Гесиод тоже изображает богов и героев светловолосыми. Ариадна у него тоже светловолосая.
Кропе светлой пигментации у богов и героев подчеркивается их высокий рост. Устойчивое сочетание «прекрасный и большой» (калос кай мегас) часто употребляет не только Гомер, но и Геродот, софисты и Лукиан. Аристотель также считал высокий рост неотъемлемым признаком красоты.
«Илиада» знает лишь двух людей с курчавыми темными волосами, представителей низшего слоя неэллинского происхождения: это Эврибат, глашатай Одиссея, и Терсит, которого называют «первым греческим демагогом» – позже число людей этого типа постоянно увеличивалось и они становились все более наглыми. Фукидид сравнивал с Терситом своего современника Клеона. Особо подчеркивал Гомер необычную «остроконечную» (фоксос) форму головы Терсита.
Спартанский поэт Алкман (около 650 г. до н.э.) воспевал золотые с серебряным отливом волосы своей родственницы Агесихоры. В гимнах фиванца Пиндара (500-450 гг. до н.э.) эллины еще предстают преимущественно нордическим народом. Он, продолжая гомеровскую традицию, воспевает синеокую Афину и златовласого Аполлона, называет светловолосыми Вакха и харит, но у него впервые называются темноволосыми (иоплокос) и традиционные греческие образы, такие как мызы и Эвадна. Но, когда Пиндар в 9-й Немейской оде называет эллинов «светловолосыми данайцами», эти слова могли относиться только к эллинам из высших слоев. Гиппократу принадлежит наблюдение, что у голубоглазых родителей рождаются голубоглазые дети, – значит, в его время голубые глаза еще не были редкостью.
Некоторые сомневаются, верно ли переводят греческие слова, обозначающие разные цвета. Но слова «хрисос» (золото) и «пир» (огонь) совершенно недвусмысленно обозначают золотой и рыжий цвет. Остается обсудить только слово «ксанфос», которое обычно употребляется, когда речь идет о светлых волосах.
В «Илиаде» четко говорится, что «ксанфос» это цвет спелых колосьев, Пиндар обозначает этим словом цвет львиной шкуры, а Аристотель употребляет этот эпитет применительно к огню и солнцу, так же называются реки, воды которых несут ил, иногда желтоватую, песчаную почву.
Но светлые волосы и голубые глаза – признаки не только нордической, но также фальской и восточно-балтийской рас. Последняя в Греции не прослеживается, разве что у Сократа есть отдельные черты альпийской и восточно-балтийской рас. Нет никаких следов и фальской расы. Значит, остается только нордическая.
Когда эллинское изобразительное искусство изображало богов и богинь, героев и легендарных женщин, оно неповторимым образом передавало физические черты и духовные качества нордического человека, но именно «человека», а не мужчины и не женщины. Это характерно для эллинского искусства и заставляет вспомнить идею греческой философии, что искусство призвано придать форму идеалу совершенного человека, а не заниматься конкретными мужчинами или женщинами. Еще А.В.Шлегелю бросилось в глаза, что Гера, Афина и Артемида при всей своей женственности имеют в себе нечто мужское, а боги, в том числе и Аполлон, при всей своей мужественности – примесь чего-то женского. Вспомним рассказ Платона об андрогине, две разделенные половинки которого ищут друг друга. Об этих идеальных представлениях эллинов всегда следует помнить, когда мы имеем перед собой произведения их изобразительного искусства, рожденные свободной фантазией. И если их боги и герои больше «люди», чем мужчины, и если у них отсутствуют отдельные черты нордических мужчин, то дело не в реально существовавшем расовом типе, а в идеальных представлениях эллинов о совершенном человеке. Но когда художник изображал реальных людей, у них снова проявлялись мужественные нордические черты.
Но творения свободной фантазии показывают, что свой идеал прекрасного и героического человека эллинский художник мог воплотить только в образах людей нордической расы: с них он лепил богов и героев. Ненордические черты служили для изображения всего смехотворного, отвратительного, варварского или людей низших слоев. Греческие скульптуры окрашивались, и на волосах скульптур эпохи Греко-персидских войн сохранились остатки желтой или красноватой краски, а на глазах – остатки фона для изображения светлых глаз. Сочетание светлых волос и голубых глаз встречается и на терракотовых статуэтках из Танагры (IV век до н.э.). Когда же изображали рабов и представителей низших слоев, волосы и глаза красили в темный цвет.
Уже часто отмечали, что люди с теми же чертами, что и в произведениях эллинского искусства, сегодня чаще встречаются в Северо-Западной Европе, чем в Греции или в Южной Европе вообще. Лангбену бросилось в глаза, что «среди всех человеческих рас и племен, населяющих ныне Землю, только среди жителей Нижней Германии еще часто встречается тот благородный мужественный тип с четкими контурами и спокойным взглядом с густой бородой и слабо выступающими губами, который в искусстве представлен Зевсом Фидия». «Этот тип лица часто встречается у образованных и богатых англичан и у немецких и нижнесаксонских крестьян». Если бы Лангбен бывал в Швеции и Норвегии, он встретил бы еще более частый там тип Коры Праксителя.
В целом через эллинское искусство, включая миниатюры и ремесленные изделия, проходит более или менее явная расовая двойственность: высокое искусство было ориентировано на нордический тип, а миниатюры и ремесленные изделия нередко отклонялись от него в сторону средиземноморской а может быть, еще больше – ориентальной расы. Это можно объяснить расовым составом тех и других художников. Среди ремесленников было много инородцев (метеков) и рабов, нередко носивших такие имена как Колх, Скиф, Лидиец, Бриг, Сикан. У них были свои расовые идеалы.
Когда эллины хотели изобразить людей низкого сословия и варварского происхождения, их изображали низкорослыми, с круглыми широкими головами и лицами, приплюснутыми носами или с изогнутыми носами и мясистыми губами переднеазиатской расы, с курчавыми, черными волосами, короткой шеей и темной кожей.
Известная скульптура «Мальчик, вынимающий занозу» с ее нордическими чертами, была спародирована во II веке до н.: точно в такой же позе был изображен низкорослый, широколицый, плосконосый и толстогубый дурачок. Трагическим маскам придавали строго нордические черты, а комическим – черты альпийской расы, так же, как изображениям сатиров и силенов. Многим бюстам Сократа умышленно придавали черты сатира.
Ксенофон описывает Сократа как приземистого человека, широкоплечего, с толстой шеей и свисающим брюхом (возможно, у Сократа кроме расовых черт были и следы перенесенного в детстве рахита). Ненордическими были и психические черты этого чудака, у которого отсутствовали чувство дистанции, сдержанность и благородство: он обращался на улице с вопросами к незнакомым людям, встревал в чужой разговор (Ратенау, однако, заходит слишком далеко, отрицая хотя и ненордическое, но несомненное душевное величие Сократа: «Трагикомедия духа – подчинение Платона влиянию Сократа. Рыцарственного светловолосого фантазера учил морали смугловатый туземец, которому удалось подавить свои дурные инстинкты с помощью необыкновенной энергии и интеллекта. Это Зигфрид, которого обращает в истинную веру ставший благочестивым Миме»). Если отвлечься от поэтического образа, созданного Платоном, останется лишь морализирующий обыватель, облагороженный психический тип альпийской расы. Интересно с расологической точки зрения, что современники усматривали противоречие между духом Сократа и его телом: они не ожидали, что в таком теле появится такой дух. Когда софист и физиогномик Зопир однажды встретил в Афинах Сократа, которого не знал, он сказал, что это похотливый человек инертного ума. Сократ, узнав об этом, сказал, что у него в самом деле есть эти качества, но он преодолел их с помощью разума.
Физиогномика развилась в Греции тогда, когда из-за расового смешения людей стало трудно распознавать по их внешнему виду. Рассказывают, что Пифагор принимал учеников только после физиогномической проверки.
Физические признаки Сократа особенно бросались в глаза, так как альпийская раса, к которой следует отнести Сократа, встречалась в Греции сравнительно редко. Увеличение черепного указателя эллинов было связано со все большим распространением переднеазиатской расы. О примеси этой расы можно говорить уже у Одиссея, не вполне нордического героя с рядом переднеазиатских черт, особенно с его «хитроумностью».
Историю эллинской культуры можно описывать как конфликт нордического и ненордического духа. С эллинами в Грецию пришел нордический тип построек мегарон – деревянных построек. Их самые ранние храмы тоже были деревянными и поэтому не сохранились. С ними пришел и патриархат, но матриархальные представления подспудно сохранялись и снова дали о себе знать по мере денордизации эллинских племен. Веру средиземноморской расы в уход души к богам Лии на Блаженные острова сменила вера эллинов в мрачное царство мертвых Гадес (германский Хель). Постепенно из этих двух мировоззрений образовалась счастливая смесь, которую с эпохи гуманизма более или менее обоснованно называют «светлым и радостным» эллинским миром.
Верхний слой эллинского мировоззрения: гомеровские боги, эллинская наука и философия до Платона и Аристотеля, эллинское искусство до IV века до н.э. – представляют собой проявления нордической сути в особой форме применительно к местным условиям.
Мифы о богах и героях сохраняют нордические черты, но в мире богов, как пишет Кюнаст, только Зевс, Афина, Аполлон, Артемида и Гестия собственно нордические боги, а Посейдон, Арес, Гермес, Дионис, Деметра, Гера, Гефест и Афродита – доэллинские, говоря языком расологии – средиземноморские и переднеазиатские боги.