Конституция 1799 года закрепила основные завоевания революции – гражданское равенство всех французов, отмену сословий, феодальных привилегий и повинностей, буржуазное право собственности с наделением крестьян землёй, свобода предпринимательства.
Все, что делал Б. В первые годы Консульства, имело целью успокоить и объединить нацию. Ради этого он за полгода очистил страну от разбойничьих шаек. С той же целью 16 июля 1801 году он подписал с Папой Римским Пием 7 конкордат о восстановлении прав католической церкви во Франции.
Уже 25 декабря 1799 года, едва вступив в должность первого консула, Б. Обратился к императору Австрии и королю Англии с предложением начать переговоры о мире. Предлагая мир, Б. Был готов и к войне, тем более что войны он никогда не боялся.
Цесаревич Александр
В то время как 8-летний Наполеон гонял диких коз по скалам забытой богом Корсики, на другом конце Европы, в прославленных на весь мир апартаментах августейшей императрицы и самодержицы всероссийской Екатерины Великой ожидалось таинство, которое должно было повлиять на судьбы империи. Супруга цесаревича Павла, великая княгиня Мария Федоровна готовилась разрешиться от бремени. Павел с трепетом ждал рождения сына, Екатерина – внука
12 декабря 1777 года пушки в Петропавловской Адмиралтейской крепостях пальнули 201 раз, возвещая жителям столицы о прибавлении царской семьи. Родился мальчик – крупный, здоровый, спокойный и, как всем показалось сразу, очень красивый, весь в мать. С момента рождения Александра и до своей смерти Екатерина души не чаяла в своем внуке. И воспитанием, и обучением внука Екатерина распоряжалась сама, мало считаясь с его родителями.
В собственной голове маленький Александр развивался быстро. К 13 годам уже говорил на четырёх языках. Рано определился его интерес к истории, к деяниям на четырех языках. Генералам было предписано позаботиться, чтобы великие князья учились русской грамоте «превыше всего», знанию российских законов, истории, географии, этнографии и прочим наукам.
Ещё ребёнком, а затем и отроком А. Привык с помощью Салтыкова выражать не то, что он сам чувствовал, а то, что нравилось Екатерине и Павлу. С бабкой он старался выглядеть ласковым, с отцом – умиротворенным. Генерал Протасов в дневнике за 1791г. отмечал такие свойства 14 – летнего Александра, о которых Екатерина и не подозревала: «Шпынство – лень, странные поклоны и дурные привычки». В солдатском мундире, в ботфортах, в жестких перчатках, с ружьём, со строгой военной выправкой, юноша рано и скоро выучился являться с равным приличием и ловкостью. А. Должен был жить на два ума, держать два парадных обличия, кроме третьего – будничного, домашнего, двойной прибор манер, чувств и мыслей.
Между тем с годами заботы Екатерины Великой о любимом внуке возрастали. В1792 году она повела блистательному зодчему Кваренги, уже постаревшему Эрмитажный театр, воздвигнуть для Александра Александровский дворец и тогда же решила, что к 16 годам пора женить внука. Она сама подыскала ему невесту – принцессу Баден – Баденскую Луизу, которая была на 13 месяцев моложе Александра и отличалась «совершенством женских добродетелей». Впрочем, по мнению Дашковой, «красота оказалась наименьшим из её достоинства. Ум, образованность, скромность, изящество, приветливость и такт в сочетании с редкой для её возраста осмотрительностью – все в ней привлекало». 10 мая 1793 года 15 – летний Александр Павлович и 14- летняя Елизавета Алексеевна были обручены.
Как бы то ни было, брак у «двух ангелов» не стал счастливым. Думается, оба они сначала по незрелости не смогли удовлетворить друг друга, а затем, как следствие этого, между ними возникла и стала их разъединять психологическая несовместимость.
Тем временем Екатерина приступила к осуществлению своей мечты – передать российский престол внуку через голову сына.
Итак, Павел Петрович вдруг из гатчинских казарм, где ему грозила участь остаться ни с чем, он повелевал всем. В положении же Александра изменилось немногое. Юридически он стал ближе к трону как цесаревич, наследник.
Александр Павлович при всей его обходительности с трудом избегал родительского гнева.
В первое время, на радостях по случаю воцарения, Павел очень благоволил к сыновьям, особенно – к старшему. Александр был назначен петербургским военным губернатором и шефом одного из двух самых привилегированных полков русской гвардии – Семеновского.
Ранней весной 1797 года Павел со всеми членами императорской фамилии отбыл на коронацию в Москву. Так Александр впервые увидел Москву и провёл в ней больше месяца.
Впрочем, одновременно с полезными, даже передовыми нововведениями Павел затеял военную реформу, которая отбрасывала русскую армию почти на пол века назад. Итак, цесаревич приветствовал «первые шаги» отца, включая и военную реформу, но был шокирован «последующими событиями», то есть репрессиями против дворян. С 24 ноября 1796 года он являлся петербургским военным губернатором, его обязанности походили на Унтер – офицерские. Каждое утро в 7 часов и каждый вечер к 8 часам он должен был докладывать императору «о мельчайших подробностях, относящихся до гарнизона», с постоянным риском впасть в немилость за какой – ни будь недосмотр.
1 декабря 1799 года цесарь назначил цесаревича сенатором и членом Совета при высочайшем дворе. Правда, решать что – либо и даже советовать Павлу по государственным нуждам, он не смел.
5 апреля 1797 года отменил закон Петра Великого о престолонаследии и восстановил принцип первородства, сохранившийся с тех пор до 1917 года. Таким образом, Александр как старший сын императора получил законодательные гарантии своих прав на престол. Павел тогда шел на это, хотя и не питал к Александру теплых отцовских чувств. Но когда Александр проявил интерес к большой политике, Павел насторожился.
Время шло, и чем подозрительнее становился отец, тем осторожнее вел себя сын, лишь усиливая своей осторожностью подозрения отца. В феврале 1801 года над головой Александра завис, по его собственному выражению, «отцовский топор».
С февраля 1801 года Павел определенно склонялся к мысли заменить сына в качестве престолонаследника племянником жены. Вероятно, к тем дням относится письмо Александра к генералу А.Ф. Ланжерному, которое сам Ланжерон много лет спустя показывал А. С. Пушкину: «Я вам пишу мало и редко, потому что я под топором». В такой обстановке и с таким настроением Александр согласился на участие в заговоре против отца.
Причины заговор против императора Павла, как внутренние, так и внешние, были вполне очевидны уже для современников. Что касается Александра, то весь заговор был затеян, собственно, в его пользу и с расчетом на его согласие.
Итак, 12 марта 1801 года цесаревич Александр стал цесарём и принял титул из 50 географических элементов.
Заняв трон величайшей в мире империи, ощущая вокруг себя преклонение и обожание, Александр мог бы считать, что все его надежды, все грёзы его тщеславия удовлетворены сполна. Но всю радость от этого отравляла ему неизлечимая рана совести, жуткая доля сознавать, что после двух сыноубийц (Ивана Грозного и Петра Великого) и мужеубийцы Екатерины Великой на российском троне оказался именно в его лице ещё и отцеубийца. Шок, который он претерпел в ту минуту, когда мать поздравила его с воцарением возле тела отца, сказался на всем его существе.
Что же общего у Александра и Наполеона?
Александр и Наполеон – современники, с 1807 по 1811 год – союзники, едва не породнившиеся между собой, а до и после этого смертельные враги, захватнически побывавшие в столицах друг друга. Каждый из них (сначала – Наполеон, потом – Александр), хотя и по – разному, сыграл роль Агамемнона Европы, «царя царей».
Прежде всего, и тот и другой - деспоты. Оба они во главу угла любого решения ставили свою волю. Но даже в этой общности они были очень разными. Если Наполеон представлял буржуазный прогресс, то Александр – феодальную реакцию. С другой стороны, Наполеон дискредитировал свое прогрессивное начало как тиран внутри Франции и агрессор вне её. Александр же маскировал свою реакционность многочисленными проектами реформ, ни один из которых, однако, не был реализован – главным образом потому, что царь боялся либо феодального заговора, который заставил бы его разделить судьбу отца и деда, либо антифеодального взрыва с появлением в России доморощенного Робеспьера или Наполеона. Между тем реформы «дней александровых» могли бы укорить национальное развитие России и освободить её от крепостничества на несколько десятилетий раньше 1861г.
Союз между Наполеоном и Александром не мог быть прочным, поскольку его основополагающее условие, то есть соучастие обеих сторон в континентальной блокаде Англии, совершенно необходимое для Наполеона, было абсолютно неприемлемым для Александра. Борьба между ними не на жизнь, а на смерть оказалась неизбежной, а исход её определили народы Европы, национальное достоинство которых унижал своим диктатом Наполеон. Восставшая против Наполеона Европа видела в Александре своего освободителя, горячо поддержала его и только после крушения Наполеона могла, разочаровано констатировать, что попала из огня да в пламя. Таким образом, история преподала своим героям поучительный урок. Даже столь могучий гений, каким был Наполеон, представлявший к тому же прогрессивное буржуазное начало, не мог противостоять реакционному феодальному лагерю с его посредственными или даже ничтожными по сравнению с ним вождями, ибо своей агрессивностью восстановил против себя чужие народы, а на собственный народ, когда враги вторглись во Францию, не захотел опереться.
Заключение.
Память об Александре I и Наполеоне на родине каждого из них и во всем давно стала бесстрастной, чисто исследовательской. Собственно, Александр даже во Франции никогда не возбуждал к себе враждебных эмоций. Очень скоро и Наполеону в России «простили» его нашествие 1812 год, возложив вину за разрыв франко – русского союза отчасти на Александра. Уже в 1821 года, откликаясь на смерть Наполеона, А.С. Пушкин написал о нем строки, которые вполне современно звучат и сегодня: