Политическим деятелям империи казалось, что можно сдержать концентрацию земли у "сильных домов" и задержать процесс обезземеливания общинников, прижимая торговцев и искусственно сокращая приток в страну богатств, чрезмерно разжигающих страсть к наживе. Это было осознанным основанием для изменения внешнеполитического курса империи. Стремление к личному обогащению противопоставлялось государственным интересам страны. Но действительная причина коренилась в изменении характера хозяйства "сильных домов". Новые формы зависимости и земельных отношений становились доминирующими в поместьях земельных магнатов, свидетельствуя о снижении товарности частных хозяйств, дальнейшей натурализации производства, изменении способов взимания прибавочного продукта.
Сокращение числа налогоплательщиков естественно привело к усилению гнета налогов и повинностей для оставшейся массы гражданского населения империи; по некоторым, правда сильно преувеличенным, данным, налоги будто бы превысили в 10 раз "законные" нормы.
Регистрируемая государством площадь пахотных земель все более сокращалась, число податного населения катастрофически падало (от 49,5 млн. человек в середине II в. до 7,5 млн. в середине III в.), целые общины, видимо, превращались в "держателей" земли у "сильных домов", поскольку за недоимки каждой семьи перед властями отвечала вся община в целом. Цены на продукты непомерно поднялись. Начинался стремительный упадок товарно-денежных отношений. Поместья "сильных домов" все в большей мере становились экономически замкнутыми, самообеспечивающимися хозяйствами. Крестьянство - еще свободное - не имело средств для участия в товарообороте. Городская жизнь замирала. Если на рубеже христианской эры в империи насчитывалось 37 844 города, то в середине II в. - всего 17 303, т.е. за полтора века их количество сократилось больше чем вдвое. Если в начале правления династии самоуправляющиеся города составляли характерную черту имперского строя и именно их поддержка принесла на первых порах успех Лю Бану в его борьбе за власть, то теперь источники о них не упоминают. Чиновники предлагали исчислять все сборы в тканях, и наконец в 204 г. был издан указ о замене всех денежных платежей натурой, в начале 20-х годов III в. в царстве Вэй (возникшем на развалинах Ханьской империи в бассейне Хуанхэ) монета была отменена и введены в оборот шелк и зерно.
Из-за дезорганизации центрального аппарата прекращаются регулярный ремонт плотин и уход за ирригационными сооружениями. Хуанхэ, давно уже превратившаяся в надземную реку, выходит из берегов, ее разливы несут неисчислимые бедствия сотням тысяч семей. Бюрократический аппарат империи, разъедаемый коррупцией и выросший до колоссальных размеров, превратился в самодовлеющую силу, поглощающую основной прибавочный продукт. Малолетние императоры оказывались пешками в руках придворных группировок "евнухов" и "ученых". "Ученые" с позиций так называемых чистых суждений разоблачали злоупотребления "грязных" стяжателей в центральной администрации. Политическая борьба между "евнухами", связанными с "сильными домами", и "учеными", выражавшими интересы профессиональной бюрократии, выливалась в ожесточенные распри, доходившие до кровопролития. Попытки государственного переворота в 166 и 169 гг., имевшие целью смену и оздоровление управленческого аппарата, провалились. Расправа "евнухов" была беспощадной. "Ученых" казнили, пытали, ссылали, тысячу "чистых" бросили в тюрьму. Их книги публично сжигались на кострах. "Сильные дома" на местах контролировали каналы рекомендации чиновников, домогались в своих поместьях политической самостоятельности и формального признания личной зависимости земледельцев. Усиление влияния в общественно-политической жизни "сильных домов" с середины II в. знаменовало собой дезинтеграцию имперской бюрократической системы и окончательный упадок императорской власти. В обстановке затяжного политического и глубокого социально-экономического кризиса в стране разразилось самое мощное в истории древнего Китая широкое общественное движение, известное под названием восстания "Желтых повязок". Движение "Желтых повязок" подготавливалось планомерно в течение десяти лет религиозной сектой продаосского толка Тайпиндао ("Путь Великого благоденствия"). Вероучение под таким названием, имеющее сотериологическую направленность, было создано харизматическим главой этой секты и руководителем восстания, магом и врачевателем Чжан Цзюэ, назвавшим себя Учителем высшей добродетели. В своих проповедях Чжан Цзюэ точно называл день (он падал на 4 апреля 184 г.), когда на земле наступит эра Великого благоденствия. В этот день, как предрекал он, "Синее Небо (т.е. династия Хань) погибнет и воцарится Желтое Небо (т.е. царство справедливости)". Желтым Небом Чжан Цзюэ именовал и самого себя, выступая в роли мессии - спасителя человечества от зла порочного мира Синего Неба. Желтые повязки носили на голове все адепты секты. Проповедники Чжан Цзюэ действовали по всей территории империи, призывая к всеобщему восстанию. В восьми самых многонаселенных провинциях (где было сосредоточено 3/4 населения страны) руководителями секты было создано 36 религиозных центров. Чжан Цзюэ обещал своим адептам покровительство Желтого Неба, спасение и долголетие. Проповедь-воззвание Чжан Цзюэ, обращенная ко всем, без различия пола, возраста, звания и чина, и обещавшая людям избавление от страданий и счастье на земле в самом ближайшем будущем, привлекала к нему толпы угнетенного люда. Члены секты проходили под руководством проповедников Чжан Цзюэ военную подготовку, ее отряды насчитывали 360 000 бойцов. Движение приобрело массовый характер уже на этой стадии деятельности секты и потому не могло остаться тайным, а возможно, этого и не предусматривал ее устав. Задолго до начала вооруженного выступления отрядов Чжан Цзюэ императору докладывали о том, что "вся империя приняла веру Чжан Цзюэ", однако власти боялись арестовать Чжан Цзюэ, хотя и знали о его деятельности, опасаясь, видимо, массовых выступлений. По некоторым данным, чуть ли не две трети населения оказалось под влиянием учения секты. Несомненны эсхатологические настроения сектантов, верящих в свое предназначение свыше вершить великую карательную миссию во имя Благого Дао (Шэньдао). Насколько это движение было подготовленным и организованным, можно судить по тому, что Чжан Цзюэ удалось в поразительно короткий срок изменить день восстания, когда внезапно выяснилось, что предатель выдал властям план его действий. Через десять дней после приказа Чжан Цзюэ о немедленном выступлении пламя восстания "Желтых повязок" полыхало по всей стране. Повстанцы громили и сжигали правительственные учреждения, уничтожали представителей власти на местах, как носителей вселенского зла. Восстание "Желтых повязок", несомненно, носило характер широкого народного движения, в нем участвовали все слои эксплуатируемого населения. Официальная историография сделала все, чтобы стереть саму память о движении "Желтых повязок"; достоверных данных о нем сохранилось очень немного, да и те намеренно искажают события. Трудно сказать, насколько крестьянство было движущей силой этого восстания, потому что ни о каких действиях и требованиях повстанцев, которые можно было бы связать с чаяниями крестьян, источники не сообщают. Идея уравнительного наделения землей появляется в учениях даосских сект не ранее IV в. Но несомненно, что движение "Желтых повязок", выступавшее под религиозной оболочкой учения Тайпиндао, было первым в истории Китая массовым народным движением, имеющим свою идеологию. И, как таковое, оно явилось прообразом будущих крестьянских восстаний в средневековом Китае. Социально-религиозное движение "Желтых повязок" стоит на рубеже древности и средневековья, решительно отличаясь от всех предшествующих массовых выступлений эксплуатируемого люда.
Список литературы
1. История Востока; Издательская фирма "Восточная литература" РАН, Москва, 1997