На лесозаготовительные предприятия министерства целлюлозной и бумажной промышленности, а также министерства лесной промышленности, расположенные в Костромской области, в конце 1945 г. прибыло около 4 тыс. семей (до 15 тыс. человек) репатриированных спецпереселенцев (немцев, татар). Из указанного количества людей способных к тяжелому физическому труду насчитывалось примерно 3 тыс. человек, остальные были престарелые, больные и дети. Причем часть семей не имела ни одного трудоспособного. Считалось, что все они проживали в сельской местности, поэтому по постановлению Совмина СССР от 27 октября 1946 г. всем иждивенцам спецпереселенцев, не работающим на производстве, прекратили выдачу хлеба и других продуктов питания. В связи с тем, что никто из них подсобных хозяйств не имел, начались заболевания людей на почве истощения.
Не в лучшем положении оказались вернувшиеся из ссылки бывшие кулаки, массовое освобождение которых из спецпоселений началось в 1946 г. Никто не ожидал их возвращения в родные края после 20-летнего изгнания. Дома раскулаченных были проданы другим людям или заняты под школы, клубы и медпункты. Семьи бывших кулаков ютились у родных или знакомых, испытывая крайнюю нужду. Те из них, кто не успевал выехать из деревни, становились первыми жертвами голода.
Многие раскулаченные, особенно фронтовики, обращались в Президиум Верховного Совета СССР, с просьбой вернуть дома, отобранные в коллективизацию. Ф.Я. Ананьев из Воронежской области Липецкого района Сенцовского сельсовета сообщал в письме следующее: "...В 1933 г. всей семьей мы были высланы в Карело-Финскую АССР, где проживали до 1941 г. Потом нас эвакуировали в Коми АССР. В 1941 г. отец, старший брат и я были призваны в Красную Армию. Отец и брат погибли на фронте. Моя мать, как член семьи военнослужащих, получила освобождение и документы. В 1944 г. она приехала в родное село на постоянное жительство. Я демобилизовался по указу от 4 февраля 1947 г. и тоже вернулся на место рождения. Мы вдвоем с матерью скитаемся по чужим углам и бедствуем, потому что наш дом занят медпунктом. Я обращался к районному прокурору и он мне посоветовал написать вам. Прошу Вас, тов. Председатель, оказать содействие в возвращении отцовского дома, ибо я не имею средств приобрести или построить дом заново". Ему ответил заведующий приемной Президиума Верховного Совета СССР Савельев: "... За истечением срока давности не может быть принято к рассмотрению ходатайство о возвращении Вашего дома, отобранного в 1933 г." Ответы такого содержания получали все без исключения раскулаченные, обращавшиеся к властям с подобной просьбой.
7. Окончание голода в 1948-1949 годах
Так завершился злосчастный 1947 г., но с ним не закончились людские страдания. И хотя 1948 г. был легче, в ряде мест Союза голодание достигало роковой черты. Весной и летом 1948 г. участились случаи заболевания людей дистрофией в колхозах Вологодской, Саратовской, Сталинградской областей, Алтайского края, Удмуртской АССР и др. Возросла численность остронуждающихся в хлебе колхозников в Астраханской, Горьковской, Кемеровской, Курганской, Орловской, Смоленской, Томской областях, Башкирской, Татарской АССР и др.
Как и в 1947 г., в следующем 1948 г. весь продовольственный вопрос сводился к хлебу. Основным поводом обращения за хлебной ссудой называлась не опасность гибели людей от голода и болезней, а нежелательность нарушения темпов прополки посевов, сенокошения, уборки урожая и других неотложных сельскохозяйственных работ. Порой и такого обоснования для получения продссуды бывало недостаточно, тогда ссылались на суховей или дожди, на прибывших переселенцев, командированных на сенокос или уборку урожая городских рабочих, только не на своих полуголодных, вконец отощавших колхозников.
По неполным данным, в течение одного месяца, июня 1948 г., к правительству обратилось с просьбой о срочной помощи хлебом 16 краев и областей, 4 автономные республики, одна автономная область России и 3 союзные республики Средней Азии. Секретарь Архангельского обкома ВКП(б) Николаев и председатель облисполкома Летунов писали Маленкову, что рыночные фонды хлеба по селу были увеличены в 1948 г. по сравнению с фондами голодного 1947 г. всего на 23%, что не обеспечивало хлебом рабочих, служащих, специалистов сельского хозяйства, учителей и врачей в сельской местности, а на колхозников вообще никто не рассчитывал. Многие колхозы получили в 1947 г. пониженный урожай зерновых и выдавали хлеба на трудодни в минимальных количествах, в 26-ти оленеводческих колхозах хлеб на трудодни не выдавался совсем. Такие колхозы не имели своего хлеба, а продавать им хлеб через магазины торговых организаций, из-за ограниченности фондов, не представлялось возможным. Северяне запрашивали 1 тыс. т хлеба в ссуду для питания нуждающихся колхозников и только на время полевых работ. Из Удмуртской АССР информировали Совмин СССР, что колхозы приступали к сенокошению и силосованию, причем многие из них испытывали большую потребность в хлебе, что сильно отражалось на производительности труда, просили отпустить 2,5 тыс. т краткосрочной ссуды для больных дистрофией и инфекционными заболеваниями.
Впервые за послевоенное время в начале лета 1948 г. в списки просителей попал Алтайский край, где в Старобардинском, Тогульском, Чарышском, Кытмановском, Залесском, Петропавловском, Быстроистокском, Баевском и др. районах сложилось крайне тяжелое положение с продовольствием и были случаи заболевания дистрофией. Острая потребность колхозников в хлебе побудила руководителей Иркутской области в начале мая 1948 г. обратиться к Маленкову с просьбой о продаже 1,3 тыс. т зерна урожая 1937-1944 гг., зараженного клещом и хранившегося на Червянском глубинном пункте Шиткинского района. Подобное обращение об использовании испорченного зерна было направлено правительству из Вологодской области, где отсутствие хлеба вызывало рост заболеваний дистрофией и в поисках пропитания люди покидали колхозы.
Весной 1948 г. Узбекская ССР просила хлеба для жителей г. Ташкента и др. городов, а осенью — для колхозов, посевы которых пострадали от засухи. Секретарь ЦК КП(б) Узбекистана Юсупов, в связи с создавшимся исключительно тяжелым положением со снабжением хлебом населения городов и хлопкосдатчиков, просил разбронировать из резерва 20 тыс. т зерна. В ноябре шифровкой он же просил разрешения выдать из республиканского фонда единовременную помощь особо нуждающимся колхозникам Кашка-Дарьинской области в сумме 250 тыс. руб. В письме зампреду Совмина СССР Маленкову председатель Горьковского облисполкома Жильцов и секретарь обкома Киреев напоминали, что в 1947 г. колхозы области, досрочно выполнив план хлебосдачи, не обеспечили себя семенами и фуражом. Около половины колхозов области выдавали зерно колхозникам только в порядке авансирования до 300 г на трудодень. Семенную и фуражную ссуду правительство им отпустило, а продовольственную нет, поэтому многие колхозники испытывали большие затруднения с продовольствием, что ставило под угрозу сенокошение и уборку урожая. Просили краткосрочную ссуду в размере 4 тыс. т. Полное отсутствие хлеба в некоторых колхозах Томской области сдерживало темпы полевых работ в июне 1948 г. Томичи обратились в бюро Совмина С ССР с просьбой выделить в порядке продссуды 250 т зерна. Подобных обращений было немало.
Из-за отсутствия хлеба и денег в переселенческих колхозах Калининградской области люди самовольно возвращались в прежние места жительства. Подобное было и в левобережных степных районах Саратовской области, где проживали колхозники-переселенцы, среди которых возрастало количество дистрофиков. В Кемеровскую область были направлены спецпереселенцы из западных областей УССР. Из них 7 тыс. человек нетрудоспособных стариков и детей отделили и сразу отправили в колхозы. Снабжение их хлебом производилось из скудных ресурсов колхозов. В мае 1948 г., когда в колхозах хлеб кончился, снабжение спецпереселенцев было прекращено и Кемеровский облисполком затребовал для них 300 т зерна в порядке продсс Куадкыи в. 1947 г., несмотря на строгий запрет властей и органов здравоохранения в феврале-марте 1948 г. тысячи голодных людей собирали перезимовавшее в поле под снегом зерно. Сообщения об отравлениях поступали со всех концов страны. Из Курганской области сообщали, что во многих колхозах в связи с отсутствием хлеба люди употребляли в пищу собранное в поле ядовитое зерно. В 3-х районах области имелось до 200 человек болевших септической ангиной. Просили оказать колхозам продовольственную помощь. Аналогичного содержания телеграммы поступали в центр из Алтайского и Краснодарского краев, Вологодской, Горьковской, Молотовской, Новосибирской, Саратовской, Чкаловской, Ярославской областей, Башкирской и Татарской АССР, Казахской ССР и др. В марте в целях предупреждения заболеваний септической ангиной Совмин СССР секретным распоряжением обязал министерство заготовок и Центросоюз СССР организовать обмен собранного населением зерна на доброкачественное и обеспечить отдельное его хранение. Планировалось открыть пункты обмена в 32-х республиках, краях и областях России.
Секретарь Калужского обкома партии Панов в июне 1948 г. сообщал Маленкову о предстоящем привлечении населения городов и рабочих поселков для уборки урожая и о затруднениях в колхозах с хлебом, просил отпустить спецназначением для области 800 т муки для продажи печеным хлебом. Министерство совхозов СССР в письме правительству сообщало об исключительно тяжелом положении в торговле хлебом и крупой, отчего рабочие самовольно уходили с работы. Директора совхозов, чтобы удержать людей, расходовали на питание под видом отходов фуражное зерно.