Смекни!
smekni.com

Горячие точки холодной войны (стр. 4 из 5)

Но эта война принесла с собой и много положительных результатов. Ну во-первых, потому, что она была не горячей, т.е. в достаточно длительный период не смотря на очень сильные противоречия стороны смогли выяснить отношения не прибегая к силе оружия; во-вторых, она впервые заставила противоположные стороны вести переговоры и вносить определенные правила игры в само противостояние (целая система договоров по ограничению гонки вооружений тому доказательство); гонка вооружений, как явление, имела безусловный знак минус. Она уносила огромные материальные ресурсы, но как и любое явление имела и оборотную сторону. В данном случае можно говорить о "золотом веке” естественных наук, без бурного развития которых ни о какой гонке вооружений нельзя было бы и думать.

Ну и наконец она подчеркнула, что основная составляющая, которая определила победу одной из сторон - это общечеловеческие ценности, перевесить которые не смогло ни фантастическое развитие техники, ни изощренное идеологическое воздействие.

VII. ВОЙНА ЗАКОНЧИЛАСЬ. ЧТО ДАЛЬШЕ?

[Совершенно очевидно, что оконча­ние "холодной войны" привело не к безоговорочной победе "мира во всем мире", а к напряженным по­искам ответа на вопрос: в каком именно мире, да и в мире ли, нам предстоит жить? Герои и жертвы "холодной воины", нынешние госу­дарственные деятели и ветераны вче­рашних политических баталий, уче­ные, журналисты, простые люди раз­ных стран пытаются подвести итоги этого противоборства и загля­нуть в будущее. Оно сегодня вы­глядит не так безоблачно и лучезар­но, как тогда, когда с "замирени­ем" двух лагерей связывались на­дежды на "светлое будущее всего че­ловечества".

Упразднение "железного занавеса", зримым воплощением которого была Берлинская стена, привело не к установлению добрососедства меж­ду народами, а к дестабилизации международных отношений в усло­виях крушения или ослабления внутриблоковой дисциплины. Впопыхах провозглашенный вопрос о "конце истории" на деле означал возвращение к проблемной ситуации кра­ха биполярного мира, неод­нократно переживаемой со времен окончания противо­борства Рима и Карфагена. Принципиальная историчес­кая новизна пережитого нами периода состоит не в остроте и даже не в сути идеологического противобор­ства на международной аре­не, и тем более не в его мас­штабах. (Хотя, по оценкам наших военных стратегов, "до 1991 года в коалицию вероятных противников СССР входило 68 стран, а союзниками могли быть 24 страны".) Она заключается прежде всего в том, что тра­диционный для мировой по­литики вопрос "кто - кого?" впервые в истории мог по­лучить технически полностью осуществимое решение: не­кому - некого...

Сокрушение прежнего равновесия в мире, основан­ного на взаимном сдержи­вании угрозой гарантирован­ного не только обоюдного, но и всеобщего уничтоже­ния, означает, в том числе и начало формирования новой стабильности, являющейся следствием сочетания проти­воборства и сотрудничества всех тех, кто сегодня "дела­ет" мировую политику. Та­ким образом, подведение итогов "холодной воины" далеко не исчерпывается от­ветом на вопрос "Кто побе­дил в этой войне?". Пробле­матичность же разделения стран и народов на "победи­телей" и "побежденных" не умаляет необходимости уяснения собственного места в новом формирующемся мировом поряд­ке.

Распад СССР, самоликвидация Организации Варшавского Догово­ра. Совета Экономической Взаимо­помощи и всей системы отноше­ний, объединявшей "страны социа­листического содружества", по сути означали крушение последней ми­ровой империи на территории Ев­разии.

Уместно напомнить, что тради­ция изучения империй как сложного интернационального обществен­ного организма отнюдь не сводит­ся к выявлению сущности импери­ализма, этапов кризиса, а также его подлинных или мнимых Пороков и амбиций. Она включает в себя и понимание того, что империя - это естественноисторическая форма организации мирового политичес­кого пространства, а появление и гибель каждой из них связаны с тем вполне объективным обстоятельст­вом, что все они созданы всемир­ными историческими, хозяйствен­ными, политическими процессами и как реакция на эти процессы.

Следует признать, что СССР, рав­но как и рухнувшая в феврале 1917 года Российская империя, носил в себе наиболее существенные родо­вые признаки империи. Как прави­ло, имперский тип политической организации обладает следующими характеристиками: обширная терри­ториальная основа; сильная центра­лизованная власть; стремящиеся к экспансии элиты; асимметричные отношения господства и подчине­ния между центром и периферией; разнородный этнический, культур­ный и национальный состав; нали­чие общего политического проек­та, стоящего как бы над интереса­ми конкретных групп.

Обвал советской империи в зна­чительно меньшей мере стал резуль­татом усилий ее внутренних и внешних врагов (многие из них даже не ставили перед собой эту цель), чем следствием логики ее внутреннего развития, истощения возможностей и ресурсов для про­ведения имперской политики. Не­двусмысленное военно-политическое поражение в Афганистане, собы­тия осени 1989 года в ГДР, провал попыток "наведения порядка" в Баку, Вильнюсе, Карабахе, Москве, Риге, Тбилиси и т. д. в последние месяцы существования СССР по­казали, что внутренняя ущербность системы мешает не только принуж­дать к повиновению иные страны и народы, но и поддерживать су­ществующий режим в собственном доме.

"Холодная война" была законче­на без единого выстрела "воюющих" непосредственно друг в друга и прекратилась ввиду отсутствия од­ного из противников. Неожиданно? Обидно? Да, для очень и очень многих как среди "нас", так и сре­ди "них", а точнее для тех, кто вне­запно оказался без внешнего врага, борьба с которым, как издавна известно, позволяет находящимся у власти не только сплотить общест­во и явиться в еще большем вели­чии, но и использовать ресурсы все­го общества для укрепления своей власти.

Чего же можно ожидать от бу­дущего? Если, как пишет амери­канский историк М. П. Леффлер, "важнейшим достижением первых лет "холодной войны" для США явилось то, что их руководители смогли продвинуться к такой кон­фигурации в расстановке сил в Евразии, которая способствовала защите их жизненно важных инте­ресов", то ныне перед Америкой стоят едва ли не те же самые зада­чи. Суть их - в принятии всячес­ких мер, чтобы на пост советском пространстве не возникло полити­ческое образование (государство или союз государств), способное успеш­но конкурировать с США или дру­гими государствами Запада; в ста­билизации политической и соци­ально-экономической ситуации в этом пространстве на уровне, ис­ключающем угрозу экспорта напря­женности; в обеспечении возмож­ности своего весомого присутствия на финансовом, сырьевом и про­чих рынках этого региона Евра­зии.

Наши бывшие противники по "холодной войне" отрабатывают стратегию, ведущую к достижению соответствующих внешнеполитичес­ких целей. Отсюда и предупрежде­ния о преждевременности партне­рства с новой Россией, способству­ющего восстановлению ее могущес­тва и политического влияния, и популярная в США концепция "униполярности", освящающая их "мировое лидерство". Важно иметь в виду, что эти взгляды характери­зуют не только двусторонние отно­шения между Америкой и Россией, но и определяют подход США к формированию их отношений с государствами Евразии. Один из самых авторитетных американских специалистов по теории и практи­ке международных отношений Ген­ри Киссинджер в этой связи пояс­няет: "В России демократизация и сдержанная внешняя политика не обязательно идут рука об руку. Вот почем утверждение, будто бы мир в первую очередь может быть обес­печен внутренними российскими реформами, находит мало привер­женцев в Восточной Европе, Скан­динавских странах или в Китае, и именно поэтому Польша, Чешская Республика, Словакия и Венгрия так стремятся войти в Атлантический союз".

Хорошо понимая, что будущее этих стран и государств, образовав­шихся на пространстве бывшего Советского Союза, не одна и та же проблема, им всем тем не менее обещают, а Россию предупреждают: "...если Россия останется в пределах своих границ, то со временем упор с безопасности переместится на партнерство. Общие экономические и политические проекты будут во все большей и большей степени характеризовать отношения между Востоком и Западом".

Что же касается самих пост советских государств, то перед боль­шинством из них встала воистину историческая задача: определить не только на ближайшее будущее, но и на отдаленную перспективу ха­рактер отношений со своими сосе­дями, и прежде всего с теми из них, с которыми они имели тес­ные связи как республики СССР. Одни видели путь ее решения в том, чтобы созданием СНГ юриди­чески оформить свершившийся факт - распад Союза и коммунис­тической тоталитарной системы. Другие искали в новом межгосу­дарственном объединении не столь­ко форму смягчения последствий распада империи и спасения из-под ее развалин того ценного, что было накоплено на протяжении жизни многих поколении люден разных рас, племен, национальнос­тей, конфессий и культур, сколько возможность "реинтеграции" в форме построенного на иных, не имперских, основах нового между­народного союза".