Итак, в Новгородской земле в противоположность Суздальской поддерживалась наличность могущественного, богатого и влиятельного класса горожан, которому принадлежало экономическое господство в стране. Бывшие слои этого класса — бояре и житьи люди — господствовали экономически над другими городскими классами — купцами, черными людьми, и над сельскими — половниками. Купцы, как организаторы сбыта в добывающей промышленности, господствовали над промышленниками — земцами, смердами и половниками. Землевладельцы и торговцы господствовали, наконец, и над закупами. Короче сказать, народная масса в Новгородской земле находилась в экономическом подчинении у городских капиталистов разных званий и состояний. Все зависело в своем материальном благополучии от главного города земли, который рассыпал свой капитал по стране, возбуждал и организовывал народный труд, указывал ему пути и направления. При таких условиях и руководящая политическая роль в земле должна была закрепиться и упрочиться в Новгороде не за князем, а за вечем главного города.
Внутренняя политическая история Новгорода и состояла в постепенном возвышении веча и умалении значения княжеской власти. Самый отправной момент в истории княжеской власти в Новгороде оказался неблагоприятным для дальнейшего ее развития. Новгород не сделался самостоятельным княжением, как другие главные города русской земли. С того времени как покинули его первые князья для Киева, он почти постоянно находился под властью великого князя — сначала Киевского, а затем Владимирского или их соперников. Все эти князья держали в Новгороде своих родственников-князей или мужей-наместников. При частой смене великих князей происходили частые смены и на новгородском столе. Первое время новгородцы пытались завести у себя самостоятельного, независимого князя, постоянную княжескую династию, но все их попытки оставались тщетными. Новгородский край представлял отдаленный северо-западный угол тогдашней Руси, лежавший в стороне от главной арены деятельности князей и их дружин, и потому на первых порах князья неохотно соглашались удаляться от своих родичей. Выяснилось затем, что экономически край зависит и от Приднепровской Руси, и от Суздальской, и потому немыслимо становиться ему в политически изолированное положение от той и другой, устраиваться совершенно самостоятельно со своей княжеской династией. Все это в общей сложности, в конце концов, и заставило новгородцев обходиться сменными князьями. Но сменный князь не мог, конечно, расширить и возвысить свою власть, свое политическое значение в Новгороде. При сменных князьях силой вещей должна была развиваться политическая самодеятельность общества, которое, сплошь и рядом оказывалось предоставленным самому себе.
Но политическая самодеятельность неизбежно ведет к расширению политических прав. Такое расширение дает себя выследить уже в первой половине XII века. В XI веке князья правили в Новгороде при помощи назначаемых ими посадников и тысяцких. Когда князь покидал Новгород добровольно или поневоле, то и назначенные им должностные лица обыкновенно слагали свои обязанности. Но такой порядок с течением времени, при частой смене князей, оказался в высшей степени неудобным, ибо периодически создавал безначалие в городе. Поэтому новгородцы стали выбирать посадников сами. Первое упоминание об этом в летописи относится к 1126 году, когда новгородцы дали посадничество некоему Мирославу. Но об этом говорится уже как об обычном явлении. Само собой разумеется, что раз посадник стал выборным, и сам характер его должности изменился. Прежде он был только помощником князя, теперь он стал вместе с тем представителем и охранителем интересов Новгорода, независимым от князя. Княжеская власть вместе с тем потерпела серьезное ограничение. Дальнейший шаг в этом направлении был сделан в княжение Всеволода Мстиславича, около 1135 года. Всеволод отказался от торгового суда, который сосредоточился в руках пяти старост от Иванского купечества: трех — от житьих людей и двух — от купцов, под председательством тысяцкого. Князь удовольствовался получением денежной суммы в 25 гривен серебра. До половины XII века новгородские владыки ставились высшей церковной властью, киевским митрополитом и собором епископов. Но со второй половины XII века новгородцы начали выбирать из местного духовенства и своего владыку, собираясь всем городом на вече, и отправляли в Киев своего избранника уже только для рукоположения. Первым таким выборным епископом был Аркадий, игумен одного из местных монастырей, избранный новгородцами в 1156 году. Так, во второй и третьей четверти XII века вся новгородская администрация стала выборной. Развившиеся со второй половины XII века усобицы князей давали Новгороду возможность производить выбор между князьями и налагать на них известные обязательства. Даже такой князь, как Вселовод III, делал им в этом отношении разные уступки. В 1209 году новгородцы усердно помогали ему в его походе на Рязанскую землю. В награду за это, по рассказу летописи, Всеволод сказал им: «любите, кто вам добр, и казните злых», т.е. отдал вечу суд по политическим преступлениям; при этом Всеволод дал новгородцам «всю волю и уставы старых князей, чего они хотели». Из рассказов летописи о столкновении веча с князем Святославом Мстиславичем в 1218 году по поводу лишения посадничества Твердислава без вины с его стороны, видно, что князья в то время целовали крест — без вины волости мужа не лишити.
Из договорных грамот позднейшего времени (самая древняя относится к 1265 году) видно, что князья давали целый ряд и других обязательств новгородцам, а именно: они обязывались без новгородского слова войны не замышлять, новгородские волости держать не своими мужами, а новгородцами, без посадника не раздавать волостей, не выдавать никаких грамот, не судить судов; обязывались не посуживать старых судов; на низу, вне пределов Новгородской земли, новгородцев не судить, даней не раздавать, приставов в Новгородскую землю не всыпать. У князя оставался еще так называемый «проезжий» суд. И этот суд подвергся ограничениям и стеснениям: во-первых, определен был один срок в году для такого суда: «а куда пошло судии твоему ездити по волости, ехати им межень по Петрове дни»; во-вторых, определено было: «старосты, холопы, рабы, половника без господаря твоим судиям не судити»; в-третьих, было оговорено, чтобы посылаемые княжеские судьи из Новгородской волости суда не водили и не судили. Но проезжий суд князь сохранял не везде: во многих местах он брал за него откуп от новгородцев, которым, в свою очередь, отдавали его уже от себя желающими. То же самое справедливо и относительно полюдья. Князь сохранил право собирать дары только с волостей, не входивших в состав древнейших коренных владений Новгорода, каковы были: Волок, Торжок, Вологда, Заволочье. Но осуществление этого права было обставлено особыми условиями: было определено количество лиц, сопровождавших князя, а также характер и направление пути: князь должен был ездить лишь на двух насадах (лодках), и в обе стороны, т. е. туда и обратно, через Новгород. Также должен был поступать и посылаемый им сборщик даров. Но боясь, как бы прямые сношения князя с Заволочьем не повлекли к отпадению или захвату Заволочья, новгородцы с течением времени стали требовать в договорах, чтобы князья посылали за сбором своих доходов новгородцев: «А за Волок ти, княже, своего мужа не слати, слати новгородца»; стали требовать даже, чтобы они отдавали эти доходы на откуп: «продаяти ти дань своя новгородцу». Большим ограничениям подверглись и другие финансовые права князя. Новгород предоставлял князю пользоваться только так называемыми «княжчинами». т. е. селами, специально предназначенными для князя, и не позволял ни князю, ни его дворянам приобретать села, слободы, холопов и закладной в Новгородской земле. Князь имел право пользования только определенными угодьями, не на всей государственной территории Новгородской земли. Так, охотиться он имел право только в Руссе и на 60 верст вокруг Новгорода, не далее. Ловить рыбу и варить мед имел право в Ладоге, куда мог посылать своего осетринника и медоварника. Таким образом, князь в Новгороде даже при великом желании не мог сделаться сельским хозяином и промышленником, как в Суздальской и других русских землях. Ограничены были и права князя в отношении торговли. Князь обязывался в договорных грамотах пускать в свою отчину новгородских купцов «гостить без рубежа», без задержки. Точно определялось, какие пошлины взимать князю с каждой Новгородской ладьи или торгового воза, являвшихся в его княжество. Князь не мог затворять в Новгороде немецкого двора и ставить к нему своих приставов. Немецкие купцы очень рано появились в Новгороде, около половины XII века. Сначала здесь основались купцы с острова Готланда из г. Висби, который был тогда средоточием торговли по балтийским берегам. Готландцы выстроили на торгу двор с церковью св. Олафа, «варяжской божницей», как называли ее новгородцы; потом выстроили другой двор, на котором в 1184 году была выстроена «немецкая ропата», церковь св. Петра. В XIV веке ганзейские немцы вытеснили готов и стали нанимать их двор. Новгородцы очень дорожили своей торговлей с немцами, оказывали им всяческое покровительство и давали разные льготы. Отсюда и вышеприведенная статья в их договорах с князьями. Стараясь извлечь наибольшую выгоду от торговли с немцами для себя, новгородцы обязывали своих князей вести с заморскими гостями торговлю не непосредственно, а через новгородских купцов.