Ярким аргументом в пользу опережающего темпа христианизации Левобережья по сравнению с остальными центрами формирующейся Руси служит недавняя находка изображения креста, которым оказался отмечен наконечник копья, происходящий из знаменитого кургана - черниговской Чёрной могилы.
Так что те церкви, в которых подвизался в Курске и его округе Феодосий Печерский, скорее всего, воздвигались там по инициативе христианнейшего князя Мстислава. Причём в нашем распоряжении имеются фактические данные, позволяющие с определённой долей уверенности предполагать название старейшей церкви города Курска (хотя в письменных источниках её имя не названо).
Первые храмы Курской земли должны были относиться к Черниговскому епископству Киево-Русской митрополии, которое отмечается третьим по времени возникновения и значению после Белгородской и Новгородской. Причем «Черниговская и Переяславская епархии получили на некоторое время в 60-х годах XI в. статус титулярных митрополий. Следовательно, епархии должны были существовать здесь и раньше», что косвенно и подтверждается, в частности, резюмированным мной археологическим и житийным материалами первой половины XI в. Насаждение церквей и приходов на дальнем юго-востоке Древнерусского государства непосредственно вслед официального принятия им христианства подготавливало церковно-административное возвышение данного региона, находящегося, как-никак, поближе к Византии. После крещения Руси роль Константинополя в культурно-идеологическом развитии родины Феодосия стала эквивалентна влиянию скандинавского Севера.
Г.В. Вернадский предположил даже, что ещё Мстислав, будучи в Тьмутаракани, учредил там особую архиепископию, которой подчинялась в церковном отношении отошедшая этому князю часть Руси. А установление в Киеве митрополии объясняется ответным шагом Ярослава в борьбе этих сводных братьев-Владимировичей за верховную власть в стране. Такое предположение не слишком отличается от вышесказанного, если смотреть на ситуацию с точки зрения обращаемых в новую веру северян Посеймья.
В пользу реальной возможности вневизантийских, а может быть даже внекиевских истоков первоначальной христианизации этого региона могут свидетельствовать новые данные о распространении христианства в Хазарии: на её коренной территории, в Прикаспии при раскопках недавно обнаружены неожиданно многочисленные христианские символы. Среди них выделяются остатки четырёх богато декорированных христианских церквей VI-VIII вв. на кладбище древнейшей столицы каганата - Беленджера. Христианские храмы, хазары-христиане отмечены письменными источниками и в других хазарских городах IX-X вв., ближе расположенных к Днепровскому Левобережью. Указанное обстоятельство облегчило, как видно, переход части разгромленной Святославом Хазарии под своеобразный протекторат Руси. Недаром впоследствии один из внуков Ярослава Мудрого, князь черниговский и тьмутараканский Олег Святославич (умер в 1115 г.) носил титулы кагана и вдобавок «архонта Матрахи, Зихии и всей Хазарии» по актовой печати-булле. А идейное влияние Хазарии на крайний юго-восток ее славянского пограничья неоднократно отмечалось исследователями этого последнего района. В конфессиональном отношении он вполне мог первоначально «тянуть» к северным епархиям Хазарской митрополии. Церковная организация мировых религий всегда имеет тенденции «переползать» политические границы ради миссионерства.
Все эти соображения помогают объяснить явно повышенную для середины XI в. концентрацию храмов и прихожан в районе Курска, лежащем где-то на полдороге от тьмутараканского Приазовья к Чернигову. Как уже говорилось, заказчиками большинства древнерусских каменных зданий, в том числе храмов выступали князья, реже епископы. Это соображение дополнительно указывает на Мстислава как на более вероятного первостроителя курских церквей - раз к его последней столице и центру выпестованного им диоцеза Чернигову новорожденный Курск располагался поближе.
Мстислав заложил свой главный – Спасский собор в Чернигове за один-два года до своей кончины, коли эта новостройка к её моменту возвышалась, по наблюдению летописца, «в высоту, сколько можно, стоя на коне, достать рукой». Если согласиться с уточненной выше датой его смерти – примерно 1034 г., то закладка черниговского Спаса приходится на самое начало 1030-х годов. Примерно в это время могло начинаться строительство христианских храмов и в Посеймье[22].
Глава 4. Освещение Крестного хода в русской культуре
На Всероссийской научно практической конференции «V Дамиановские чтения», которая состоялась в Курске, много шуму наделал доклад заведующего группой исторической библиографии Российской национальной библиотеки кандидата исторических наук Алексея РАЗДОРСКОГО. Он поставил под сомнение официально принятую Русской православной церковью датировку обретения чудотворной иконы «Знамение Божьей Матери» Курской Коренной, являющейся главной святыней Русской православной церкви за рубежом.
— Алексей Игоревич, реакция представителей Курской епархии на ваш доклад была довольно бурной. Вы знаете об этом?
— Да. Я видел по телевидению вечерний выпуск местных новостей, в котором представители Курской епархии заявили, что я сомневаюсь в подлинности и чудотворности самой иконы! Не берусь судить, была ли эта подмена понятий произведена сознательно или же они просто не поняли сути вопроса. Речь идет не о чудотворности иконы, а о достоверности официальной даты ее обретения! Это совершенно разные вещи!
— Почему, по-вашему, 8 сентября 1295 года — недостоверная дата обретения иконы?
— В исторической науке, говоря о фактах и событиях прошлого, принято опираться на первоисточники. Единственным первоисточником, повествующем об истории обретения иконы, является «Повесть о граде Курске», созданная неизвестным автором в середине XVII века. Несколько лет назад я начал работу по подготовке этого историко-литературного памятника к публикации.
В Российской национальной библиотеке в Петербурге, в Российской государственной библиотеке и Государственном историческом музее в Москве удалось обнаружить 8 разновременных списков «Повести». Ни в одном из них даты обретения иконы нет, хотя автор «Повести» тщательным образом собрал все известные ему устные и письменные свидетельства об истории иконы.
— Откуда же появилась дата?
— В «Описании Курского наместничества» С. И. Ларионова, изданном в 1786 году, в рассказе об обретении иконы имеется примечание, что дата этого события приведена на гравированных листах с изображениями икон Богоматери. Такие гравюры, содержащие изображения десятков почитавшихся на Руси икон, появились только в XVIII веке и сами по себе никак не могут считаться достоверными источниками сведений о событиях. Кроме того, историко-искусствоведческие исследования подобных гравюр показали, что даты обретения икон в них зачастую указаны неверно. При их изготовлении и тиражировании происходили опечатки. В результате даты, относящиеся к одним иконам, нередко попадали под изображения совсем других.
— То есть вы считаете, что эта дата — следствие ошибки гравера XVIII века?
— Весьма вероятно. Но не исключено, что она была вымышлена сознательно. Такое случалось в начале ХVIII столетия.
Известно, например, что в 1715–1716 годах сторож Кремлевского Благовещенского собора (эта должность была тогда весьма почетной) Симеон Моховиков на основе широкого круга документов составил рукописный сборник под названием «Солнце Пресветлое», содержащий исторические сведения о 136 иконах. В процессе работы выяснилось, что даты обретения многих икон неизвестны и сведений на этот счет нет. В этих случаях даты были вымышлены автором. Кстати, в отношении даты обретения курской иконы в сборнике Моховикова значится вообще 1697 год, что совершенно не соответствует действительности. Этот факт, однако, свидетельствует, что дата «8 сентября 1295 г.» на тот момент не была зафиксирована в церковных источниках, имевшихся, без сомнения, у Моховикова под рукой.
— Когда же, по-вашему, на самом деле была обретена икона?
— В конце ХV или в начале ХVI века. В «Повести о граде Курске» — нашем первоисточнике — прямо сказано о том, что рыльские охотники, нашедшие икону на берегу Тускари, вернулись домой и рассказали о произошедшем своим землякам. Молва об иконе дошла до рыльского князя Василия Ивановича Шемячича, и он приказал перенести чудотворный образ в Рыльск. Известно, что Шемячич княжил в Рыльске в конце ХV — начале ХVI века и умер в 1529 году. Все дальнейшие события, связанные с иконой, о которых идет речь в «Повести», представляют нам реалии исключительно XVI-ХVII веков.
— Почему же до сих пор достоверность даты «1295 год» не вызывала сомнений?
— Вызывала! Одним из первых, кто усомнился в официальной датировке обретения иконы, был великий русский историк Василий Ключевский. Он считал, что это событие произошло не раньше XV века. Ко второй половине XV века относил время обретения иконы замечательный курский краевед и церковный историк Николай Сенаторский, посвятивший истории чудотворного образа специальное исследование.
— Но ведь прямых доказательств ошибочности нынешней датировки все равно нет?
— Для этого специалистам в области древнерусского искусства необходимо провести комплексное исследование самой иконы с использованием всего спектра современных технологий. Если окажется, что образ написан позднее XIII века, то вопрос о достоверности даты «1295 год» отпадет сам собой.
— Но это одна из самых почитаемых святынь. Допустим ли подобный сугубо научный подход применительно к ней?
— Безусловно! Она ведь не только главная святыня Курского края и Русского Зарубежья, но одновременно и выдающийся памятник отечественной истории и культуры! Икона Владимирской Богоматери, например, изучена искусствоведами самым тщательным образом, но от этого она, согласитесь, не перестала быть одной из главных святынь всей Русской земли[23].