Ливане и Бейруте) путь к приобретению новых знаний, формированию нового мировоззрения, выходящего за рамки внутриобщинной замкнутости. Типичным представителем первого поколения новой сирийской интеллигенции был Бутрус аль-Бустани (1819—1883) — просветитель и деятель литературного арабского Возрождения. Перейдя в протестантство под влиянием американских миссионеров, он активно сотрудничал в рамках созданного ими в Бейруте научного общества, получил известность как преподаватель, переводчик, публицист, философ и общественный деятель. В 1860 г., под влиянием трагических событий, Бутрус аль-Бустани основал в Бейруте первое периодическое издание с явно политической направленностью — газету «Нафир Сурийя» («Сирийский горн»). Со страниц газеты он призывал к единению между представителями различных конфессий на основе идей сирийского патриотизма. Никоим образом не ставя под сомнение суверенитет Османской империи, Бутрус аль-Бустани, тем не менее, считал необходимым, чтобы все жители Сирии без различия вероисповедания осознали себя в качестве особой нации, поскольку у них есть общая родина и общий язык — арабский.
Сирийский патриотизм Бутруса аль-Бустани, к сожалению, еще довольно долго оставался неизвестной и недоступной идеей для большинства жителей Сирии. Среди мусульман, как в городах, так и в сельских районах, консерватизм в отношении новых явлений в сфере взаимоотношений мусульман и немусульман был весьма велик. Для мусульман Османская империя оставалась прежде всего исламским государством, и терять привилегированный статус адептов истинной веры они вовсе не желали. Влияние западных идей среди мусульманской интеллектуальной элиты также было несравненно меньше, чем в христианской среде. Христиане же были весьма далеки от единства ввиду острого соперничества между различными церквями, прежде всего между православными, с одной стороны, и католиками-униатами (включая маронитов) — с другой.
И все же дальнейшее сохранение межконфессиональной отчужденности в ее обычном виде едва ли было возможным. В значительной степени это объяснялось тем, что само османское государство продолжало проводить политику, направленную на уравнивание в правах представителей всех религиозных общин. Процесс реформ в сфере администрации,
судопроизводства и военной службы стал необратимым. В этих условиях ряд представителей христианской интеллектуальной элиты постепенно пришли к выводу о необходимости и возможности сотрудничества различных религиозных общин как единственного средства преодоления межконфессиональных конфликтов.
В конце 50-х — начале 60-х годов XIX в. первые примеры такого сотрудничества начали проявляться в Бейруте, где оформился интеллектуальный центр арабского литературного и культурного Возрождения в Сирии. Символическое значение в этой связи получило основание в 1857 г. нового «Сирийского научного общества». В числе 150 членов общества были не только христиане, но также мусульмане-сунниты и друзы. Суннитские и друзские представители заявляли, что согласны участвовать в работе общества вместе в арабами-христианами при том условии, что новая организация не будет находиться под опекой и контролем западных миссионеров, как это было прежде. Тем самым впервые в истории Сирии представители разных конфессий заявили о готовности вести совместную работу ради общего дела — развития просвещения и научных знаний, родного языка и литературы. Успешная деятельность общества стала одним из первых проявлений коллективного самосознания нового типа, основанного не на религиозной принадлежности, а на общности языка и культуры.
Развитие османской государственной системы светского образования, начиная с 60-х годов XIX в., открыло для мусульманской молодежи доступ к светским наукам. В 70—80-е годы XIX в. сформировались кадры новой мусульманской интеллигенции, получившей образование в государственных учебных заведениях. Главным итогом развития общественного сознания в Сирии в 30—70-е годы XIX в. стало появление предпосылок для формирования двух основных патриотических тенденций развития национального самосознания. Первая тенденция, характерная для христианской среды, была ориентирована на укрепление контактов с Западом и создание условий для равноправия представителей различных конфессий. По сути дела, данная тенденция соответствовала по духу и целям деятельности османских реформаторов эпохи Танзимата. Вторая тенденция, характерная для мусульманской среды, являлась результатом недовольства адептов господствующей религии теми реформами Танзимата, которые были направлены на достижение гражданского равноправия всех конфессий. Суть второй тенденции состояла в стремлении сохранить традиционные устои ислама. И в том и в другом случае все большую роль начинала играть идея национальной самобытности, гордости арабским происхождением и возможности действовать сообща ради достижения общей цели. После 1860 г. некоторые представители мусульманской и немусульманских общин постепенно осознали бесперспективность межконфессиональной конфронтации и начали видеть в своих соплеменниках-иноверцах потенциальных союзников, более близких духовно, чем единоверцы-неарабы (будь то турки или европейцы). Однако в целом население было весьма далеко от восприятия новых идей и, как и много веков тому назад, ставило религиозные принципы самоидентификации на первое место.
5. Российское присутствие в Сирии и Палестине в XIX в.
К началу XIX в. отношения между Россией и православными церквями в Османской империи, в том числе с иерусалимским и антиохийский патриархатами (на территории Сирии), были традиционно устойчивыми. Продолжало возрастать число россиян, посещавших Святую землю (Палестину) в качестве паломников. В XIX в., помимо паломников, Сирию посещало все большее число российских путешественников и дипломатов. В 1820 г. в сирийских провинциях было учреждено первое российское дипломатическое представительство — вице-консульство в городе Яффа. Целью его деятельности была защита интересов российских подданных, совершавших паломничество к Святым местам. За исключением нескольких военных лет, на протяжении XIX в. между Россией и Османской империей существовали нормальные дипломатические отношения, что давало возможность для постепенного усиления российского присутствия в Палестине. По мере того, как Англия и Франция активизировали свое покровительство ближневосточным христианам, Россия также стремилась проводить аналогичную политику в отношении православных подданных Османской империи. В 1839 г. учреждается российское консульство в Бейруте. Первым российским консулом в этом городе стал выдающийся дипломат
К.М. Базили (1809—1884). Помимо министерства иностранных дел России, в Сирии активизировал свою деятельность и Священный Синод Русской Православной Церкви. В 1847 г. в Иерусалиме была учреждена Русская духовная миссия под руководством архимандрита Порфирия (Успенского). Миссия не только поддерживала тесные контакты с местным православным духовенством, но и вела миссионерскую деятельность, оказывая содействие в обустройстве православных школ и семинарий. После окончания Крымской войны (1853— 1856) учреждается российское консульство в Иерусалиме. Российское общество пароходства и торговли налаживает регулярные пароходные рейсы из Одессы в Яффу. В 1882 г. было создано Православное Палестинское общество. В 1889 г. оно было удостоено звания «императорского». С тех пор Императорское Православное Палестинское общество, находившееся под патронажем российской императорской семьи, стало главной российской благотворительной и миссионерской организацией, действовавшей в Сирии. К началу XX в. Общество оказало помощь десяткам тысяч российских паломников, финансировало деятельность десятков школ, училищ и семинарий в Сирии, Палестине и Ливане. Тем самым Общество внесло значительный вклад в дело просвещения местного арабского населения. В отличие от французских, английских и американских миссионерских школ (в которых преподавание велось преимущественно на европейских языках), в учебных заведениях, созданных и финансировавшихся ИППО, преподавание велось на арабском языке. Помимо благотворительности и просветительской деятельности, Общество также вело активную научную работу по изучению истории Святой земли и вообще Ближнего Востока. Результатами этой деятельности стали многие научные публикации, послужившие стимулом к развитию российской арабистики и востоковедения.
В период правления Абдул-Хамида II Османская Сирия не отставала по темпам социально-экономического развития от анатолийских и балканских провинций империи. Общая численность населения сирийских провинций за период с 1878 по 1896 г. выросла более, чем на четверть и составила приблизительно 3,2 млн человек Особенно был заметен рост численности городского населения. За период с 1860 по 1914 г. население Дамаска и Алеппо удвоилось, преодолев рубеж в 200 тыс. человек, а население Бейрута, Хамы, Хомса, Иерусалима, Акры, Газы, Наблуса и Хеврона увеличилось в 2,5—3 раза. Активизировались миграционные процессы. С 1882 г. в Палестину из Российской империи и некоторых европейских государств приезжало все больше еврейских переселенцев. Они основывали на «земле обетованной» земледельческие колонии. Кроме того, в Палестине в районе Яффы, Хайфы и Назарета были созданы общины немецких протестантов. Османское правительство же расселяло в сирийских провинциях тысячи мусульманских переселенцев, приехавших в Османскую империю с Северного Кавказа после подавления восстания Шамиля. В основном это были представители адыгских народов. В Сирии местные жители всех их собирательно именовали черкесами. Черкесские поселения были созданы вдоль восточных пустынных рубежей Сирии. На предоставленных правительством землях поселенцы занимались земледелием и скотоводством. Многие из них несли полицейскую службу, охраняя земледельческие округа от арабских кочевников-бедуинов. В то же время десятки тысяч сирийцев и ливанцев (в подавляющем большинстве христиан) покинули родину и эмигрировали в Европу и Америку. Этот процесс определялся, в основном, экономическими причинами — заинтересованностью в относительно высоких заработках в странах Нового Света, куда и направлялась основная масса эмигрантов из Османской империи.