзных республик СССР в качестве независимых государств со стороны заинтересованных в расширении своего влияния и ослаблении нашей страны иностранных держав должно послужить основанием к самому серьезному рассмотрению федеральной властью возможности такого же сценария по отношению к регионам России. И, как следствие, - к принятию мер по недопущению повторения такого сценария.
§4. Экономическая безопасность и ее правовое обеспечение
Правовое обеспечение экономической безопасности - это законодательное и правоприменительное обеспечение права экономической безопасности.
Право экономической безопасности необходимо определять, доктринировать собственно как право, то есть как комплекс правомочий определенных субъектов права (публично-правовых и частноправовых). Производными от этой доктрины будут определения его как подотрасли законодательства, науки, учебной дисциплины. Это позволит преодолеть две тенденции, доминирующие в теории экономической безопасности. Первая - экономический детерминизм, и вторая, которую, сообразно ее обезличенной форме установления принципов и норм основополагающего и концепционного регулирования стратегии безопасности, обоснованно назвать бессубъектностью правоопределения. Это проявление неполноты развития права, поскольку бессубъектность правоопределения не может служить основой для корректного правоустановления.
В ряде случаев наблюдаются обе тенденции, когда экономическая безопасность определяется как состояние экономики, как безопасность экономического пространства[13]. Этому подходу следуют в своих работах многие авторы, в том числе член-корреспондент РАН С.Ю. Глазьев[14], B.С. Загашвили[15], В. Паньков[16] и др. Квинтэссенцией экономического детерминизма и бессубъектности является определение известного ученого-экономиста А.И. Илларионова: "...под экономической безопасностью понимается такое сочетание экономических, политических и правовых условий, которое обеспечивает в долгосрочной перспективе производство максимального количества экономических ресурсов на душу населения наиболее эффективным способом"[17].
Бессубъектность правоопределения получила выражение в Законе РФ от 5 марта 1992 г. N 2446-1 "О безопасности" (в ред. от 25 июля 2002 г.)[18]. В статье 1 в качестве объектов безопасности установлены в форме нерасчлененного и всесмешивающего комплекса субстанциальные и акцидентальные реалии - личность, ее права и свободы, общество, его материальные и духовные ценности и даже нечто еще более далекое от предметной данности и вещественной определенности любого объекта - возможности прогрессивного развития личности, общества и государства. Стремление постулировать в качестве объективного и объектного то, что по своей сути является субъектом и результатом субъектного и субъективного, априори упраздняет охраняемый субъект правоотношений, в этом его правовом качестве субъекта. Конституция, суверенитет и государство - три взаимосвязанных формы осуществления правосубъектности народа, создавшего государство. Субъект должен быть защищаем именно в этом своем качестве дееспособного публично-правового субъекта государства и экономики, если же его субъектность упраздняется юридическими формулировками и он определяется в качестве объекта, то он не только не защищен, а более того, уничтожен в качестве субъекта.
Американские доктринисты, искушенные обеспечивать концептуальную и реальную субъектность и стратегическую дееспособность США в мировых процессах XX века, полагают основу понятия национальной безопасности в теории национальных интересов[19]. Эти ценностные формы проявили себя в выступлении Дж. Буша 11 сентября 2001 г. после крушения зданий Всемирного торгового центра. Он, в частности, сказал: "Мы будем бороться за свободу американского народа и других цивилизованных народов во всем мире"[20]. Свобода - это свобода действовать во всем мире свободно и безопасно для себя. Здесь суть экономической безопасности в ее исторически новой и более развитой парадигме, преодолевшей бессубъектную догму объектизма. Рухнувшие здания центра международной торговли воплощали собой свободу американского предпринимательства во всем мире, именно эта свобода и в этом смысле была озвучена в качестве главной защищаемой ценности президентом этой демократической страны.
Диаметральная противоположность объектизма российского доктринирования независимости состояния своей экономики от других экономик и американского субъектного доктринирования своей свободы действия и осуществления своего национального интереса в глобальном масштабе очевидна. Но не следует списывать слабость российской доктринальной позиции на текущее состояние российских права, экономики и государства. Причина - в способе изначально пассивного и бессубъектного стратегического взгляда на современный мир.
Продолжающийся с советского времени бессубъектный способ политического декларирования и публично-правового установления императивов, ценностей, норм и правил отличает и Концепцию национальной безопасности Российской Федерации (утв. Указом Президента РФ от 17 декабря 1997 г. N 1300 в редакции Указа Президента РФ от 10 января 2000 г. N 24)[21]. Национальные интересы, угрозы, тенденции сформулированы в этом акте как неизменные и непреодолимые, а задачи в области обеспечения национальной безопасности как неисчерпаемые по своему объектистскому содержанию, функции и потому такие, реализацию которых невозможно завершить.
Некоторая попытка стратегического активизма при концептуализации безопасности предпринята в Государственной стратегии экономической безопасности Российской Федерации (Основные положения), одобренной Указом Президента РФ от 29 апреля 1996 г. N 608)[22]. В завершении документа содержится раздел 3 "Деятельность государства по обеспечению экономической безопасности Российской Федерации", который вопреки своему названию не содержит состава возможных действий по реализации экономических интересов и потому недостаточен для того, чтобы предопределять направления развития форм правового регулирования обеспечения стратегического подхода к реализации экономической безопасности.