В это же время в школьных атласах появились карты, широко распространявшиеся печатными изданиями пангерманцев во время мировой войны. В 1930 г. на карте "Мировая война" была показана линия фронта и особенно тот рубеж, до которого продвинулись немецкие войска на Востоке, и тут же за ней следовала карта "Немецкое население и территории культурного влияния в Центральной и Восточной Европе"35. Вся площадь бывшей Габсбургской монархии была покрыта двойной красной штриховкой как "территории, находившиеся под властью Германии в течение сотен лет. Чешская часть Чехословакии была обозначена как "Область немецкой культуры". Польша, Прибалтика, Румыния и Россия вплоть до линии от Ладожского озера цо устья Днепра были заштрихованы красным как территория распространения германского праязыка на Восток". Эта линия в той или иной степени соотносилась с наибольшим продвижением немецких войск, показанным на карте мира ранее. Таким образом, эта вызывающе красная штриховка должна была означать, что в 1918 г. немецкая армия достигла на Востоке границ естественного немецкого влияния в Европе. Эта карта полностью совпала с теми, с помощью которых пангерманцы в 1917 г, старались оправдать немецкую экспансию на Восток. В историческом атласе, опубликованном Бернардом Кумштеллером в 1938 г., та же карта была помещена под заголовком "Немецкое население и территории его культурного влияния в Центральной Европе". Дидактические рекомендации требовали специально подчеркивать несовпадение границ рейха и населения, заставлять учеников сравнивать границы по Брест-Литовскому договору и этнографической карте. То, что в период до 1933 г. только рекомендовалось, позднее перешло в разряд неукоснительных требований. Очевидно, что цели, которые национал-социалисты закладывали в школьные уроки, не были чем-то новым. Напротив, они позаимствовали военные устремления у пангерманцев, которые были отражены в школьных атласах на протяжении всей Веймарской республики.
Политика экспансии, осуществляемая национал-социалистами, - аншлюс Австрии, разгром Чехословакии и даже "кампании" против Польши и Франции, как и война против Советского Союза, воплотила в жизнь те требования, которые были изложены в школьных учебниках 1920-х годов. Помимо всего прочего, оправдание первой мировой войны породило настроения, прославляющие войну как таковую. В этом смысле, однако, школьные учебники времен Веймарской Германии совершенно очевидно отличаются от учебников Третьего рейха. В то время как учебники до 1933 г., когда писали о войне, делали упор на ее ужасах, учебники после 1933 г. трактовали их в социал-дарвинистском духе - как оздоровляющий процесс селекции. В новых учебниках констатировалось, что при современных методах военных действий, особенно таких, как операции под Верденом и на Сомме, "слабый" человек был уничтожен и родился "новый человек". "Требования, предъявляемые современной войной к физическим, но кроме того и к моральным качествам бойцов, были сверхчеловеческими; обычный человек не мог достичь такого уровня. Он должен был стать другим, более великим. Он должен был превзойти самого себя и стать героем
Товарищество, справедливое благородство и искреннее национальное единение возникли именно во время этой войны. "Здесь выкованы люди, которые однажды построят новую Германию", - заявил Бернард Кумштеллер, имея в виду битву на Сомме. Солдаты на фронте, по его мнению, были первыми национал-социалистами, стремившимися создать новую империю. "Когда солдат на фронте говорил о Германии, он имел в виду не ту Германию, которую он оставил позади, но Германию еще не созданную, которая лишь брезжила - такую, как Третий рейх", — утверждалось в учебнике. Обращаясь к опыту современной войны, школьные учебники национал-социалистического толка объявляли довоенные правила анахронизмом: "Старая империя
буржуазии закончила свое существование... На смену ей пришла новая империя солдат, сражающихся на фронте, империя, которая знает лишь риск и жертву, готовность умереть и верность, кровное братство и преданность. Только она единственная и являлась настоящей Германией".
Несмотря на весь свой радикализм, подобные взгляды не были чем-то новым. Они вобрали в себя ожидания времен первой мировой войны. Надежды на "новую национальную основу Германской империи" и общее весьма уважительное отношение к войне, принятое в то время, просто были еще более радикализированы национал-социалистами. Они рассматривали первую мировую войну как час рождения нового движения. Война больше не представлялась каким-то страшным исключением во взаимоотношениях между государствами, через которое нужно было пройти, она рассматривалась как исцеляющий процесс, который сметает всякое упадничество. В этом смысле освоение опыта первой мировой войны сыграло исключительно важную роль в подготовке национал-социалистов к их собственной войне - второй мировой. В разгар этой новой войны значение и смысл предыдущей все еще подчеркивались и превозносились. В ноябре 1943 г., согласно требованиям школьной программы, первая мировая война должна была трактоваться как "прорыв к новому национальному и социальному порядку" и "дух солдат на фронте - как начало внутренней трансформации.
Первая мировая война ознаменовала собой глубокий разрыв в истории немецкого народа. С нее начались изменения в сознании, которые выразились во всеобщей девальвации ценности мира и в особо уважительном отношении к войне как таковой. Условия Версальского мирного договора укрепили среди населения убеждение в правильности взглядов, которые укоренились в годы войны. Требования пересмотра договора обозначили возврат к экспансионистским устремлениям времен войны, сохраняя и даже взвинчивая их в мирное время. При таких обстоятельствах субъективное освоение опыта первой мировой войны не привело к отрицанию войны. Наоборот, национал- социалисты создали ее идеализированный облик в виде процесса отбора, который несет в себе спасение, и как катализатора вызревания национал-социалистических ценностей, призванных восторжествовать над послевоенными порядками. Таким образом, для немцев дорога ко второй мировой войне была той стезей, по которой они шли начиная с первой мировой. Это способствовало распространению ожиданий и моделей поведения, так и не изжитых полностью вплоть до окончательного разгрома германского рейха в 1945 г.