Срок действия лицензии может быть продлен по заявлению лицензиата, если иное не предусмотрено положением о лицензировании конкретного вида деятельности. В продлении срока действия лицензии может быть отказано в случае, если за время действия лицензии зафиксированы нарушения лицензионных требований и условий.
Нарушение срока лицензии является одним из распространенных видов нарушений порядка осуществления предпринимательской деятельности. Однако во всех ли случаях такое нарушение следует признавать преступным?
ЗАО "Торговая фирма "Аркада", не успев своевременно продлить срок действия лицензии на розничную торговлю табачными изделиями, продолжала во избежание убытков заниматься продажей этого товара. Вместе с тем, в учетных документах ЗАО проводимые операции отражались надлежащим образом и полученный доход не скрывался. В скором времени ЗАО получила новую лицензию.
Однако при проверке органами налоговой службы отмеченные нарушения были выявлены. Проверяющие установили, что полученный во время безлицензионной торговли сигаретами доход составил около 18 тыс. руб., то есть превысил 200 минимальных размеров оплаты труда. Материалы были переданы в следственные органы, в отношении руководителя ЗАО Грачева возбудили уголовное дело и предъявили обвинение по статье 171 УК РФ.
Так обоснованно ли решение о привлечении Грачева к уголовной ответственности?
В результате в рассматриваемой ситуации формально признаки комментируемого состава преступления: занятие предпринимательством в отсутствие необходимой лицензии и получение при этом дохода (хотя и вполне подконтрольного) - налицо.
Вместе с тем, многие следователи и прокуроры считают обвинение Грачева несправедливым. Но ведь таких оснований для отказа в уголовном преследовании, как несправедливость, в Уголовном кодексе нет. Можно ли юридически выразить оценку прокурорами обсуждаемого казуса?
Для признания деяния преступлением суд должен установить не только соответствие совершенных действий (или бездействия) описанию, содержащемуся в конкретной статье УК РФ (к примеру, статье об убийстве, краже, лжепредпринимательстве и др.), но и выявить так называемый материальный элемент преступления - его общественную опасность. Если все иные элементы преступления налицо, но не имеется общественной опасности, то статья 14 УК РФ о таких ситуациях говорит: "не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности не представляющее общественной опасности" [17].
Единственной возможностью не привлекать Грачева к уголовной ответственности по ст.171 УК РФ является оценка совершенных им действий как не достигающих степени общественной опасности, необходимой для признания их преступными. Иначе говоря, при отсутствии направленности умысла Грачева на длительное осуществление предпринимательской деятельности после истечения срока лицензии и при отсутствии предусмотренного ст. 171 УК РФ ущерба указанные действия можно расценить как безвредные, то есть не общественно опасные.
При рассмотрении уголовных дел, связанных с незаконным предпринимательством, необходимо отграничить это преступление от смежных составов. Этому вопросу уделено внимание в постановлении Пленума Верховного Суда «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем»[18]. Разграничивая в п. 5 действие норм об ответственности за незаконное предпринимательство и незаконное занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью (ст. 235 УК РФ), Пленум назвал критерием такого разграничения характер общественно опасных последствий как элемента деяния, подчеркнув тем самым их значение для определения объекта посягательства, от которого зависит отнесение содеянного к тому или иному составу.
Решая вопрос о разграничении незаконного предпринимательства с иными видами незаконной деятельности, в частности, незаконным изготовлением огнестрельного оружия, боеприпасов, сбытом наркотических средств, психотропных веществ и их аналогов, обсуждалась возможность вменения в определенных случаях совокупности соответствующих составов. Последние виды деятельности также можно расценивать как преступный бизнес, поскольку они отвечают содержательным признакам предпринимательства. Для признания деятельности законной здесь не «хватает» лишь тех же формальных условий законности, отсутствующих и при незаконном предпринимательстве: зарегистрированного в соответствующем качестве субъекта и разрешения на подобную деятельность. Вместе с тем в итоге Пленум возможность квалификации по совокупности исключил (п. 18 - в тех случаях, когда лицо, имея целью извлечения дохода, занимается незаконной деятельностью, ответственность за которую предусмотрена иными статьями Уголовного кодекса РФ, содеянное им дополнительной квалификации по статье 171 УК РФ не требует), имея в виду весьма далеко относящие друг от друга объекты этих деяний и, возможно, исходя из того, что «экономический» объект может быть дополнительным по отношению к основному объекту посягательств, предусмотренных ст. 223, 228 и др.
Поскольку порой вызывает сложность вопрос о том, не поглощаются ли незаконным предпринимательством преступления, предусмотренные ст. 171-1, 180 и 238 УК РФ, Пленум разъяснил, что содеянное в этом случае образует совокупность преступлений. К сожалению, в постановлении не удалось осветить весьма интересующий практику вопрос о возможности вменения состава незаконного предпринимательства, в совокупности с составом мошенничества в тех случаях, когда лицо, скажем, без лицензии торгует самостоятельной спиртосодержащей продукцией под видом водки. Нужно отметить, что совокупности преступлений суды здесь чаще всего не усматривают, полагая, что если имел место обман, то похищенные мошенническим путем у покупателей спиртного средства нельзя одновременно признавать и доходом как признаком незаконной предпринимательской деятельности.
Проблемы разграничения ст. 171 УК РФ и норм об ответственности за налоговые преступления. Предположим, лицо осуществляет предпринимательскую деятельность с незначительными нарушениями лицензионных требований и условий и, в то же время, уклоняется от уплаты налогов с доходов от такой деятельности способами, названными в ст. 198 и 199 УК РФ. Достаточно ли квалифицировать содеянное только по ст. 171 УК РФ? Думается, здесь необходима совокупность, поскольку на этот случай указание Пленума не распространяется: указанные нарушения не находятся в прямой причинной связи с причиненным ущербом бюджетной системе. Кстати, этот аргумент можно привести и в обоснование критики позиции Пленума по данному вопросу в целом, так как уклонение от уплаты налогов (ст. 198, 199 УК РФ), сокрытие имущества и т. д., в принципе, лежат за пределами объективной стороны незаконного предпринимательства, как оно понимается в уголовном законе.
Наиболее сложным является вопрос разграничения незаконного предпринимательства и мошенничества, так как эти составы имеют много общего. Диспозиции обеих статей носят довольно абстрактный характер и требуют тщательного толкования при уяснении круга деяний, предусмотренных ими.
В этой связи нельзя не упомянуть Уголовное Уложение 1903 г., насколько четко и обстоятельно в разделе «Имущественные преступления» описывались виды мошенничества, особенно заключенного в договорные формы.
Тем самым государство как бы предупреждало предпринимателей от незаконных видов деятельности, а граждан ограждало от злоупотреблений со стороны предпринимателей.
Общее между мошенничеством и незаконным предпринимательством, если понимать под ним не порядок осуществления предпринимательской деятельности, а непосредственно предпринимательскую деятельность, заключается в том, что их можно отнести к имущественным преступлениям и они связаны с договорными отношениями.
Предпринимательскую деятельность, предпринимательские отношения нельзя рассматривать в отрыве от имущественных отношений, от отношений собственности. Предприниматель и его контрагент участвуют в рыночных отношениях, а «рынок— это система отношений между продавцом и покупателем, выражающихся в конкретных сочетаниях товарного предложения, спроса и цены». А вследствие этого «...на рынке имеет место множество актов купли-продажи, в результате которых происходит смена субъектов собственности, так что у проданных товаров и уплаченных денег появляются новые хозяева, которые самостоятельно распоряжаются тем, как использовать приобретенные товары и полученные от продажи деньги».
Мошенничество также рассматривается как вид предпринимательства, где личностные качества предпринимателя направлены на обман и самооправдание обмана; рыночная среда с ее широкими возможностями сводится к действиям в сфере, где возможен обман; предпринимательская этика сводится к поведению, инициирующему обман партнера или конкурента[19].
Незаконное предпринимательство от мошенничества следует отграничивать по следующим основаниям.
По объекту преступления — мошенничество посягает на отношения собственности, в то время как незаконное предпринимательство посягает на установленный законом порядок осуществления предпринимательской деятельности.