Поскольку любое историческое исследование строится на определенном круге источников, существенно различие в понимании предмета источниковедения. В позитивистских работах (включая и учебные пособия) обычно дается простое описание источников (с полезными самими по себе описаниями фондов хранения, внешнего вида рукописей и т.п.). В диалектике центр тяжести переносится на закономерности отложения источников и отражения в них объективной реальности. Иными словами, не только источник дает информацию об эпохе, но и эпоха - по данным других источников и как звено процесса развития - помогает понять источник. И особое внимание необходимо обращать на разночтения в источниках, поскольку за ними часто стоят большие политические события и конфликты.
Многие дискуссии последних двух столетий связаны именно с разным пониманием сути привлекаемых источников. Русское летописание X – XVII вв. - уникальное явление в мировой истории и культуре. Но в практике исследований все еще не изжит “шлецеровский” подход, восходящий к работе А. Шлецера конца XVIII - начала XIX века о “Несторе”: представление о летописании как едином “древе”. Так понимал летописание и один из наиболее авторитетных его исследователей А.А. Шахматов (1864 - 1920), на протяжении многих лет пытавшийся реконструировать это изначальное “древо” и лишь в конце жизни осознавший, что такого “древа” просто не могло быть. Летописание - это и идеология, и политика, и неизбежная борьба интересов. А это предполагает и тенденциозность летописцев, отстаивающих интересы князя, города, монастыря, и прямое уничтожение нежелательных для кого-то сведений. Яркий пример двухвекового заблуждения - третирование и даже травля первого русского историка - В.Н. Татищева (1686 - 1750). До самого недавнего времени его обвиняли в фальсификация на том основании, что в его “Истории” содержится большое число сведений, которых нет в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях, по которым обычно издается “Повесть временных лет” в качестве первого летописного памятника. А Татищев не знал ни той, ни другой летописи, но зато в его распоряжении были другие летописи, которые давали иную интерпретацию многих событий, и он вполне профессионально представил их в своем труде. Татищев практически не имел доступа к центральным книгохранилищам, а на окраинах, где ему приходилось трудиться, уникальную рукопись можно было купить на рынке. Хранителями рукописных собраний обычно были раскольники, и один из главных его источников - “Раскольничья летопись”, близкая к “Ипатьевской”, но явно ей предшествующая. Другой уникальный источник - “Ростовская летопись”, которую Татищев подарил Английскому академическому собранию и она либо пропала, либо еще не найдена. К сожалению не дошли до нас и другие источники, которыми пользовался Татищев.
Следует считаться и с тем обстоятельством, что большинство сохранившихся летописей - это своды разнообразных материалов, в том числе предшествующих летописей. Составители позднейших сводов соединяли разные материалы либо удовлетворяя собственное любопытство, либо переписывая их по чьему-то заказу. Очень часто они редактировали тексты имеющихся у них в распоряжении древних рукописей. Но не менее часто составители сводов слово в слово переносили древнейшие сведения в свои рукописи. Практически это означало, что в позднейших рукописях - летописных сводах - могли сохраниться более достоверные и ранние материалы, нежели в самых ранних рукописях. Так, древнейшие новгородские летописи почти ничего не сообщают о времени Ярослава Мудрого. А в сводах XV века используется какой-то новгородский источник, которого древнейшие летописи не знают.
Те же причины и споров вокруг “Слова о полку Игореве”. В поэме содержится совершенно иная информация, нежели в известных нам летописях. И на этом основании шедевр мировой литературы некоторые авторы объявили подделкой. А объяснить надо на каких источниках и в рамках каких традиций создавалось это поэтическое творение. Поэма явно опиралась на устную поэтическую традицию, которая в летописях вообще слабо отражена из-за ее языческой окраски, и ориентирована она на события в Причерноморье (ни Рюрика, ни бога Перуна “Слово” не знает).
Актовый материал для восприятия проще: в нем обычно фиксируется конкретная практика судопроизводства и пожалований. Но и в этом случае необходимо учитывать территориальные и хронологические рамки действия тех или иных установлений. Пожалования в эпоху феодализма ориентированы на определенные территории, а “Земля” по большей части продолжала жить по своим традиционным правилам, следуя так называемому “обычному праву”.
Важнейшая проблема для каждого исследователя – история и современность. Еще римский мыслитель Цицерон подчеркивал на практическую пользу истории. Н.Г. Чернышевский указывал, прежде всего, на значение истории для воспитания гражданина Отечества. Советский историк М.Н. Покровский в 20-е годы XX века вообще употребит формулу: “история - политика, опрокинутая в прошлое”. Ныне, с одной стороны, на историю ополчаются (как, впрочем, и в 20-е годы, когда особенно популярен был Покровский) как на ненужный и даже вредный предмет, который надо исключить из школьных программ. С другой стороны, книжный рынок заполняют совершенно фантастическими, ни на чем не основанными материалами и концепциями (например, книги Фоменко и Носовского о “новой хронологии истории”, книги Асова о “русских ведах” и др.).
Конечно, все это к науке истории отношения не имеет. Но в этом косвенно сказывается понимание ее важности для современности. И в конечном счете, история нужна для понимания современности, ибо все значимые процессы уходят в более или менее далекое прошлое. Можно сказать, что без истории современности не понять. Именно современность обычно задает вопросы истории и историкам. Но надо иметь в виду, что острота проблем увеличивает опасность ухода от истины в сторону исполнения социальных заказов. Для общества же в целом нужна только истинная история, объяснение, в том числе разного рода негативных процессов. А истинная наука возможна лишь при истинном методе.
Предметом науки истории являются закономерности развития общественного организма. Закономерности, естественно, выявляются лишь при анализе более или менее длительных периодов истории.
Различия между позитивистским и диалектическим подходом проявляются уже в самом определении предмета конкретного исследования. При позитивистском подходе исследование идет “от источника”. Наличие необработанного фонда часто оказывается мотивом для выбора темы работы, независимо от того, дает ли что-нибудь такое исследование.
В рамках диалектического метода исследование может начинаться только с проблемы. Диалектика познания заключается, прежде всего, в том, что исследователь включается в процесс, начало которому положено с зарождением самого человечества.
В свое время И. Кант сформулировал тезис об “априорном”, внеопытном знании, свойственном человеческому сознанию. Именно “априоризм” вызывал особенно негативную реакцию позитивистов. В относительно недавней литературе природа “априоризма” разъяснена. Это, по выражению польского ученого Е. Топольского, “внеисточниковое” знание, знание, унаследованное от прошлых поколений, и не всегда осознанное даже профессиональным ученым. Разновидностью такого знания является художественный образ и то, что в науке называется интуицией. Чаще всего “априорное” знание оказывается в сфере теоретического и концептуального, причем объяснение его потребует привлечения смежных наук, прежде всего, социологии. “Априорное” знание - это проблема, перешедшая от прошлых поколений, может быть очень далеких. И успех в прояснении этого знания в огромной степени будет зависеть от формулирования проблемы.
Социальное знание содержит противоречия, связанные и с противоречивостью действительности нас окружающей, и с противоречиями, возникающими или обнаруживаемыми в ходе познания. И действительность, и познание закономерно порождают все новые и новые проблемы, которые, прежде всего, и стимулируют процесс познания. “Мелкотемье”, в котором справедливо упрекали историков философы, невозможно, если речь идет о поисках решения вопроса, уже поставленного предшествующим развитием науки или противоречиями самой окружающей нас действительности.
Формулирование вопроса (иначе говоря, постановка проблемы) - самый ответственный этап любого исследования, Слова К. Маркса о том, что “правильная постановка вопроса есть его решение” - не преувеличение. После того как вопрос сформулирован, гораздо экономнее и целенаправленней осуществляется сбор фактов и обнаруживаются новые связи в давно известных системах фактов. При этом всякое новое знание немедленно пополняет запас “внеисточникового”, и оно начинает работать с более высокой отметки. Другое дело, что правильно поставить вопрос можно только после основательного его изучения.
Структурно введение работы обычно открывается обозначением темы - объекта исследования. Обзор работ предшественников вскрывает спорные вопросы. Акцент обычно делается на тех разноречиях, которые автор собирается разрешить или объяснить. И надо иметь в виду, что, как отметил еще Гете, между противоположными мнениями находится не истина, а проблема (истина может оказаться вообще за пределами этих мнений). Именно формулировкой проблемы заканчивается обзор литературы. А далее пишущий поясняет, на каком источниковом и внеисточниковом (теоретическом, концептуальном) материале он намерен строить свои заключения.