Учился ли Пётр у Зотова ещё чему-нибудь, остаётся неизвестным; сохранилось предание о том, что Зотов показывал царевичу много “потешных листов”, то есть картинок исторического и бытового содержания, привозимых в Москву из-за границы. За обучением у Зотова должна была следовать схоластическая наука, с которой знакомились старшие братья и даже сёстры Пётра под руководством киевских монахов. Петру предстояло изучить грамматику, пиитику, риторику, диалектику и философию, латинскую и греческую грамоту и, вероятно, польский язык. Но перед началом этого обучения царь Фёдор умер и началась смута 1682 года. Из-за этого Пётр остался без систематического образования. До конца жизни он игнорировал грамматику и орфографию.
События 1682 года
Царь Фёдор Алексеевич умирает, не оставив наследников прстола. По общему мнению наследовать престол должен был его брат Иван. Но 15-летний Иван был очень болезненным и малоумным и, конечно, не мог принять власти. Зная это, любимцы царя Фёдора (Языков, Лихачёв и др.) устроили дело так, что сразу после смерти Фёдора патриарх Иоаким и бояре провозгласили царём младшего царевича Петра. Однако, права царевича Ивана были нарушены и его родные не могли примириться с происшедшим. Самыми умными и решительными среди них были царевна Софья Алексеевна и боярин Иван Михайлович Милославский. Против своих врагов (Языкова и Нарышкиных) они подняли стрелецкое войско.
Стрельцам дали знать, что царевич Иван задушен и в руки стрельцов дали список “изменников-бояр”. Стрельцы поверили и начали открытый мятеж. 15 мая 1682 года они, вооружившись, пришли в Кремль. Царица Наталья Кирилловна вывела на Красное крыльцо дворца царя Петра и царевича Ивана и показала их стрельцам. Однако стрельцы не успокоились, вломились в царский дворец и на глазах членов царской семьи зверски убили боярина Матвеева и многих родственников царицы Натальи. Пётр, бывший очевидцем кровавых сцен стрелецкого мятежа, вызвал удивление твёрдостью, какую сохранил при этом: стоя на Красном крыльце он не изменился в лице, когда стрельцы подхватывали на копья Матвеева и его сторонников. Но майские ужасы неизгладимо врезались в память Петра, вероятно, отсюда берут начало и известная нервность, и его ненависть к стрельцам. Через год 11-летний Пётр по развитости показался иноземному послу 16-летним юношей.
Через неделю после начала бунта (23 мая) победители потребовали от правительства, чтобы царями были назначены оба брата; ещё неделю спустя (29-го), по новому требованию стрельцов, за молодостью царей правление было вручено царевне Софье. Партия Петра была отстранена от всякого участия в государственных делах.
Пётр в Преображенском
За всё время регенства Софьи Наталья Кирилловна приезжала в Москву лишь на несколько зимних месяцев, проводя остальное время в подмосковном селе Преображенском. Около молодого двора группировалась значительная часть знатных фамилий, не решавшихся связать свою судьбу с временным правительством Софьи. Предоставленный самому себе, Пётр разучился переносить какие-то стеснения, отказывать себе в исполнении какого бы то ни было желания. Царица Наталья, женщина “ума малого”, по выражению её родственника князя Куракина, заботилась, по-видимому, исключительно о физической стороне воспитания своего сына. Мы видим Петра окружённым “молодыми ребятами народу простого” и “молодыми людьми первых домов”; первые в конце концов взяли верх, а “знатные персоны” были отдалены. Весьма вероятно, что и простые и знатные приятели детских игр Петра одинаково заслуживали кличку “озорников”, данную им Софьей.
Огненный, гениальный ребёнок не может сидеть в комнате без дела; он рвётся из печального опального дома на улицу, собирает около себя толпу молодёжи из придворных служителей: забавляется, играет с ними: как все живые дети любит играть в войну, в солдаты. На берегу Яузы у села Преображенского он построил себе “потешную” крепость - Пресбург и около неё собрал целую дюжину “потешных” воинов. Сначала это был сплошной сброд “преображенские конюхи”, как выражалась Софья. Потом этой компании Пётр придал форму двух солдатских полков (Преображенского - в селе Преображенском и Семёновского - в соседском селе Семёновском), и понемногу из “потешных” полков у Петра образовались настоящие полки, положившие впоследствии начало гвардии. Полевая забава Петра получила широкие размеры и серьёзное значение. Пётр понял важность военного дела и стал учиться инженерному и артиллерийскому искусству.
“Для математики, фортификации, токарного мастерства и огней артифициальных” появляется при Петре учитель-иностранец Франц Тиммерман. Сохранившиеся тетради Петра свидетельствуют о его настойчивых усилиях усвоить прикладную сторону арифметической, астрономической и артиллерийской премудрости: те же тетради показывают, что основания этой премудрости так и остались для Петра тайной. Зато токарное искусство и пиротехника всегда были любимыми занятиями Петра. Широко известна страсть Петра к лодкам и кораблям. После того, как Пётр нашёл в селе Измайлове заброшенный мореходный ботик (“дедушку русского флота”) и научился плавать на нём, он весь ушёл в это дело и начал строить суда на большом Переяславском озере. Многим это казалось пустой забавой. Осуждали в Петре и его близость к немцам. Пётр часто бывал в немецкой слободе, ведь именно там он мог найти объяснения многим непонятным для русских людей вещам, например астролябии. Пётр особенно сблизился с шотландцем Гордоном, генералом русской службы, учёным, и со швейцарцем Лефортом, полковнико, человеком очень способным и весёлым. Под влиянием Лефорта Пётр привык к шумным пирам и разгулу. К сожалению, ни князь Борис Алексеевич Голицын воспитатель Петра, ни его воспитатель Никита Зотов не могли удержать молодого царя от кутежей и шумных пирушек.
Вследствие неблагоприятных условий детства Пётр остался без правильного образования и вместо богословско-схоластических познаний приобрёл военно-технические. Молодой государь представлял собой необыкновенный для московского общества культурный тип. У него не было любви к старым обычаям и порядкам придворной московской жизни, зато образовывались близкие отношения с “немцами”. Пётр не любил правительство Софьи, боялся Милославских и стрельцов, которых считал опорой и друзьями Софьи.
Участие Петра в государственных делах, во время регенства Софьи, ограничивалось присутствием на торжественных церемониях. Пётр весь ушёл в свои забавы. Московские люди считали его несерьёзным и пустым человеком.
Единственным крупным и неудачным вмешательством матери в личную жизнь Петра была женитьба на Е.Ф. Лопухиной 27 января 1689 года раньше достижения Петром 17 лет. Царица Наталья надеялась отвлечь сына от пустых забав и сделать его более солидным. Так как приближался конец опёки царевны Софьи над царями и царством, это была скорее политическая, чем воспитательная мера.
С женитьбой Пётр не изменил своих привычек. Несходством характеров супругов и нелюбовью двора к Лопухиной объясняется то, что “изрядная любовь” Петра к жене “продолжилась разве токмо год”, а затем Пётр стал предпочитать семейной жизни - походную, в полковой избе Преображенского полка. Новое занятие - судостроение - отвлекло его ещё дальше: с Яузы он вместе со своими кораблями переселился на Переяславское озеро и весело проводил там время даже зимой.
Низвержение царевны Софьи. Правление царицы Натальи
Так подошло совершеннолетие Петра (30 мая 1689 года), когда мать и родные заставили его начать борьбу с Софьей за власть. Главным желанием Софьи было стать постоянной “самодержицей”, соправительницей царей. Для этого она старалась действовать через стрельцов. Она надеялась, что стрельцы подадут челобитье - не оставлять правления, венчаться царским венцом и стать самодержицей. Однако, заговор открылся, и летом 1689 года начались открытые ссоры между царём Петром и царицей Натальей с Софьей, которые переросли в открытую вражду.
Софья опасалась прямого нападения Петра с его “озорниками” и поэтому держала в Москве вокруг себя усиленные караулы стрельцов. Уступить Петру и отказаться от правления она и не думала. Пётр также боялся покушений стрельцов на свою жизнь. В ночь на 8 августа 1689 года Пётр был разбужен в Преображенском стрельцами, принёсшими весть о действительной или мнимой опасности со стороны Кремля. Пётр раздетый ускакал в ближайшую рощу, там оделся и помчался в Троице-Сергиев монастырь, куда приехал чуть живой от усталости и волнения. Страхи оказались по-видимому, ложными, стрельцы не шли в Преображенское, но Пётр с тех пор страдал постоянным нервным недугом: у него появились подёргивания щеки, непроизвольные движения головы и некоторая неправильность походки. Он, по тогдашнему выражению, “голову запромётывал и ногою запинался”. Приверженцы Петра распорядились созвать дворянское ополчение, потребовали к себе начальников и депутатов от московских войск и учинили короткую расправу с приверженцами Софьи (кн.В.В.Голицын, Сильвестр, Шкаловитый). Софья была переселена в подмосковный Новодевичий монастырь. Иоанн правил лишь номинально; фактически власть перешла к партии Петра. На первых порах, однако, “царское величество оставил своё правление матери своей, а сам препровождал время своё в забавах экзерциций военных”.
Правление царицы Натальи представлялось современникам эпохой реакции против реформаторских стремлений Софьи. Пётр воспользовался переменой своего положения только для того, чтобы расширить до грандиозных размеров свои увеселения. Так, манёвры новых полков закончились в 1694 году Кожуховскими походами, в которых “царь Фёдор Плешбурской” (Ромодановский) разбил “царя Ивана Семёновского” (Бутурлина), оставив на поле потешной битвы 24 настоящих убитых и 50 раненых.