С разных концов Литвы и Беларуси помещики обращались к наполеоновским властям с просьбами о спасении и защите. Обеспокоенная таким положением комиссия «временного правительства» еще 6 июля 1812 года обратилась к городским, уездным и сельским властям со специальным воззванием, в котором говорилось:
«1. Все крестьяне, жители местечек и деревень, оставившие при проходе войск свои дома, обязаны вернуться в оные и приступить к исполнению земледельческих работ и повинностей.
2. ...Все крестьяне и вообще сельские жители обязаны повиноваться помещикам, владельцам и арендаторам имений, обязаны ничем не нарушать собственности, исполнять все предписанные им работы и повинности, исполнявшиеся ими до сего времени» [32, с.79].
Комиссия обязывала местные власти подвергать не исполнявших этого предписания наказанию с применением воинской силы. В специальном воззвании от 7 июля 1812 года к помещикам комиссия «временного правительства» убеждала их сохранить спокойствие и внушить разбежавшимся крестьянам, «сколь необходимо... отправлять предписанные договорами повинности». В заключение комиссия предупреждала, что «формирующиеся жандармские команды будут неустанно содействовать восстановлению полного порядка» [18, с.68].
Наполеоновские власти спешно принимали самые строгие меры к подавлению крестьянских волнений. По распоряжению минского губернатора Брониковского в Минске, Вилейке, Игумене и Борисове были учреждены специальные должности плацкомендантов с приданной им военной стражей. В секретном предписании отдела полиции Минского департамента в Борисовскую подпрефектуру 17 июля 1812 года указывалось, что в тех случаях, где крестьяне, подвластные помещикам, «окажутся непослушными в исполнении обычных своих повинностей, помещики должны обращаться к плацкомендантам своих уездов, которые снабжены инструкцией, как поступать в подобных случаях». В инструкции предусматривалось жестокое подавление крестьянских выступлений силами карательных военных экспедиций [25, с.119]. Однако все меры, принятые оккупационными властями, оказывались напрасными. Крестьянские выступления все больше и больше.
«Временному правительству» в Вильно шли жалобы от помещиков о том, что «крестьяне взбунтовались, не выполняют повинностей, нападают на своих панов» и что они не имеют никакой другой защиты от собственных крепостных, кроме французов.
Организованные по лесам отряды крестьян нападали на помещичьи имения, громили их, уничтожали крепостников. Помещики спешно покидали свои имения и уходили в города, под охрану французского войска. В Вильно «устремились со всей губернии помещики с семьями и прислугою», — писал один историк войны 1812 года [37, с.34]. Особенно сильные волнения крестьян происходили в Витебской губернии. Здесь еще в самом начале оккупации, как сообщал наполеоновский интендант в Витебске маркиз де Пасторе, «был величайший беспорядок, царивший в сельских местностях, в которых тайные агенты революции возмутили крестьян» [47, с.76].
На самом деле восстание не было подавлено и вскоре приняло еще большие размеры. «Помещики со всех сторон,— писал наполеоновский офицер Дедем де Гельдер,— стали обращаться к витебскому губернатору Шарпантье с просьбой прислать охрану для их защиты от крестьян... многие семейства приехали в Витебск, заботясь о своей безопасности» [39, с.2].
Была середина августа, а поля, как крестьянские, так и помещичьи, оставались неубранными. Сам Наполеон вынужден был принимать меры против этого угрожающего для его армии обстоятельства, и по его указанию генерал-интендант французской армии Дюма обратился к интенданту Минского департамента Сольне де Кретелю с приказанием организовать военные отряды, которые занялись бы уборкой.
Крестьяне Березинского кантона, доведенные грабежами и разбоями французских войск до состояния полного разорения, восстали. В рапорте от 1 сентября 1812 года березинский подкомиссар сообщал о том, что, несмотря на все уговоры крестьян повиноваться помещикам, «без острейших средств ничего с ними сделать невозможно, сидят в пущах таборами, допускают злые способы... ладят с военными» [27, с.25].
Местным властям не удалось привести этих крестьян в послушание. Рапортом от 4 сентября 1812 года подкомиссар доносил в Борисов, что крестьяне «вместо исправления еще хуже взбунтовались... несмотря на то, что посланы были люди с солдатами для принуждения; они не только на работы не вышли, но солдат и людей избили. Меня грозили убить». Подкомиссар сообщал дальше, что у крестьян имеется много карабинов и других видов оружия, которых они, несмотря на наистрожайшие распоряжения, не хотят отдавать, а «взять непослушных не имею кем». Когда подкомиссар отправился в Борисов, крестьяне напали на него в дороге и отобрали лошадей. Подкомиссар просил Борисовскую подпрефектуру «обезопасить (его) жизнь от крестьян» [27, с.26]. Крестьяне деревни Кузевичи, Борисовского уезда, подняли бунт против своего владельца Янковского, перестали выполнять повинности в именин. Отдел минской полиции поручил борисовской полиции «принять меры ко взятию виновных под военную стражу для наказания» [27, с.26].
Крестьянские волнения против помещиков сопровождались массовым разгромом и поджогами имений, убийствами их владельцев. Крестьяне-партизаны деревень Староселье, Можаны и др. ушли в леса и организовали систематические нападения на хлебные магазины, амбары, овины и кладовые окрестных помещиков, а затем стали жечь помещичьи дома и фольварки.
В начале августа восстали крестьяне деревни Смолевичи, принадлежавшей князю Радзивпллу. Еще 31 июля 1812 года смолевичский подкомиссар доносил в Борисов, - что «нет никакой силы склонить крепостных, чтобы в дома свои возвратились...» [38, с.3]. Никакими расправами карательных отрядов, крестьянское движение подавить не удалось.
В начале ноября 1812 года крестьяне имения Ратутичи, принадлежавшего борисовскому костелу, убили арендатора имения помещика Шемпота.
Сильные крестьянские волнения происходили в это время повсеместно и в Могилевской губернии. «Крестьяне предавались волнению против властей помещиков, — писал впоследствии могилевский губернский предводитель дворянства, — производили грабеж, разоряли помещичьи усадьбы, расхищали имущество и, наконец, последнее стремление сделалось по всей губернии общим» [26, с.123].
Сопротивление французским войскам, а также оккупационным властям и тем, кто их поддерживал, оказывали также горожане белорусских территорий.
Свидетелем и непосредственным участником тех событий стал и г. Новогрудок, в то время уездный город Гродненской губернии, а до этого, в 1507-1795 годах – центр большого по территории Новогрудского воеводства (аналог губернии) в составе Великого княжества Литовского.
Появившиеся в городе 3 июля 1812 г. французские войска забирали себе продукты, вино, вещи, домашний скот. Даже после торжественного обеда они унесли с собой фарфоровую посуду и скатерти [53, с.111]. Организаторами грабежа были как французские солдаты, так и офицеры.
В результате творившегося открытого грабежа в отношении городского населения со стороны французских войск, горожане г. Новогрудок численностью до 400 человек вечером 4 июля 1812 г. собрались на городской площади с вилами, пиками, у некоторых были пистолеты и ружья. Они стали решительно протестовать против происходившего. Через некоторое время появилась усмирительная команда французских войск в количестве роты (около 120 человек) [53, с.112]. Из толпы вместе с выкриками в адрес французов началась редкая оружейная стрельба, после чего французы открыли огонь по толпе и быстро ее разогнали, однако все же в последующие ночи в городе творились поджоги и нападения на малочисленные стоянки французских войск. Здесь можно увидеть типично партизанские методы ведения войны против интервентов, которые, кстати, успешно применялись и крестьянами. Подобного рода выступления проходили в основном в небольших городах, где численность французских гарнизонов была невысокой. С течением времени выступления горожан стали приобретать более организованный и решительный характер. Поэтому для поддержания порядка на оккупированных территориях Наполеон был вынужден снимать свои части непосредственно с русско-французского театра боевых действий, тем самым ослабляя боеспособность своей армии.
Следует отметить, что подобного рода выступления проходили и в других местах Беларуси. Сопротивление горожан также препятствовало осуществлению французской политики реквизиций и поборов местного городского населения.
Таким образом, малоэффективному, основанному на труде крепостных сельскому хозяйству было чрезвычайно сложно прокормить Великую Армию. Французская военная администрация и подконтрольные ей органы местной власти применяли все средства, включая военную силу, чтобы изъять у населения как можно больше сельскохозяйственной продукции. Такая политика имела тяжелые последствия для Беларуси. Только одна Гродненская губерния потеряла около 46 % скота. Сельское хозяйство губерний Беларуси было отброшено на многие десятилетия назад.
Крестьянским и городским волнениям на территории Белоруссии во время войны 1812 г. способствовало ослабление власти, а также некоторые надежды на отмену крепостного права, как это произошло в герцогстве Варшавском. Но к началу войны с Россией политика Наполеона в крестьянском вопросе заметно изменилась. Она сдвинулась вправо. На землях, которые ранее входили в состав Польши, французский император проводил линию на сотрудничество с польским дворянством, получая от него, взамен обещания восстановить независимое Польское государство, политическую (торжественные встречи, участие в деятельности созданных французами местных органах власти, пропаганда в печати), экономическую (помощь продовольствием) и военную (создание различных воинских формирований) поддержку. А поэтому, крестьянские выступления активно подавлялись французской армией. Они поддерживались армейскими командирами лишь в зоне длительного противостояния войск, как это было в Витебской губернии, в качестве фактора дестабилизирующего обстановку в ближайшем тылу русской армии.