Всё в том же 1820 году (факт установлен известным крымоведом А.И.Маркевичем) в Крым приезжал декабрист Е.П.Обленский и М.С.Лунин, двоюродный брат Никиты Михайловича Муравьёва.
Лунин и Муравьёв совершили путешествие по Крыму. Это мы знаем из письма Никиты Муравьёва к матери от 7 октября 1820 года. Обычный вояж с осмотром достопримечательностей? Вряд ли. Есть все основания полагать, что поездка была предпринята не в развлекательных, а в политических и стратегических целях. По пути из Киева в Одессу (а затем в Крым) Никита Муравьёв заехал в Тульчин, бывший тогда центром Южного тайного общества, чтобы обсудить с тульчанами возможности более тесного сотрудничества.
Попасть на южный берег Муравьёву с Луниным так и не удалось (из-за плохой погоды), и они остались в Севастополе. В письме к матери Никита Муравьёв сообщает: «В Севастополе мы повели время приятно с семьею Раевских. Катались вместе на катере по прекрасному здешнему заливу, ездили смотреть живописные развалины Инкермана».
К числу тех, кто жил в Крыму и был причастен к декабристскому движению, относится родственник Никиты Муравьёва – Александр Николаевич Муравьёв. Вместе со своим братом Николаем Николаевичем и близким другом Иваном Бурцевым он был основателем ранних преддекабристских кружков («Священная артель», «Зелёная лампа» и др.), жил в Крыму до и после восстания – в 1816 году и в 30-е годы. Уже по возвращении из сибирской ссылки, когда его назначили в Симферополе на довольно высокий административный пост – начальником окружной уголовной судебной палаты.
Глава 2
Программа Северного общества («Конституция»), Составленная Муравьёвым, предполагала:
— отмену самодержавия и сословного деления на общества;
— равенство граждан перед законом, свободу слова, печати, собраний, вероисповедания;
— крепостное состояние и рабство отменяются;
— Россия должна стать конституционной монархией, где император – глава исполнительной власти, а Народное вече из двух палат – законодательный орган;
— Россия превращается в федерацию из отдельных государств с самостоятельным управлением. Державы выделялись на основе хозяйственно-экономических особенностей;
— Украина делится на три державы на Украинскую (со столицей в Харькове), Черноморскую (со столицей в Киеве), Бужскую (со столицей в Одессе).
Иной была программа Южного общества («Русская правда»). Её автор П.Пестель ставил целью:
— свергнуть царизм;
— создать революционное правительство с диктаторскими правами;
— провозгласить Россию единое неделимой республикой, разделённую на административные единицы. Пестель не признавал прав наций на самоопределение, считал, что все народы в России «сольются в единый народ», а уступки нациям только ослабят единство государства;
— законодательная власть в государстве должна была принадлежать Народному вече, я исполнительная – Державной думе;
— одновременно с ликвидацией крепостничества предполагалось наделять крестьян землёй;
— все сословия уничтожались, провозглашались демократические свободы.
Следует напомнить, что в «Союзе Благоденствия» А.Н.Муравьёв был одним из самых активных деятелей, руководителем Московской управы. Как члену-учередителю ему принадлежит авторство второй части устава «Союза Благоденствия», где излагались революционные цели организации. Эта часть документа не сохранилась.
К выступлению 14 декабря на Сенатской площади причастны были 32 морских офицера. Судьба их сложилась по-разному: одних по приговору суда выслали в Сибирь, других отправили на Кавказ, под пули горцев, третьих – в Севастополь: назревала новая русско-турецкая война, и «провинившимся» надлежало «загладить свою вину». Так оказались в Крыму моряки-декабристы В.П.Романов, Ф.С.Лутковский, В.А.Шпейр, Д.Н.Лермонтов, А.Р.Цебриков и В.М.Тыртов.
Лейтенант В.П.Романов прибыл в Севастополь весной 1826 года – под личный надзор адмирала Грейга, главного командира флота. Участник морских сражений у Анапы и Варны, В.П.Романов был ранен, после восьмилетнего перерыва вернулся на флот, вышел в запас в звании капитана второго ранга. В гражданской службе он взял на себя роль мирового посредника – чтобы защитить крестьян от посягательств бывших крепостников.
Другого декабриста – потомственного моряка Ф.С.Лутковского – Адмирал Грейг назначил флаг-офицером. Это можно рассматривать как признание его несомненных боевых и деловых качеств. Ф.С.Лутковский участвовал во многих сражениях с турецким флотом – при Суджук-Кале, Анапе, в блокаде Варны, за что был произведен в капитан-лейтенанты и награждён орденами.
Долгое время находились под надзором начальства лейтенанты В.А.Шпейер, Д.Н.Лермонтов, А.Р.Цебриков, мичман В.М.Тыртов. Их производство в очередное офицерское звание умышленно задерживалось. И только участие в Крымской войне, в крупных морских сражениях дало им возможность выйти из «опальных» и «поднадзорных». А.Р.Цебриков, например, стал вице-адмиралом.
С именами некоторых декабристов, их единомышленников и друзей связана Керчь. Здесь в доме градоначальника князя З.С.Херхеулидзева многие недели и даже месяцы находил себе приют Н.И.Лорер.
«Музыка, книги, круг избранных друзей, - вспоминал Лорер в своих «записках декабриста», - вот что тянуло меня в Керчь, называемую тогда «Маленькой Одессой». Градоначальник, человек передовых взглядов, был другом детства, и встреча друзей произошла после 20-летней разлуки.
Жизненный путь Лорера была тесно связана с Южным тайным обществом и лично с П.И.Пестелем, руководителем общества. Отсюда и суровость наказания: каторга и поселение в Сибири, служба рядовым, позднее прапорщиком в действующей Кавказской армии. А весной 1842 года пришло известие об отставки Н.И.Лорера. Вот как он сам об этом рассказывает: «Весь город (Керчь) узнал о моём счастии, все спешили меня поздравить. Даже дети Керченского института, куда я часто ходил, был знаком с их начальницей гражданкой Телесницкой и которым часто нашивал конфет, принимали участие в моей радости. Князь (Херхеулидзев) дал обед в честь моей отставки, и друзья провозглашали тост за мою новую жизнь».
К Крымским берегам тянуло многих декабристов, отбывавших наказание в Кавказском корпусе.
А.А.Бестужев был приговорён к смертной казни, замененной ссылкой на поселение в Сибирь. В 1825 году переведён рядовым на Кавказ. За храбрость на войне с горцами был произведён в прапорщики с прикомандированием к пятому черноморскому батальону. Направляясь к месту новой службы, А.А.Бестужев из Геленджика приехал в Керчь, чтобы обмундироваться и выдержать установленный срок карантина.
Керчь представилась Бестужеву музеем пантикапейских реликвий. Он не только осматривал древности бывшей боспорской столицы, но и часто и подолгу бродил по Керенским улочкам, поднимался на гору Митридат. В разрытых курганах и катакомбах он собирал обломки древней керамики, изучал остатки строений – всё то, что осталось от античного Пантикапея и средневекового Черкио.
Когда пришло время ехать в отряд за назначением, А.А.Бестужев встретился в Керчи с графом М.С.Воронцовым, вернее сказать – был представлен ему таврическим губернатором А.И.Казначеевым.
Ценя в Бестужеве ум и образованность, Воронцов, в ту пору новороссийский генерал-губернатор, ходайствовал через третье отделение о переводе его на гражданскую службу в Керчь-Еникале. Хлопоты оказались безуспешными: с именем графа царь не посчитался. Резолюция Николая 1 требовала от Бестужева «служить там, где сие возможно без вреда для службы». Отбыв на Кавказ, Бестужев вскоре погиб в стычке с горцами.
В разные годы, но уже после декабрьского восстания, прибывали в Керчь декабристы М.А.Назимов, В.М.Голицын, В.А.Дивов, А.Р.Цебриков, Л.А.Нарышкин, В.Н.Лихарёв и другие. Декабрист историк Д.А.Арцыбашёв, служивший в Таманском гарнизонном батальоне, говорил, что «в Керчь приезжают как бы в какую столицу…».
Заключение
О пребывании декабристов на крымской земле знаем мы, к сожалению, мало. Остаётся неясной и судьба архивных материалов, связанных с их жизнью и деятельностью и хранившихся в своё время в Крыму. Один из внуков декабриста С.Г.Волконского в книге «О декабристах по семейным воспоминаниям» свидетельствуют о первых хранителях декабристских реликвий. «…В феврале 1917 года, будучи в Крыму, - писал он, - я посетил в Симферополе дочь декабриста Юшневского. Я предупредил о своём приходе: она ждала меня, окружённая портретам, альбомами, вещами и портфелями с множеством рисунков его отца». Позднее состоялась встреча Волконского с другим потомком декабристов. «В пятнадцати верстах от Симферополя, - рассказывает он, - застал я дожидавщую в своём потёмкинском имении Елисавету Сергеевну Давыдову, дочь декабриста Трубецкого, вышедшую замуж за сына декабриста Давыдова. Она была очень стара с совершенно ослабшей памятью, но тоже окружена портретами, рисунками» [4].