8 ноября Цицерон созвал сенат, где и произнес свою знаменитую «Первую речь против Катилины», Катилина присутствовавший на заседании пытался защититься от гневных нападок консула, но его уже больше не слушали. Оставался только один выход - покинуть Рим и возглавить вооруженных сторонников в Этрурии. Покинув ночью Рим, Катилина оставил в столице остальных участников заговора, и если бы настойчивые увещевания Цетега смоги сломить вялость Лентула, поставленного Катилиной во главе заговора в столице, и он решился бы нанести удар и к тому времени во главе армии к Риму подошел Катилина, заговор мог бы удастся даже теперь. Но бездарность главарей и потеря времени привела к их поражению.
Правительство объявило обоих вождей восстания, Катилину и Манлия, а так же тех их сторонников, которые не сложат оружие, вне закона и созвало ополчение, но во главе войска был поставлен консул Антоний, человек, заведомо замешанный в заговоре и отличавшийся таким характером, что только от случая зависело, поведет ли он свои войска против Катилины или примкнет к нему. Казалось, что Антония кто-то сознательно хотел сделать вторым Лепидом. Равным образом и против оставшихся заговорщиков ничего не было сделано.
Послы аллоброгов, находившееся в данный момент в столице, по поручению Цицерона вступают в связь с заговорщиками. Получив от Лентула, Цетега, Статилия и Габиния письма скрепленными печатями к Катилине, только один Кассий оказался более осторожным отказавшись поставить подпись и скрылся из Рима, в сопровождении Тита Вольтурция были отправлены к Катилине. В ночь с 2 на 3 декабря при помощи засады у городских ворот аллобронги были задержаны и передали все бумаги Цицерону. Получив в руки вещественные доказательства заговора, Цицерон отдает распоряжение об аресте вожаков. Лентул, Цетег, Габиний и Статилий были арестованы, но часть заговорщиков успела скрыться, бежав к Катилине.
3 декабря открыв заседание сената, Цицерон предоставил сенату письма, печати и подчерк которых арестованные не могли не признать. Предоставив Вольтуцию официальную гарантию личной неприкосновенности, были заслушаны показания его и так же аллоброгских послов, факт заговора был полностью доказан с соблюдением всех требований закона. Естественно вставал вопрос, что делать с арестованными? Казнь арестованных, тем более принадлежавших к известным фамилиям, а Лентул был консулом и в данный момент был претором, могла быть законной при выполнении всех формальностей, и основной из них праве подсудимого апеллировать к народному собранию, которое могло и не утвердить смертную казнь. Но аристократия была в панике, только физическое устранение, как ранее это было с обоими Гракхами и Сатурнином, устраивала ее. Цицерон колебался, ему как адвокату полезно слыть либералом, и чувствовал мало желания навсегда запятнать себя кровью в глазах демократической партии. Но его близкие, в особенности его аристократка жена, настаивали, чтобы он увенчал свои заслуги перед отечеством этим смелым поступком. Цицерон, как и все трусы, страшно боявшийся обнаружить свою трусость, а вместе с тем трепетавший перед огромной ответственностью, созвал 5 декабря сенат и предоставил ему решить вопрос о жизни и смерти заговорщиков. Но и сенат на основании конституции еще меньше имел права вынести подобное решение, чем сам консул. Консул следующего 62 г. Силан решительно высказался за смертную казнь, его мнение было поддержано большинством сенаторов. Цезарь приложил все усилия, чтобы спасти заключенных. Его речь полная угроз и намеков на неизбежную месть демократии, произвела сильное впечатление, мнение сената стало неопределенным. Цицерон выступает со своей «четвертой речью против Катилины», стремясь довести доводы Цезаря до полного абсурда, но при этом призывает к смертной казни, правда, с соблюдением всех законных форм. Но Катон как истинный крючкотвор заподозрил защитников более мягкого решения в сообщничестве с заговорщиками, и указал, что готовиться освобождение заключенных посредством уличного бунта, ему удалось нагнать этим новый страх на колебавшихся и склонить большинство к немедленной казни арестованных. Вечером того же дня консул перевел арестованных в тюрьму, где и их казнили. Сенат назначил публичные благодарственные празднества, а виднейшие люди аристократии – Марк Катон и Квинт Катул – приветствовали виновника смертного приговора впервые произнесенным тогда именем «отца отечества»
Положение Катилины после арестов произведенных в столице было удручающим. Хотя и его армия и возросла до десяти тысяч человек, но только около четверти его состава было полностью вооружено. Катилина был зажат с двух сторон армиями Антония и Квинта Метелла, припасы подходили к концу, единственный выход был, бросится на противника и если не пробиться, то хотя бы умереть с честью. Антоний под благовидным предлогом передал командование Марку Петрею, чтобы по крайне мере не производить самому расправу над своими бывшими союзниками. Катилина и его армия показали себя подлинными героями, ни один человек, ни сдался в плен, все кроме нескольких человек там, где был особенно сильный натиск, погибли на своем боевом месте. Да и трудно было ожидать другого от бывших ветеранов Суллы, составляющих костяк мятежной армии, для которых война была не только профессией, а, скорее всего и смыслом жизни. При всей своей неординарности, Катилина доказал в этот день, что природа создала его для дел чрезвычайных и что он умел повелевать, как полководец, и сражаться как солдат. Да, нельзя умалить героическую гибель Катилины и его соратников, но если бы заговор удался, не захлестнули бы Италию потоки крови, как совершенно недавно до этого во времена Мария, Цинны и Суллы? .
1. Проданные квесторами в полную собственность (ager quaestorius)
2. По жребию отданы римским гражданам в полную собственность по два югера на человека (agri dati assignati), они переходили по наследству.
3. Арендованы на длительный срок, арендаторы (mancipes) могли передавать аренду другим лицам, но земля при этом оставалась собственностью государства.
Необрабатываемая и пришедшая в запустение земля предоставлялась в бессрочное пользование частным лицам, оставаясь собственностью государства. Этот вид землепользования назывался оккупацией (ager occupatiorius), держатели земли должны были платить государству десятину урожая хлебов и одну пятую часть урожая винограда и плодов. Владение этими землями было временным, до отказа со стороны казны, давность владения значения не имела.
Все эти виды владения землей порождали многочисленные злоупотребления, держатели земли (в древнейшие времена это были только патриции) прекращали платить сборы, считая государственную землю своей собственностью. После второй пунической войны стала происходить концентрация земли в руках малого числа лиц, в основном представителей аристократии. Мелкие крестьяне, не в силах боли выдерживать конкуренцию со стороны крупных хозяйств использующих более дешевый рабский труд. К этому также добавился приток дешевого зерна из Сицилии, который окончательно обесценил труд мелкого крестьянского хозяйства. Разорившееся крестьянство стекалось в Рим, еще более увеличивая люмпенскую прослойку населения столицы, которая представляла взрывоопасный материал для любого бунта. Это прекрасно понимали Гракхи предлагавшие свои аграрные законопроекты, основной целью которых было в предоставлении неимущему населению Рима земли и как следствие этого снижение социальной напряженности. Более подробно рассматривать аграрное законодательство Гракхов в данной работе не представляется возможным, но «аграрный вопрос» их законопроектов стал на многие годы основным вопросом внутренней политики Рима, используемым демократами в своих политических целях.