Шале тем временем отказался от всех своих показаний, утверждая, что он сделал их кардиналу при условии дарования ему жизни. Потом он потребовал очной ставки с Лувиньи, во время которой последний отказался от большей части своих показаний, но все было бесполезно, так как решение о казни Шале было уже принято на самом высоком уровне.
Палачей в утро казни не нашли, но удалось уговорить выступить в роли палача одного солдата, который был приговорен к смертной казни, пообещав за это сохранить ему жизнь. Перед казнью матери Шале разрешили свидание с сыном. Шале начал плакать, но, увидев твердость матери, успокоился и сказал:
"Я готов".
Казнь графа де Шале была ужаснейшим зрелищем. Неопытный палач не сумел прикончить свою жертву не только с первого удара, но и с десятого. После двадцатого удара он простонал:
"Иисус! Мария!"
После тридцать второго удара все было кончено. Мадам де Шале подняла руки к небу и произнесла:
"Благодарю тебя, Создатель! Я считала себя только матерью осужденного, но я - мать мученика!"
По ее просьбе ей было передано для захоронения тело ее сына. Гастон узнал о смерти Шале за карточным столом и невозмутимо продолжил свое занятие. Мадам де Шеврез было велено оставаться в Верже. Королеву вызвали в Совет и прочли ей донос Лувиньи и признание Шале. Ее обвиняли в намерении убить короля и выйти замуж за его брата. Услышав это, королева встала и с презрительной улыбкой произнесла:
"Я мало бы выиграла от перемены!"
Король так до конца жизни и был уверен в том, что Гастон, королева и Шале были в заговоре с целью его убийства. Но только один кардинал Ришелье знал всю правду об этом деле.