Попытки Ю.В. Андропова придать эффективность бюрократической системе без структурных изменений, усиление требовательности и контроля, борьба с отдельными пороками не вывели страну из кризисного состояния.
Избрание в марте 1985 г. М.С. Горбачева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС вновь возродило надежду на возможности реальных перемен в жизни общества. Энергичные выступления нового Генерального секретаря показали его решимость приступить к обновлению страны.
В условиях монопольного господства в обществе одной партии – КПСС, наличия мощного репрессивного аппарата перемены не могли начаться «снизу», народ ждал изменений «сверху» и готов был их поддержать.
Горбачев был убежден, что после реформы, проведенной «сверху», страна обретет второе дыхание. Ядром экономических преобразований стала концепция ускорения социально-экономического развития страны на основе использования новейших достижений научно-технического прогресса. Провозглашая курс на ускорение, М.С. Горбачев надеялся с минимальными затратами за счет «скрытых резервов» в короткий срок добиться подъема экономики. В результате проводимых в СССР преобразований к концу 80-х гг. страна имела определенные достижения во внутренней и внешней политике – эти успехи в основном были связаны с демократизацией общественной жизни.
И тем не менее, к 1989–1990 гг. стало очевидно, что страна переживает глубокий экономический и политический кризис, имеющий тенденцию к углублению. В этих условиях обострилось противоборство двух основных политических сил. С одной стороны – это «демократы», выступавшие за переход к рыночным отношениям. С другой стороны – так называемое консервативное крыло, которое ориентировано на насыщение рынка товаров без создания рынков капиталов и рабочей силы, перестройку планового хозяйства, активную защиту общественной собственности и т.д. В ходе противоборства вырабатывались различного рода программные документы, которые не находили по разного рода причинам практического воплощения. Но все они в той или иной мере приближали переход страны к рыночной экономике. Так, в итоговом документе XXVII съезда КПСС говорилось, что «…единственной альтернативой изжившей себя административно-командной системе… является рыночная экономика». Под руководством С.С. Шаталина и Г.А. Явлинского был подготовлен, но не принят в силу большой сомнительности проект, рассчитанный на переход к рынку за 500 дней. Такая же судьба постигла программу перехода СССР к рынку на период до 1997 г., подготовленную группой советских экономистов во главе с Явлинским и рассчитанную уже на помощь Запада.
Трудности, связанные с поворотом страны к рыночной экономике были сопряжены с неоднозначной политической ситуацией. Как признаки правого поворота были расценены кровавые события в Вильнюсе и отставка министра иностранных дел Э.А. Шеварднадзе.
Внезапность всех этих преобразований привела к возникновению кризисных явлений в самом демократическом лагере России. Политические силы, ориентированные изначально на длительную борьбу за власть с сильным противником, получив ее в одночасье, не имели сколько-нибудь продуманных вариантов дальнейших действий. Лишь спустя несколько месяцев обновленное правительство пошло на реальные шаги, ведущие к рыночной экономике: либерализовало цены, начало приватизацию. Более того, теперь уже открыто было заявлено, что переход к рыночной экономике требует перехода к новой модели общественного развития. Причем осуществить этот процесс невозможно без помощи Запада, так как речь идет о возвращении огромного государства в орбиту мировых хозяйственно-экономических связей. Отсюда исходила и исходит большая ориентация на рекомендации МВФ.
Таким образом, социалистическое реформаторство в нашей стране потерпело крах. Не сумев на социалистической основе создать мощные стимулы экономического, научно-технического и социального прогресса, в нашем обществе был осуществлен поворот к коренным изменениям во всей системе экономических и общественных отношений. При этом упор сделан на использование всех форм собственности, и особенно частной, предпринимательство и конкуренцию. Предполагается, что таким образом, учитывая проверенный мировой опыт, можно будет наконец-то решить проблемы повышения эффективности экономики.
1.3 Попытка усиления исполнительной власти
В целях усиления исполнительной власти учреждается пост Президента СССР. Им становится М.С. Горбачев. Появляются президенты и в большинстве союзных и автономных республик. Возникает необходимость подписания нового Союзного договора между республиками, объявившими о своем суверенитете. Проведенная встреча весной 1991 г. в Ново-Огарево (под Москвой) Президента СССР с руководителями республик казалось бы положила начало процессу стабилизации обстановки в стране.
Намеченное на 20 августа 1991 г. подписание нового Союзного договора подтолкнуло консерваторов на решительные действия, так как соглашение лишало верхушку КПСС реальной власти, постов и привилегий. Согласно секретной договоренности М. Горбачева с Б. Ельциным и Президентом Казахстана Н. Назарбаевым, о которой стало известно председателю КГБ В. Крючкову, после подписания договора предполагалось заменить премьер-министра СССР В. Павлова Н. Назарбаевым. Такая же судьба ожидала министра обороны, самого Крючкова, и ряд других высокопоставленных лиц.
Другим непосредственным поводом развития событий стал указ российского Президента от 20 июля 1991 г. о департизации в РСФСР госучреждений, нанесший по монополии КПСС сильный удар. На местах началось вытеснение партноменклатуры из областных структур и замена ее новым.
Накануне подписание нового союзного договора в отсутствие Президента СССР М.С. Горбачева, находившегося в это время на отдыхе в Форосе, утром 19 августа телевидение и радио объявили о создании Государственного Комитета по Чрезвычайному Положению (ГКЧП), в который вошли вице-президент Янаев, премьер-министр Павлов, председатель КГБ Крючков, ряд других ответственных работников. ГКЧП заявил о своем намерении восстановить порядок в стране и предотвратить развал Союза. В стране вводилось чрезвычайное положение, закрывались демократические газеты, ужесточалась цензура.
Введением чрезвычайного положения «гэкачеписты» рассчитывали вернуть страну назад: ликвидировать гласность, многопартийность, коммерческие структуры. В обращении «К советскому народу» ГКЧП объявлял себя истинным защитником демократии и реформ, щедро обещал в кратчайший срок облагодетельствовать все слои советского общества – от пенсионеров до предпринимателей.
Главные события этих дней развернулись в Москве. 19 августа в столицу были введены танки и бронетранспортеры, которые перекрыли основные магистрали города. Был объявлен комендантский час. Однако эти действия вызвали обратную реакцию. Путчисты просчитались в главном – за годы перестройки советское общество сильно изменилось. Свобода стала для людей высшей ценностью, окончательно исчез страх. Большая часть населения страны отказалась поддержать неконституционные методы выхода из кризиса. К вечеру 19 августа десятки тысяч москвичей устремились к Дому Советов РСФСР горожанам обещалось предоставить земельные участки.
Сопротивление мерам ГКЧП возглавил Б.Н. Ельцин и руководство России. Они организовали своих сторонников на митинги протеста, строительство баррикад у здания парламента. Войска, введенные в Москву, отказались стрелять в народ. В условиях фактического бездействия ГКЧП сторонникам Ельцина удалось довольно быстро переломить ситуацию в свою пользу. 22 августачлены ГКЧП были арестованы.
Анализ событий 19–21 августа 1991 г. показывает, что на их исход повлияли не столько силовые факторы или правовая обоснованность позиций сторон, сколько чувство политической ситуации, умение собрать в нужный момент и в нужном месте своих сторонников и поставить противника в такие условия, в которых даже численное или силовое превосходство не принесет ему победу.
Одна из главных целей ГКЧП состояла в том, чтобы «надавить» на российское руководство, заставить сесть за стол переговоров и сформулировать приемлемые для сохранения СССР и вывода страны из кризиса условия будущего Союзного договора. При этом его лидеры не без оснований рассчитывали на неприятие большинством населения М.С. Горбачева и отсутствие массовой устойчивой политической базы у Ельцина, а также на подвластные им, союзным руководителям, КГБ, МВД и СА СССР. Однако они недооценили информационно-политическую и организационную «отмобилизованность», бескомпромиссность позиции, готовность оппонентов идти «до конца», а также неприятие населением военного вмешательства.
Тбилисский, бакинский и вильнюсский «синдромы», когда армия использовалась против экстремистов, но была подвергнута хуле за то, что было поднято оружие против «мирного населения», затрудняли и даже делали практически невозможным ее привлечение длч активных действий в Москве. Но в тех случаях применению Вооруженных сил все же предшествовали крупные провокации, в столице же все приобретало вид «верхушечной разборки». В ГКЧП победила позиция тех, кто предлагал привлечь армию для оказания психологического давления. Как позже говорил маршал Д.Т. Язов, он согласился войти в Комитет с твердой оговоркой, что армии будет отведена роль пассивной давящей силы. Нежелание силовых структур (армии, КГБ, МВД) участвовать в политических «разборках», активное неприятие ГКЧП рядом высокопоставленных военных вомногом предрешили исход начавшегося 19 августа противостояния.
В ночь с 20 на 21 августа произошел инцидент, которому было суждено оказать значительное влияние на развитие политической си туации. При странных обстоятельствах погибли три молодых человека из числа «защитников» Белого дома.