Чтобы прикрыть русские поселки от их опустошительных набегов , строили по границе, на протяжении 300—400 верст, деревянные крепости, между крепостями копали рвы, делали засеки из рубленого леса, забивали кольями броды на реках, через которые переправлялись обычно татары. За такой сторожевой чертой на казенных поместьях селили дворян и низших военно-служилых людей. Каждую весну дворяне южных городов сзывались на государеву службу и сильными отрядами становились по городам. Ставилось на ноги целое войско, не меньше 60—70 тысяч. В степь высылались сторожевые разъезды. Если успеют вовремя заметить татар, гонцы скачут во весь опор, люди сбегаются в города, царские рати выступают навстречу разбойникам. Бывало, что конным дворянам удавалось нагнать орду, когда она отступала уже с добычей: тогда плохо приходилось хищникам. Но татарские кони были выносливы и быстры, сами хищники по-звериному хитры и жестоки. Несмотря на стражу и на засеки, редкий год один или два уезда не оказывались выжжены и разорены: несчастные люди толпами шли в тяжелую неволю. По всей России собирался особый налог — «половяничные деньги» — для выкупа пленников от турок и татар.
Давно хотели на Руси собраться с силами и раздавить разбойничью берлогу — взять самый Крым. Но Крым был под властью Турции, а перед Турцией дрожала тогда вся Европа, и ни одно государство не смело выступать против нее в одиночку.
Москва же, кроме Турции и Крыма, имела бы перед собою в этой войне еще неисчислимые орды азиатских народов. Между Волгой и Доном кочевали ногайцы и калмыки; а за Волгой, на восток, шла киргизская степь. Большинство этих дикарей (ногаи, киргизы) были мусульмане и признавали турецкого султана своим духовным главою. Эти орды были не так опасны, как Крым, но и от них надо было быть постоянно настороже, и в нынешней Пензенской губернии, между Волгой и Доном, рубилась против ногаев такая же линия крепостей и засек, как и на западе, за Доном, от крымцев.
В годы смуты татарские набеги начисто смели целый ряд южных городков. Южная часть Украины (теперь Курская губерния), заселенная уже довольно густо, превратилась снова в пустыню: все население или угнано было татарами в неволю, или разбежалось подальше—к лесистым берегам Тихой Сосны и Воронежа. Татарские набеги проникали уже в нынешние Тульскую и Рязанскую губернии, к Епифани, Одоеву, Белеву, Данкову.
Но богатый чернозем курских степей неудержимо привлекал русского пахаря. Едва установился порядок, как начался новый наплыв поселенцев на знакомые уже места. В 1636 году для защиты их царь велел рубить новую «черту» городов-крепостей, засек и всяких укреплений. Новая черта пошла южнее прежней, охватывая всю теперешнюю Курскую губернию и пересекая Воронежскую и Тамбовскую: с Ахтырки на Белгород и дальше на Корочу, Острогожск, Коротояк, Воронеж, Усмань, Козлов. Огромная площадь черноземной степи, отхваченная этой линией крепостей, стала быстро заселяться служилым и земледельческим людом. Татарские набеги следовали один за другим. Редко удавалось им теперь прорваться через надежную линию укреплений; во всяком случае, дальше пограничных уездов они не проникали. Но царские рати по-прежнему каждое лето должны были сторожить степной «берег», и нескончаемая война с лукавыми степными хищниками из года в год тянулась по всей южной степной границе — от днепровских притоков до устья Волги. Здесь, из Астрахани, государевы воеводы теснили ногайскую орду, кочевавшую между Волгой и Доном. Уже в 1616 году астраханский воевода кн. Львов погромил ногайцев, отбил у них 15 тысяч русских пленников, набранных разбойниками из беззащитных в смутные годы сел и городов, и самую орду «привел под государеву руку», велел им кочевать около Астрахани и быть в послушании у него, государева воеводы. И не раз после, когда нужно было наказать крымцев за набеги на русские города, воеводы из Астрахани шли на Азов через ногайскую степь, ведя с собою кроме ратных людей еще и ногайскую орду.
Казаки
Между украинскими и приволжскими царскими городами, с двух сторон теснившими татарскую степь, по берегам тихого Дона, Донца и их степных притоков рассеяны были городки и поселки донского казачества. Здесь, на степном просторе, на вольной, никому не принадлежавшей земле издавна селились беглые из разных мест, смелые и разгульные люди, не ужившиеся с порядками Москвы. Богатые рыбные ловли, бесчисленное множество дичи в степи и в донских камышах досыта кормили казачью вольницу; зато сукна на одежду, оружия, пороху, свинцу взять было негде, и жизнь первых поселенцев на безлюдных берегах Дона полна была тягостей и лишений, вынести которые могли только сильные люди. Вдобавок со степи грозил постоянно татарский набег, от которого не было другой защиты, кроме собственной сабли. Но на Дон бежали смельчаки, не дорожившие своей головой и не боявшиеся переведаться с татарином. Несмотря на жестокие набеги, не раз сметавшие казачьи вольные поселки, новые беглецы толпами валили на приволье донских степей. Уже в XVI веке так людно стало на берегах Дона, Донца, Медведицы, Вороны, что татарам не пробиться было до русского рубежа через толщу воинственного казачьего населения. Казачьи городки придвинулись почти до самого устья Дона: от Черкаска до турецкого города Азова не было и 100 верст. Понятно, что с азовскими татарами и ногаями, кочевавшими в степях между Доном и Кубанью, казаки были в постоянной войне. Беспокойные и воинственные, они сами мстили за татарские набеги такими же набегами и опустошениями, жгли татарские и турецкие села, угоняли пленников и скот.
Уже со времен Иоанна Грозного донские казаки считались на службе у Московского царя. Но первое время их служба была ненадежна. В смутные годы с Дона вышло немало разбойничьих шаек, грабивших и разорявших Русскую землю заодно с поляками.
Под конец смуты, однако, общее движение на защиту православия и Русской земли охватило и казаков: многие из них помогали земскому ополчению в войне с поляками, участвовали в избрании Михаила Федоровича. Иные шайки продолжали еще грабежи, но с каждым днем все больше казаков стекалось к Москве, целовало крест молодому государю. Уже в 1614 году царь запретил называть казаками шайки грабителей, «чтобы прямым казакам, которые служат, бесчестья не было». На Дону царские послы с известием об избрании Михаила на престол были встречены общей радостью и почетом. «Много разорения причинено нашим воровством, — толковали казаки, — теперь Бог дал на Государя милостиваго, так нам уж более не воровать, а преклониться к Государю Царю Михаилу Федоровичу».
Михаил Федорович рад был снова принять казаков в свою службу. В знак милости и прощения он послал на Дон большое царское знамя, чтобы с этим знаменем казаки выходили в поход против царских недругов. В то же время послали казакам и жалованье за службу — деньги, сукна, вино, а главное, порох, свинец и всякие боевые запасы: ими особенно дорожили казаки.
С той поры царское жалованье уже каждый год посылалось на Дон. Посылались не только хлеб, сукно, порох и деньги, но и священные книги для казачьих церквей, образа в серебряных окладах, ладан. В донских церквах пелись молебны за здравие православного государя. Каждый год шли с Дона богомольцы на север к прославленным монастырям, доходили даже до далекой Соловецкой обители. Государю били челом бежавшие из турецкой неволи казаки, и государь «за их службу и за терпение» жаловал их деньгами на обзаведение новым хозяйством.
Каждый год выборные казаки — иногда сам войсковой атаман с есаулами и приличной свитой — ехали с посольством в Москву, везли с собою «отписки» — доклады о войсковых делах, иногда везли пленных татар или отбитых от татар русских пленников, взятые с бою от врагов знамена.
Постоянно сталкиваясь с татарами, казаки узнавали все их замыслы и немедля сообщали в Москву о том, под какие царские города готовят набеги ногаи или крымцы; а сами, собравшись, старались ударить в тыл орде, отрезать ей отступление в степь и отбить русский «полон». Донская вольница понемногу превращалась на деле в «Сберегателей Великия Российский Державы», как сами себя называли казаки.
В то же время начинают служить Москве и яицкие казаки, жившие в степи по берегам Урала (тогда Урал назывался Яиком). По их просьбе царь Михаил дал им грамоту на владение Уралом со всеми его землями и угодьями, от верховьев той реки до самого устья. За то уральцы защищали Поволжье от калмыцких и киргизских набегов. В помощь им выстроена была на Урале крепость — Гурьев городок, в городке стояли с тех пор постоянно царские войска.