Говоря об этом периоде экономической истории США в целом, следует отметить решительную позицию Ф. Рузвельта, которая привела к тому, что правительство страны впервые в условиях мирного времени стало играть значительную роль в экономике. Реформы 1930-х годов подтвердили тезис о необходимости гибкого и умеренного регулирования рыночного хозяйства со стороны государства. Однако, несмотря на огромные усилия, предпринятые администрацией Ф. Рузвельта, первые два года реализации «нового курса» не дали заметных результатов – обстановка в стране оставалась напряженной, оздоровление в экономике не наступало. В преддверии новых выборов 1936 года рабочее движение угрожало лишить президента поддержки.
В 1935 году, когда самые тяжелые кризисные годы остались позади, Верховный суд по предложению крупнейших монополий признал неправомерными и отменил законы о восстановлении промышленности и аграрного сектора, одновременно правительство отказалось от попытки регулировать уровень заработной платы, различные условия труда. Бюро труда во многих отраслях были распущены. В полном смысле слова они действительно были лишь подзаконными актами президентской администрации. И понадобилась долгая борьба, чтобы провести их снова через Конгресс уже в качестве законов.
В 1934–1937 годах американской экономике удалось достигнуть уровня 1929 года, но в 1937–1938 годах разразился новый кризис, ударивший по экономике США сильнее, чем в других странах. За эти два года она оказалась отброшенной примерно на 15 лет. В 1938 году Ф. Рузвельт начал проводить план так называемой подкачки насоса, т.е. увеличения совокупного спроса путем осуществления государственных вложений в экономику, что позволило заметно оживить ее, а число сторонников экономической программы Дж. Кейнса в стране существенно возросло.
В целом же в 1930-е годы в американской промышленности усилилась концентрация производства, что было реакцией на кризисные явления, поскольку крупным корпорациям легче выжить в таких условиях. Например, в конце 1930-х годов на самых крупных предприятиях (с производством продукции не менее 1 млн. долл.), которые составляли всего 5,2% от общего количества предприятий США, было занято 55% всех рабочих и выпускалось 67,5% валового промышленного продукта страны.
Но несмотря на вполне успешное проведение «нового курса», темпы развития экономики США в 1930-х годах были более медленными, чем в других промышленно развитых странах. В 1929–1937 годах доля США в мировом промышленном производстве (за исключением СССР) снизилась с 48% до 42%, а доля в мировом экспорте с 42,2% в 1926–1929 годах до 32,3% в 1936–1938 годах.
Тем не менее, в ряде регионов мира американцам удалось потеснить своих конкурентов. Так, в 1930-е годы американские корпорации стали активно использовать месторождения ближневосточной нефти, и в 1938 году они контролировали уже до 14% ее добычи. Особенно сильное влияние американских капиталов ощущалось в латиноамериканских странах и Канаде, где общая сумма этих инвестиций к 1940 году увеличилась по сравнению с 1929 годом на 30% и составила 7,7 млрд. долл.
Экономический курс И. Сталина
С конца 1920-х началось постепенное свёртывание НЭПа и формирование экономической системы, основанной на иных принципах и методах управления.
Основные черты новой системы, базирующиеся на командных методах и марксистской теории, проявлялись в отрицании рынка как экономического регулятора, переход к директивному планированию народного хозяйства, игнорирование стоимости инструмента и вытеснение частного капитала. Создание данной системы хозяйствования происходило постепенно, в течении нескольких лет, хотя в некоторой литературе пишут, что Сталин, получив власть, «отбросил НЭП к чёрту» (с7), разработав со своим окружением пятилетние планы развития экономики.
Формально провозглашалось расширение использования методов управления экономикой, реально же был переход к жёстко централизованной системе планирования и управления, резкому ограничению товарно-распределительных отношений. Все стадии воспроизводства, ресурсы становились объектом прямого централизованного регламентирования.
Итак, начиная с октября 1928 года (начало первой пятилетки), НЭП был полностью свёрнут, всяческие рыночные отношения пресекались, СССР стало на путь административного командования экономикой.
Экономический курс Сталина можно разделить на два этапа: первые три довоенные пятилетки, и послевоенные восстановительные.
На протяжении 1930–1932 годов фактически было покончено с рыночными методами и в кредитной системе. Кредит как таковой был заменен централизованным финансированием. Был запрещен коммерческий кредит между предприятиями, отменялось вексельное обращение. Упразднялся долгосрочный кредит для государственных предприятий, ему на смену пришло безвозвратное финансирование на инвестиционные цели. Долгосрочное кредитование сохранялось только для колхозов, промысловой и потребительской кооперации.
Ранее самостоятельные банки стали подчиняться наркомату финансов. На счетах банков находились лишь собственные финансовые ресурсы государственных предприятий и бюджетные ассигнования, предназначенные для капитальных вложений, к тому же эти ресурсы можно было использовать только в строгом соответствии с планом. Все операции по краткосрочному кредиту перешли к Госбанку, который сосредоточил у себя до 97% всего объема краткосрочного кредитования. К концу 1930-х годов в стране осталось всего семь банков: Госбанк, Внешторгбанк и пять банков долгосрочных вложений (и уже в 1959 году эти пять банков влились в Стройбанк и, таким образом, в СССР осталось всего три банка).
1925 году началась заметная инфляция. Денежная масса в обращении с февраля по октябрь 1925 года увеличилась на 52%, что привело к резкому росту цен на свободном рынке, которые государство не могло регулировать. В 1926 году приостановился свободный размен червонцев на золото. В том же году был наложен запрет на вывоз советской валюты за рубеж, а в 1928 году – на ввоз иностранной валюты в СССР. Также был ликвидирован частный валютный рынок. Госбанк начал широкомасштабную денежную эмиссию. Денежная масса, которая в 1926/1927 хозяйственном году составляла 1,3–1,4 млрд. руб., в 1933 году достигла 8,4 млрд. руб., а в 1937 году – 11,2 млрд. руб. Цены свободного рынка тут же отреагировали на эмиссию: в 1932 году, по сравнению с 1927/ 1928 хозяйственным годом, они выросли почти в восемь раз, в том числе на промышленные товары более чем в пять раз, а на продукцию сельского хозяйства – почти в 13 раз(с8).
Государство пыталось удержать цены в оптовой и розничной торговле на стабильном уровне, но это привело к острому товарному дефициту, вследствие чего со второй половины 1928 года вводится карточная система распределения. Первоначально карточки были введены в некоторых, а потом и во всех городах страны, сначала на хлеб, затем – на основные продовольственные товары и далее – на промышленные товары широкого потребления.
Самые высокие цены были на рынках, причем рыночные цены росли гораздо быстрее, чем цены в государственной торговле. Так, если разрыв между ними в 1927/1928 хозяйственном году составлял 1,3 раза, то к 1932 году – 5,9 раза.
В конце 1934 года было принято решение об начале отмены с 1 января года. Это мероприятие проходило под лозунгом повышения жизненного уровня населения в результате выполнения заданий первой пятилетки. Но в действительности все оказалось далеко не так. Были введены единые цены, которые были значительно выше прежних нормированных, по которым люди платили за продукты по карточкам.
Средняя заработная плата рабочего в середине 1930-х годов равнялась 150–200 руб., пенсия – 25–50 руб., причем пенсии по старости получали далеко не все категории населения. К тому же рабочие и служащие ежегодно были обязаны подписываться на государственные займы в размере двух-четырехнедельного заработка.
Итак, начиная с 1929 года, в экономике утвердилась административная система управления, которая фактически вернула страну к политике «военного коммунизма», но уже в новых условиях. Директивное плановое распределение ресурсов и продукции окончательно вытеснило рыночные отношения. К концу первой пятилетки полностью сформировалась сверхцентрализованная экономика, которая с незначительными модификациями просуществовала в СССР до конца 1980-х годов.
В промышленностиставилась задача: за 10 лет преодолеть путь, на который другие страны потратили 50–100 лет, догнать и перегнать эти страны в техническом отношении. Целенаправленную политику на установление небывало высоких темпов роста тяжелой промышленности (1928–1940) в ущерб другим секторам экономики принято называть политикой «Большого скачка» (с9).
В декабре 1927 года на XV съезде партии были приняты директивы по составлению первого пятилетнего плана (1929–1933) развития народного хозяйства. В целом эти директивы можно было выполнить: первоначально в них были заложены среднегодовые темпы прироста промышленной продукции 16%. Но в апреле 1929 года на XVII партийной конференции был утвержден отправной,или исходный вариант пятилетнего плана, где ежегодные темпы прироста составляли уже 18%. Затем и эти цифры были пересмотрены, а отправной вариант стал называться минимальным, оппортунистическим, враждебным. Вскоре был составлен так называемый оптимальный вариант, в котором уже стояли цифры 20–22%. Но едва были приняты эти оптимальные цифры, Сталин поднял их на более высокий уровень. То же самое было запланировано и по другим отраслями экономики(прил4). Был выдвинут лозунг: «Темпы решают все!» В декабре 1929 года на съезде ударников было предложено выполнить пятилетку за четыре года. В феврале 1931 года Сталин говорил уже о возможности и необходимости выполнения плана в основных отраслях за три года. Цифры опьяняли всех, они уже ничего не означали, они становились лишь символами близкого всеобщего счастья.