Анализируя участие К.П. Победоносцева в подготовке буржуазных реформ 60 – 70-х гг. XIX в., С.Л. Эвенчик приходит к выводу о том, что уже в это время он становится центром притяжения реакционных сил. Основное внимание исследователь уделяет изучению внутренней политики самодержавия и «линии Победоносцева» в конце XIX века, когда он, по словам автора, становится вдохновителем реакционного курса правительственной политики. Реакционность обер – прокурора С.Л. Эвенчик видит в его решительной позиции, направленной на подавление революционного движения путем крутых и решительных мер. При этом она утверждает, что К.П. Победоносцев скрывал крепостническую сущность под маской лицемерной заботы о народном благе. Автор статьи проследил влияние, которое он оказал на выработку правительственного курса в первые месяцы после убийства Александра II. Политику самодержавия в начале 80-х гг. XIXв., связанную с именем министра внутренних дел России Н.П. Игнатьева, С.Л. Эвенчик называет прикрытием перехода к реакционной крепостнической политике. Автор показывает значительную роль К.П. Победоносцева в осуществлении курса контрреформ, особенно в разработке и принятии Закона о земских начальниках, судебной контрреформе и других, кратко останавливаясь на деятельности К.П. Победоносцева в области просвещения, печати, национальной политики и религии. С.Л. Эвенчик ставит в тесную связь «дворянско-крепостническую линию Победоносцева» в правительственной политике с развитием массовых общественных движений в стране.
Обстоятельный, но сравнительно давний труд С.Л. Эвенчик страдает известной односторонностью: автор рассматривает внутреннюю политику России конца XIX века сугубо с классовых позиций, как отражение интересов крепостнического дворянства. Вне поля зрения исследователя осталась идеологическая функция церкви, которую возглавлял К.П. Победоносцев, а Александр III в ее представлении вообще не играл самостоятельной политической роли, самого же обер – прокурора автор рассматривает как ретрограда на всем протяжении его научной и государственной карьеры. Такие оценки, на наш взгляд, не являются правомерными. К.П. Победоносцев являлся сложной и противоречивой фигурой. Взаимоисключающими началами была проникнута вся его деятельность. Так, например, он при всей его приверженности идее сословных привилегий дворянства и сильной власти все же важнейшей ценностью самого института власти почитал соблюдение законов. Противоречия и непоследовательность позиции К.П. Победоносцева отражали общие трудности становления политического консерватизма в России, сложность и противоречивость поисков властью возможного пути развития России. Неправомерной является, на наш взгляд, и оценка правительственного курса 80 – 90-х гг. XIX в. как сугубо реакционного. Что же касается Александра III, то он активно участвовал в принятии важных политических решений и «новый консервативно-традиционалистский курс», и в области политической, и в области культурно-духовной, нес отпечаток его личной причастности.
В книге петербургского исследователя Ю.Б. Соловьева, посвященной политике самодержавия в дворянском вопросе, изложены социально-экономические и политические идеи консерваторов охранителей, дается характеристика их «носителей» - К.П. Победоносцева, В.П. Мещерского, М.Н. Каткова.[32]
Автор показал, как уменьшающееся доверие к верховному руководству способствовало нарастанию среди охранителей раздора и шатаний. Он утверждал, что система самодержавия при Александре III и Николае II окончательно «отвердела как запутанное в гордиев узел переплетение всяческих и многих неполадок, неустройств, антагонизмов».[33] Самого Победоносцева автор изображает безвольным и отчаявшимся реакционером, «бездушной гробницей» К. Леонтьева. «Самому Победоносцеву было не по себе от того, что он видел вокруг, - пишет Ю.Б. Соловьев, - от явных и многочисленных несообразностей, творимых властью. Отвергая в принципе малейшие перемены в ее устройстве, видя спасение единственно в сохранении в прежнем виде политического патриархата, он приходит в отчаяние, ставшее у него затем хроническим, от того, как работал аппарат власти, как она проявляла себя, от ее нелепых, вредных для нее самой выходок.»[34].
К началу 1970-х гг. интерес к охранительной идеологии, к выработке официальной доктрины внутриполитического курса страны конца XIX века стал приобретать самостоятельное значение, ярко обозначилось стремление к системному анализу.
В работе В.А. Твардовской на основании изданий М.Н. Каткова, прежде всего газеты «Московский ведомости», анализируется идеология самодержавия второй половины XIX века, выявляется понимание правящими консервативными кругами расстановки классовых сил в стране, пределы приспособления к новым явлениям в политической жизни, к капиталистическому пути развития России.[35]
Более сдержанный характер имеет статья А.Б. Зубова «Политико-правовые воззрения К.П.Победоносцева и их интерпретация зарубежными исследователями русской мысли»[36]. Достоинством статьи является, прежде всего, стремление автора спокойно, на основании источников составить систематическое изложение взглядов К.П.Победоносцева, подойти к нему, на сколько это возможно, диалектично и многогранно.
В своей статье «Русская церковь в XIX веке» Б.Г. Литвак приводит много статистических данных. По характеру статья сдержанная. Автор статьи опирается на работу С.Л. Эвенчека, но при этом не отрицает просветительской деятельности церковно-приходских школ, которые способствовали росту образования прежде всего в крестьянской среде. Но при этом автор остается критически настроенным к деятельности Победоносцева: «…внешне бурная церковно – религиозная деятельность имела очень слабый коэффициент полезного для церкви действия. Это прекрасно понимал Победоносцев, который в личной переписке весьма пессимистично расценивал влияние церкви на народ[37]». Вывод, к которому приходит Б.Г. Литвак, традиционен для советской историографии: кризис в церкви конца XIX века стал частью общего структурного кризиса всей Российской империи.
Таким образом, в работах 1970 – 80-х гг. ранее сделанные выводы начали медленно подвергаться постепенному пересмотру. В рамках сложившейся концепции вызревает более сдержанный и диалектичный подход. Эти процессы нашли свое продолжение новых политических условиях.
В современной российской историографии изучаемая проблема обозначается в различных контекстах. Прежде всего, основное внимание уделяется характеристике «контрреформ», их причин и результатов. В исторической литературе более объективно и взвешенно исследованы отдельные стороны личности и деятельности идеологов правительственного курса, в первую очередь обер – прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева, раскрывается его личное участие в определении правительственной политики и влияние на изменение правительственного курса в 80 – 90-х гг. XIX в. Все больше внимания в исследованиях уделяется актуальным и важным проблемам, связанным с осмыслением попыток власти использовать традиционные ценности во внутриполитическом курсе России в период царствования Александра III, влияния официальной идеологии на развитие внутренней культуры.
В этом отношении показательна работа А.Ю. Полунова, который попытался выяснить, как соотносилась церковная политика государства эпохи Александра III с политикой предшествующих периодов, прежде всего 1860 – 1870-х гг. В работе он попытался определить, какое влияние на церковную политику оказали личность, взгляды и действия обер – прокурора К.П. Победоносцева, какую роль в государственной политике играли иерархи церкви, возвысилось или принизилось положение церкви в это время, каковы были итоги церковно-государственных усилий конца XIX века[38]. А.Ю. Полунов, один из наиболее авторитетных на сегодняшний день исследователей политической концепции Победоносцева, четко и емко сформулировал политическое кредо обер – прокурора, в котором заметны не только конъюктурно-политические черты, (как считали многие специалисты), но и твердые морально – религиозные принципы. Историк стремится создать образ кабинетного ученого, раздраженного оживлением в обществе. Следуя разработанной собственной концепции, А.Ю. Полунов считает обер – прокурора “политиком-утопистом”, “метафизиком” оттеснившего от трона “прагматиков - профессионалов”. Ключевым элементом программы Победоносцева Полунов называет идею “нравственного перевоспитания общества”[39]. Оценивая ситуацию в России во второй половине XIX века, исследователь считает, что в стране возобладали разрушительные процессы, реакцией на которые со стороны правящей династией стал возврат к традиционализму и морализаторству. Именно это и стало причиной озлобления общества против правительства, что привело, в конечном итоге к дезорганизации правительственного механизма и кризису начала ХХ века.
Исследователь так формулирует программу “Рыцаря несвободы”: “Необходимо пересоздать людей внутренне: возродить в обществе набожность, трезвость, крепкие семейные связи, чувство долга и дисциплины. На главные государственные посты назначить достойных людей, императору неослабно контролировать весь ход государственной жизни, прислушиваясь к голосу советчика, душой близкого к народу; в этой роли Победоносцев видел, прежде всего себя[40]. Удачей историка можно считать и характеристику Победоносцева, как реального политика, а не “обобщенного символа эпохи”.