(4) Резкий рост исламистской, националистической и антидемократической оппозиции.
По своему характеру это типично западно-ориентированная конституция без широкой флексибильности к особенностям менталитета и цивилизационного развития Турции. Благодаря этому источнику можно сделать ряд выводов о будущем развития института конституционализма и исламизма в Турции.
Также немаловажную роль при изучении эволюции политико-религиозных отношений в XIX в. играют нормативно-правовые акты турецких падишахов [хатт-и хумаюны] и выдержки из программ ряда движений и обществ Новых Османов и младотурок.
Также одним из главных наряду с конституцией 1982 г. источников является Программа Белой Партии, ранее доступная на сайте партии в англоязычной версии. Благодаря этой программе можно сделать выводы касательно настроений политической элиты Турции, настроенной на данном историческом этапе на создание новой конституции по копенгагенским критериям.
В основу данного исследования положен структуралистский подход [Ф. де Соссюр, К. Леви-Стросс], в рамках которого применяется системно-структурный метод: создание рабочей модели [структуры], состоящей из фактов и установленных между ними связей, изучаемой в динамике или в статике. Структура в данном подходе – это система устойчивых внутренних отношений, определяющих существующие признаки объекта.
Принятая нами периодизация эволюции политико-религиозных отношений соответствует концепции разной длительности исторического времени ведущего историка XX в. Фернана Броделя, согласно которой "историческое время" делится на три слоя:
(1) Константа основных элементов общественного бытия.
(2) Экономическая и социальная действительность циклического характера.
(3) Хронологическое определение событий.
Согласно данной концепции каждый последующий слой времени имеет более короткую длительность.
Также в данном исследовании применяется ценностный подход, подразумевающий отношение исследователя к изучаемым объекту и предмету. Таким образом, используется концепция аксиологического субъективизма А. Штерна: "только слепой догматик может упорно верить будто историческое знание является отображением истины".
Использованные в данной работе методы делятся на общенаучные и специально-исторические. Общенаучные методы – это индукция и дедукция, анализ и синтез. Специально-исторические методы – это историко-генетический [метод последовательного распределения свойств, функций и изменений исторической реальности, направленный на анализ генезиса тех или иных явлений или процессов], ретроспективный [метод "от настоящего – к прошлому", создание этапов становления и формирования явления], синхронный [метод выявления взаимосвязи одновременно происходящих явлений] и диахронный ["метод периодизации", выделение качественных особенностей процесса во времени, моментов образования новых этапов, периодов, определение общего направления развития] и метод аналогии [компаративный метод – метод закономерностей и проведения исторический параллелей].
Работа состоит из трёх глав, каждая из которых состоит из двух параграфов; введения, заключения, списка источников и литературы, приложения и списка сокращений. Деление на главы обуславливается принятой в данном исследовании периодизацией политико-религиозных отношений, делящей их на три этапа или парадигмы – традиционалистско-мусульманскую (1517 – 1918 гг.), республиканскую [западноевропейскую] (1920-е – 2001 гг.) и копенгагенскую [умеренно-исламистскую] (2001 г. – настоящее время). Подобное деление обосновывается следующими хронологическими факторами:
(1) 1517 г. – принятие падишахом Османской империи титула халифа всех мусульман
(2) 1920-е гг. – гражданская война и начало республиканских преобразований Ататюрка
(3) 2001 г. – создание Белой Партии – фундамента умеренного исламизма.
Традиционно принято считать, что тюрко-сельджукские кочевые племена, от которых нынешние турки ведут своё происхождение, приняли ислам в конце X в. Сами турки связывают начало своей истории с именами Османа [Османа I Гази] и его сына Орхана [Урхана]. Некогда кочевники, турки-османы всего за немногим более полутора веков овладели обширной территорией, ядро которой составлял [и составляет поныне] полуостров Малая Азия.
В советской историографии было принято считать, что на походы в Византию и на Балканы турок-османов вдохновлял газават, или, иначе, малый дхихад, то есть борьба с кафирами [неверными]. Более основательные исследования западных, турецких и российских авторов доказывают, что этот фактор, конечно, имел место, но не был решающим. Брожения кочевников были вызваны активностью в регионе монголо-татар и, кроме того, глубочайшим кризисом Восточной Римской Империи, которая занимала тогда буферное положение на юго-восточной границе Европы и Азии.
Идея о газавате, которым руководствовались турки-османы во время своих походов на запад возникла из средневековых представлений европейцев об исламе, на которые повлияли Реконкиста в Испании, и прежде всего целый ряд крестовых походов. Речь папы римского, Урбана II, произнесённая 24 ноября 1095 г. на соборе в Клермонте стала фактически объявлением войны исламу, которая, несмотря ни на что, не закончилась и в наши дни.
Стоит отметить, что, как и в любом конфликте, здесь свою роль сыграло столкновение коммерческих интересов, прежде всего, интересов папы римского и военной аристократии турок-османов.
Тем не менее, к середине XV в. роль крестовых походов существенно уменьшилась. Ватикан понимал, что Византия доживает последние дни. Даже Флорентийская уния [Laetenturcoeli – объединение католической, латинской церкви с восточной; соответствующая булла была подписана 6 июля 1439 г. и рассматривалась византийцами как последняя надежда в их "борьбе" против турок-османов] не смогла остановить продвижение турок на запад.
Различные тюркские племена проникали во владения Византии ещё в XI-XII вв., в дальнейшем турки-османы активно окружали Константинополь. В 1453 г. город пал. Большинство жителей города считало, что лучше "видеть в городе турецкую чалму, чем папскую тиару". Как пишет Франческо Кардини, падение Константинополя "было воспринято [католиками] как страшное предзнаменование конца света, как доказательство, что отныне невозможно победить турок и остановить их продвижение". Подобные опасения католики разделяли и в середине XIII в., когда монголо-татары были близки к вторжению в западную Европу.
Османское продвижение на Балканах сопровождалось страхами в Европе, тем более что на захваченных территориях турки-османы насильно обращали людей в ислам. После падения "нового Рима" [и переименования Константинополя в Истанбул] Ватикан начал активно продвигать идею нового крестового похода, которая стала ассоциироваться с идеей защиты собственно уже Европы от мусульманства. Правда, собрать подобный поход уже не удалось, а смерть Мехмеда II и распри между его сыновьями привели к ослаблению турецкого натиска.
Тем не менее, страх перед османами продолжал иметь место, особенно в Италии [в Генуе, Венеции, Ватикане]. Учитывая характер итальянских государств XV в., нетрудно предположить, что главным их страхом были "закрывшиеся ворота" в Азию, активные фазы торговли и интерцивилизационного общения с которой в XIV в. прекращаются вплоть до начала эпохи Великих географических открытий.
Тем временем, молодое османское государство продолжало расширять свои территории. Начиная с Мехмеда II османские султаны "сами стали смотреть на себя как на наследников византийской империи и тем самым обосновывали свои претензии на власть над всем христианским миром…в титулатуре…появился термин "кайсер-и Рум", то есть (восточно)-римский император".
Оттоманская империя представляла собой военно-аристократическо-теократическую деспотию, причём такой характер продолжал оставаться в силе [фактически] до падения Империи в 1918 г. Султан империи был одновременно и халифом всех мусульман [с 1517 г.], сама империя была центром халифата, что повышало и без того высочайший авторитет Порты в мусульманском мире. Господствующим течением в Оттоманской империи был суннизм ханифитского толка, правда его "победа" над шиизмом относится лишь к XVI в.
Как отмечает Кондакчян, "государство [Османская империя] не имело собственного идеологического аппарата", в котором султан и не нуждался: вероучение ислама являлось и религией, и идеологией одновременно. Мусульманское духовенство являло собой влиятельнейший социальный институт, а духовенство в социальной иерархии Блистательной Порты стояло на одной ступени с военной аристократией, также как и последняя, владея вакуфами [землёй], а также "разнообразным имуществом в городах". Ведущим идеологическим течением был "калам" - мусульманская ортодоксальная схоластика.
Верховный муфтий Порты, шейх-уль-ислам занимал особое место в Османской империи. Для султанских указов была необходима "фетва" - особый документ, "одобряющий акты высшей власти". Кроме того, фетвы санкционировали даже "низложение султанов и их восшествие на престол". Шейх-уль-ислам занимал в османской официальной иерархии место, равное великому везиру [согласно кодексу 1477 г.] и получал огромное жалование от казны. Со второй половины XIX в. вместе с ростом независимости и влияния шейх-уль-ислама и улемов в целом растёт и религиозный фанатизм.
Не вызывает сомнения огромное влияние, которое имели вероучение ислама и нормы шариата. Это были важные факторы "социальной и индивидуальной психологии верующих". А поскольку национальная принадлежность была менее важна, чем конфессиональная, то ислам становился ещё и консолидирующим фактором. Кроме того, ислам был "связующим звеном между центром и периферией Османской империи".