Джемаль передал английскому дипломатическому представителю перечень условий, на которых, как он открыто признавал впоследствии, "мы (турки), возможно, присоединились бы к Антанте". Тем временем Энвер в конфиденциальном разговоре с русским военным атташе, отнюдь не краснея, предложил заключить союз с царем на 5-10 лет. В результате мог бы быть создан Юго-Восточный иСредне-Восточный блок против и за счет Австро-Венгерской империи, с которой Порта только что заключила торжественный дипломатический союз. Однако Сазонов своим ответом не склонен был удовлетворить требования турок [25, с.114].
Борьба правящих кругов России за Константинополь ипроливы (также, как франко-английское противодействие этому) была традиционной. Эти устремления еще более усилились из-за быстрого перевооружения Турции Германией и в то же время подчинения ее рейхом изнутри. Уступить проливы Германии, информировал Сазонов царя в декабре 1913 г., "было бы равносильно подчинению всего экономического развития южной России этому государству" [17, с.151]. Поэтому захват Константинополя стал делом первостепенной важности.21 февраля 1914 г. министр иностранных дел, военный и морской министры с одобрения Николая IIприняли совместное решение "в случае большой европейской войны разрешить "восточный вопрос" в пользу России путем установления господства в Константинополе, в проливах Босфор и Дарданеллы" [29, с.56].
Когда разразился мировой кризис июля 1914 г., царский Генеральный штаб исключал параллельные операции против центральных держав и Оттоманской империи. Необходимость в военных действиях подкреплялась политическим аргументом, сводившимся к тому, что война Турции против Антанты раздует тлеющий огонь в Греции и возбудит желание Болгарии в отношении Константинополя. Если они возьмутся за оружие ради такого дела, победоносная Россия встретится лицом к лицу с опасными противниками [45, с.77-78]. Сазонов предлагал предоставить Порте гарантию трех держав относительно территориальной неприкосновенности, изъявить готовность пойти на обсуждение любой дипломатической комбинации, на видоизменение капитуляций в качестве первого шага к их отмене, на вступление в обладание всеми германскими экономическими концессиями, особенно концессией на Багдадскую железную дорогу и в качестве позитивного приобретения остров Лемнос, захваченный греками в 1913 г. Взамен за все это Турция должна была взять на себя обязательство демобилизовать свою армию и соблюдать нейтралитет.
Сохранение нейтралитета Турцией также отвечало целям Англии и Франции. Тем не менее, предложения Сазонова, за исключением территориальной гарантии, были отвергнуты. Его идея компенсировать Греции отказ от Лемноса передачей ей территории Эпира явно противоречила интересам Италии. В то время как Россия мало потеряла бы от проведения изменений в капитуляциях, Антанта поплатилась бы многим. Русские могли только выиграть от лишения Германии экономического и финансового влияния на Ближнем Востоке.
Одной из главных предпосылок вступления Турции в войну с Антантой была реквизиция Черчиллем - первым лордом адмиралтейства, двух суперсовременных линкоров, которые к началу войны были построены в Англии на средства, собранные буквально со всей Турции. Мотивация Черчилля была простой: "Мы не могли позволить себе действовать без этих двух превосходных кораблей. Еще меньше могли бы позволить себе видеть их … используемых против нас". Турции была предложена денежная компенсация. Однако все равно это вызвало в Константинополе всестороннюю вспышку гнева. Этот случай послужил оправданием для призыва к оружию [50, с.160-161].
Вышеизложенное обстоятельство было не единственной причиной. В составе эскадры центральных держав в Средиземноморье рейх имел два крупных крейсера - "Гебен" и "Бреслау". Русский морской штаб и министерство иностранных дел опасались, что оба этих корабля могут перейти во владение султана. Опасения оправдались, когда при полном попустительстве со стороны британской эскадры оба крейсера, не встречая никакого сопротивления, смогли спокойно пройти через Дарданеллы, зайти в Черное море и объединить свои силы с флотом султана. В свою очередь бескровная победа "Гебена" и "Бреслау" дала Германии возможность оказывать давление на Порту. В Константинополе чаша весов сильно склонилась к войне.
Бездействие французских и английских кораблей объяснялось "облегчающим обстоятельством", что была устранена угроза бомбардировки Египта и французской Северной Африки. Адмиралы Милн (Англия) и де Лапейрер (Франция) оправдывали поразительное бездействие Антанты тем, что их эскадры имели "иные обязанности" [35, с.125].
В то же время 2 августа 1914 г. Турция подписала секретный договор, обязывавший ее выступить на стороне Германии.
Турецкий же флот, став сильнее русского черноморского похоронил традиционные надежды России предпринять наступление на Константинополь.
Оттоманской прессе, как отмечал Джемаль, было дано указание: "усиленно писать о … компенсации за "Султан Осман" и "Решадие", которых мы лишились вследствие грабежа со стороны англичан" [29, с.76]. Это позволяло Турции оправдаться "нормами международного права". Корабли же, нарушившие эти нормы, имели лишь турецкие названия, но сохранили свой личный состав и командиров, переодетых в новую форму и фески.
В отношении роли России в войне и по ее окончании намерения Англии и Франции были таковы: пока помешаем Турции предпринимать какие-либо действия в ущерб нам. В течение войны мы сохраним союз с Россией и доведем войну до победного конца. Затем мы. под предлогом реформ предоставим арабским провинциям автономию, так что они легко окажутся под нашим покровительством и контролем" [23, с.152]. Турция хорошо понимала, что соблюдение нейтралитета приведет ее к гибели.
Тогда она закрыла Дарданеллы. Непосредственным поводом для этого послужило то, что эскадра союзников преградила путь к выходу в открытое море одному из турецких эскадренных миноносцев. И, наконец, 27 сентября: "спущены мины и заградительные сети. погасли маяки; подняты сигналы "путь закрыт!." [45, с.85]. Сотни кораблей, еще недавно теснившихся на рейде, покинули его. В несколько недель Босфор и прилегающие воды стали безлюдной пустыней.
Таким образом, Англия и Франция, требуя от России скорейшего вступления в войну "де-факто" негласно покровительствовали империи Полумесяца с целью не допустить туда царскую Россию и удержать в своих руках контроль над страной.
События в Галиции и на Марне, сделавшие Берлин более настойчивым, привели турок в уныние. Наследный принц Иззедин и большинство министров, включая великого визиря, стояли за нейтралитет. Немцы решили принудить турок к действию. В то же время, учитывая дипломатическую борьбу за Балканы, премьер-министр Венгрии Тисса настаивал на том, чтобы турецкий флот бросил вызов царскому. Они считали, что в противном случае "превосходство русских морских сил на Черном море произведет впечатление на Румынию и Болгарию" [45, с.90].
Обо всем этом была достигнута договоренность на официальном завтраке в посольстве Вангенгейма. Итак, "Гебен" и "Бреслау", а также турецкие крейсеры и эскадренные миноносцы вышли из Босфора и 29 и 30 октября 1914 г. (в то время как оттоманская армия вторглась на территорию Египта) без объявления войны обстреляли Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск.
Некоторые члены правительства, застигнутые врасплох, потрясенные и воспринявшие этот факт как надвигающуюся катастрофу, подали в отставку.
Посол Оттоманской империи во Франции телеграфировал: "Низкий уровень жизни и примитивное развитие Турции требуют длительного и мирного роста. Обманчивая привлекательность возможных военных успехов может привести только к нашей гибели. Антанта готова уничтожить нас, если мы выступим против нее. Германия не заинтересована в нашем спасении. В случае поражения она использует нас как средство для удовлетворения аппетитов победителей; в случае победы она превратит нас в протекторат" [38, с.169]. Однако обширная турецкая территория, являясь сферой интересов противоборствующих стран, рано или поздно должна была включиться в войну. Единственная надежда стать хозяином своей судьбы заключалась во вступлении в войну.". Перед нами было только два пути, - пишет Джемаль, - мы могли либо объединиться с Англией и Францией. и таким образом обезопасить себя от России, либо присоединиться к центральным державам и помочь в разгроме России. Отказавшись от союза с нами, Франция и Англия потребовали, чтобы мы оставались нейтральными и держали проливы открытыми в интересах нашего злейшего врага. Центральные державы, с другой стороны, позволили нам присоединиться к "им" [38, с.170-171]. Они защищали Турцию от вторжения со стороны ее балканских соседей и от расчленения ее Антантой, и, как полагали, согласно условиям "Союза., основанного на равноправии", предоставляли ей место на мирной конференции и возможность непосредственно требовать аннексий.
Bответ на дерзкое беззаконие в Черном море Англия, Франция и Россия объявили Порте, что, если она не уволит всех германских военных из армии и флота, она будет нести ответственность за состояние войны. Это было необходимое, но с самого начала явно невыполнимое требование.1 ноября три посла потребовали свои паспорта.
Главная забота Эдуарда Грея состояла в том, что "к этому времени индийские войска прошли через Суэцкий канал и чтобы Турция вступила в войну таким образом, который ясно показал бы., что союзники, а не Турция, являются стороной, подвергшейся нападению. Дипломатия достигла этих двух целей" [29, с.87-88]. Упоминания Пуанкаре об этом кризисе сделаны в таком же духе. И когда поверенный в делах Оттоманской империи в Петрограде, выражая "бесконечное сожаление" по поводу "враждебных действий, спровоцированных русским флотом", заявил о желании примирения, Сазонов отверг обвинение и резко возразил, что "теперь уже слишком поздно вести какие-либо разговоры…" [17, с.258].