Философия Платона, по всей видимости, была более распространена в Западной Римской империи, так как находила своих последователей среди апологетов христианства. Почитатели Платона составляли братство «Collegium Complatonicorum», как называет его Аполлинарий Сидоний. Священник Виенской церкви и знаменитый преподаватель Лугудунской школы Маммерт Клавдиан удостоен самых лестных отзывов от Аполлинария Сидония за мудрость и педагогическое мастерство, сопровождавшие изучение Платона: «Боже мой, как радушно и открыто принимал он всех, кто приходил к нему за объяснениями. Ему было наслаждение, когда случайно возникшая, по-видимому, неразрешимая запутанность вопросов давала ему возможность обнаружить сокровища своих знаний. Если нас сходилось много, все были слушателями, но только одному, кого, быть может, мы сами избрали бы, давалось право говорить.
Таким образом, в порядке, перед каждым по очереди расточались богатства его учения и счастливо приспособленные движения сопровождали каждую фигуру речи. Едва только он выставлял известное положение, мы встречали его логическими доказательствами противного, и он должен был разрушать задорные возражения. Таким образом, ни одно положение не воспринимались иначе, как взвешенное, доказанное» [6]. Аполлинарий Сидоний был знаком с разными философскими направлениями, в том числе с эпикурейством и стоицизмом, популярными в древнем Риме, однако его знания не отличались глубиной. Он не разбирает философских учений, не высказывает своего отношения к идеям и направлениям философской мысли. Видимо, эта учебная дисциплина волновала его гораздо меньше, чем риторика. Из восторженных похвал преподавателям философии мы можем почерпнуть сведения разве только о методике преподавания этого предмета, когда лекции сочетались с обстоятельными обсуждениями волновавших студентов проблем, а приёмы софистики (в частности, контроверсия, упомянутая в фрагменте) сопровождались тщательным анализом философских положений. Основной интерес для Аполлинария Сидония представляли образы философов, их внешности, привычки. Он упоминает о смехе Демокрита, плаче Гераклита, неопрятности Диогена, но не пытается прокомментировать их концепции и труды. Стихи Аполлинария Сидония дают возможность создать представление о восприятии структуры философии как науки в поздней Галлии. Основными «отраслями философии», по мнению Аполлинария Сидония, были: диалектика («искусство рассуждать»), геометрия, математика, астрономия и музыка («Послание о замке Понтия Леонтия». 2 -3). Не следует удивляться тому, что точные науки названы им как составные части философии: только Платон и Аристотель использовали понятие «философия» в смысле, близком к современному. Аполлинарий Сидоний, подобно позднеантичным философам, видел в этой науке не теоретическую картину мироздания, а всеобщее правило практической жизнедеятельности. Союз точных наук: геометрии, арифметики, астрономии, к которым по греческой традиции добавлялась музыка, составлял так называемый квадривиум, который нередко рассматривается Аполлинарием Сидонием через призму учения Пифагора о гармонии чисел, которому он придавал большое значение. Рациональное и прагматичное восприятие философии Аполлинарием Сидонием позволяют нам понять его восторженные отзывы об учёном Маммерте Клавдиане. Он, музыкант, геометр, знаток священных книг, любитель греческой и римской литературы, Аполлинарием Сидонием называется «истинным философом» и высоко оценивается как преподаватель учения Платона (Epist. IV, 11). Авзоний в «Грифе о числе три» также раскрывает свои познания в области философии, данные ему школой. Он считает, что в философии три части (24), которые в комментариях к поэме, сделанных М. Гаспаровым, названы как «физика, этика, диалектика» [7]. Очевидно, что этика как раздел нравственной философии была утрачена в образовательном процессе Галлии к V в., так как в сочинениях Аполлинария Сидония она не упоминается. Авзоний, выставляя напоказ свою эрудицию и одновременно намекая на осведомлённость в учении Платона, в «Грифе о числе три» сообщает, что существуют три «родовые начала вещей: бог, материя, форма, - первый родитель, вторая рождает, третья родится» (47 -49). Ему известны также учения о «первоэлементах»: земле, воде, огне (74).
Раскрывая свои познания по физике, под которой подразумевается квадривиум, он излагает элементарные знания в области геометрии, называя три вида треугольников, главные геометрические фигуры; он также заставляет нас решить математическую головоломку с чётными и нечётными простыми числами (50 -59). Со школьной скамьи запомнил Авзоний и основы астрономии, изучающей «положение, дальность и яркость звёзд» (75). Он использует древние названия звёзд и планет: Титан-Солнце, Фенон-Сатурн. Авзоний знает о явлениях полярного дня и полярной ночи, но ошибочно перемещает их в тропики, в «эфиопский степной край» («О разных предметах». 11 - 12). В отличие от Аполлинария Сидония, он не упоминает «о блуждающих планетах и звёздах, рассеянных вне зодиакального пояса, и о влиянии светил, стоящих в наклонностях зодиака» (Апол. «Послание о замке Понтия Леонтия». 2). Этот факт позволяет нам предположить, что Авзоний меньше увлекался астрологией, чем его учёный собрат, хотя астрология в Римской империи получила статус «науки» и была включена в «учебные планы» многих высших школ. Из таинственной фразы Авзония «в музыке лад тройной, и трояко её проявление: слышится в слове, таится в звёздах и зрится на сцене» («Гриф о числе три». 76 - 77), мы можем сделать вывод о том, что Авзоний был знаком с тремя музыкальными ладами: дорийским, фригийским и лидийским, также различал три ритма музыки: звучащую в речах и плясках и мировую («музыку сфер») [8]. Кроме философии, в высших школах, которые закончили Авзоний и Аполлинарий Сидоний, преподавали право. С.В. Ешевский утверждает, что кафедры права были не только в Лугудуне и Бурдигале, - они существовали во всех главных городах Галлии [9]. Из преподавателей особой известностью пользовался Леон Нарбонский, перед которым, по словам Аполлинария Сидония, замолчал бы сам Аппий Клавдий, основатель римской юриспруденции, услышав, как профессор объясняет «Законы XII таблиц» («Похвала Консентию». 449). К знаменитым галльским юристам V в. относились также Марцеллин из Нарбона и Тетрадий из Арелаты (Арля) (Aпoл. «Похвала Консентию». 465; Ep.III. 10). Характер преподавания права в риторических школах Галлии представить сложно. По аналогии с известными нам юридическими школами в Берите (совр. Бейрут) и Константинополе (Стамбул) мы можем предположить, что на занятиях по праву изучалось римское законодательство с древнейших времён (Авз. «Гриф о числе три». 60) до последних законодательных актов императоров. Студенты, видимо, анализировали высказывания прославленных юристов и разрозненные императорские конституции, которые были собраны в крупнейших памятниках римской юридической мысли -Институциях Гая (III в.), позже - в Кодексе Юстиниана (VI в.). С азами в области права, приобретёнными Авзонием в его риторической школе, мы знакомимся по стихотворению «Гриф о числе три». Авзонию известны «Законы XII таблиц» - первое письменное римское законодательство середины V в. до н.э. Он помнит законы о возмещении утраченного, о сохранении и приобретении имущества [10] («Три интердикта гласят о владенье: «Откуда исторгнут силой» - один, «Где бы ни был», - другой, и «Каких достояний» -62 - 63). Он знает три пути достижения свободы: по рождению, по отпущению на волю и по завещанию, а также три способа лишения её: через отнятие гражданства, личной свободы и жизни (64). В послании «К Феону, с приглашением в гости» Авзоний упоминает ещё один древний закон, дававший ответчику на явку в суд время из расчёта: один день на 20 миль в пути [11].