Преступность в России в XIX — начале XX веков
Калининград 2011
Содержание
1.Преступность в России В XIX—начале XX в
2.Источники данных о преступности и методика их обработки
3.Динамика и структура преступности
4.Факторы преступности
Список литературы
1.Преступность в России В XIX—начале XX в
Уровень преступности является важнейшим показателем состояния общества. В стабильном, традиционном обществе, в котором население привязано к месту жительства и своим общинам, мало развита городская жизнь, существует строгий социальный контроль, социальная структура иерархизирована, вертикальная социальная мобильность низка, общинные связи сильно развиты и общественные цели преобладают над личными, обычно наблюдается низкая преступность. Наоборот, для индустриальных и урбанизированных обществ, в которых население социально и географически подвижно, доминируют общественные связи, сильно развит индивидуализм, личный успех является важнейшим в системе ценностей, население располагает большой свободой и инициативой, характерна более значительная преступность. Но особенно высокого уровня преступность достигает в обществах, испытывающих серьезные изменения в культурных, социальных и политических ориентациях, в которых трансформируется господствовавшая прежде система ценностей, где значительное число людей является маргиналами. В свете этого представляет большой научный интерес оценка уровня преступности и ее динамики в России за XVIII—начало XX в., тем более что данные о преступности могут служить проверкой ряда выводов, сделанных в других главах книги. Цель данного параграфа и состоит в том, чтобы дать общую картину изменения преступности за XIX—начало XX в. под углом зрения тех проблем, которые затронуты в других главах книги. Мы не располагаем массовыми данными о преступности в XVIII в.
Но можно надеяться, что сведения первой половины XIX в. дают до некоторой степени представление и о ее уровне в XVIII в.
2.Источники данных о преступности и методика их обработки
Данные о преступности в масштабе всей России стали собираться с 1803 г., после образования Министерства юстиции в 1802 г. Поступавшие из губерний сведения систематизировались в министерстве и прилагались к ежегодному «всеподданнейшему отчету министра юстиции». В 1834—1868 гг. отчеты министра юстиции публиковались вместе с криминальной статистикой. За 1803—1833 и 1869—1870 гг. отчеты хранятся в Российском государственном историческом архиве, но за 1809—1824 гг. они не содержат данных о преступности (возможно, в 1809—1818 гг. эти сведения вообще не обобщались в министерстве). По завершении судебной реформы 1864 г. данные о преступности ежегодно публиковались с 1872 по 1913 г. отдельно от отчета министра в «Сводах статистических сведениях по делам уголовным», а за 1884—1913 гг. — также и в ежегоднике «Сборник статистических сведений Министерства юстиции».
Таким образом, для криминологических исследований России в XIX—начале XX в. существует серьезная источниковая база, но реализовать ее потенции нелегко. Архивные источники до сих пор не разрабатывались, а из опубликованных данных за разные годы весьма трудно составить единую картину динамики преступности по нескольким причинам. Во-первых, в течение 1803—1913 гг. форма учета и представления данных в отчетах, сводах и сборниках неоднократно изменялась. Во-вторых, в 1860-е гг., 1889 г. и 1912 г. система судебных учреждений преобразовывалась, что отражалось как в учете, так и в отчетности о преступности. В-третьих, данные за разные годы охватывали различную территорию страны. Именно поэтому к настоящему моменту историки располагают данными об изменении преступности за отдельные и сравнительно небольшие отрезки времени, самый длинный из которых заключает 20 лет, 1874—1893 гг.
Однако, несмотря на сложности, получить общую картину динамики преступности с 1803 по 1913 г., т. е. построить единый индекс преступности, мне представляется принципиально возможным при одном условии — если не предъявлять к этому индексу непомерных требований, а рассматривать его как ориентир в динамике и уровне преступности. Такое заключение покоится на двух основаниях. Для всего изучаемого периода, и определенно для 1845—1903 гг. существовал уголовный кодекс, который не претерпел существенных изменений с точки зрения понимания преступления и номенклатуры преступлений. Новый Уголовный кодекс был подготовлен лишь в 1903 г. и начал по частям вводиться в практику с 1904 г., но к 1917 г. так и не был полностью введен в действие. Второе принципиальное основание состоит в том, что, хотя судебная система, судопроизводство и процессуальное право были существенно преобразованы по судебной реформе 1864 г., официальная криминальная статистика учитывала только те уголовные дела, которые рассматривались общими судами, а этот круг дел не изменился после 1864 г., и однозначно использовала такие важные для криминальной статистики понятия, как «следствие», «уголовное дело», «подсудимый» и «осужденный». До 1864 г. криминальная статистика принимала в расчет уголовные дела, рассмотренные 1) в судебных местах первой, уездной инстанции — надворных судах в столицах, уездных судах, магистратах и ратушах, окружных и городовых судах в пограничных и сибирских губерниях, 2) в судах второй, губернской инстанции — уголовных палатах, губернских судах Сибири, совестных судах, а также в третьей, высшей инстанции — Сенате (уголовными департаментами и общими собраниями Сената). После 1864 г. учитывались дела, рассмотренные окружными судами, судебными палатами, мировыми судами и заменившими их в 1889 г. судебно-административными установлениями.
В литературе очень часто смешиваются понятия «преступление», «следствие» и «уголовное дело», что ведет к недоразумениям. Чтобы избежать этого, вслед за нашими источниками будем придерживаться следующего толкования ключевых понятий криминальной статистики. Преступление — это деяние, направленное против существующей в данный момент правовой нормы и вызывающее определенные репрессивные последствия. Во все времена далеко не все преступные деяния становились известными правоохранительным органам. Преступление, зафиксированное правоохранительными органами, называлось в российской уголовной статистике следствием. В современном языке этим словом называется также расследование обстоятельств, связанных с преступлением. Число следствий, или расследований, лишь примерно соответствовало числу преступлений, зафиксированных правоохранительными органами, и лишь приблизительно отражало уровень преступности. Это объясняется тем, что, с одной стороны, некоторое число деяний, зафиксированных первоначально как преступные, после проведения розыска или по решению суда квалифицировались как не заключающие в себе состава преступления. С другой стороны, не все преступления, особенно мелкие, становились известными правоохранительным органам. Значение второго фактора, занижающего уровень преступности, всегда и везде было более существенным, вследствие чего полицейская статистика преступности преуменьшала ее уровень, но степень занижения не поддается точной оценке.
Уголовное дело — это преступление, ставшее предметом судебного разбирательства. Разумеется, и здесь следует принимать во внимание, что суд мог не согласиться с обвинением и не найти состава преступления, однако доля таких дел была более или менее постоянна, благодаря чему число уголовных дел отражало, хотя также приблизительно, число преступлений, доведенных до судебного разбирательства. Поскольку общее число совершенных преступлений никогда точно не известно, то уровень преступности — это, скорее, теоретическое понятие.
То, что русская уголовная статистика называла следствием, в сущности являлось практическим понятием преступления. Итак, в дальнейшем преступлением будет называться известное правоохранительным органам правонарушение, уголовным делом — дело, рассмотренное в суде, подсудимым — лицо, подозреваемое в совершении преступления, а осужденным — лицо, признанное судом виновным.
Отчеты за 1803—1808 гг. содержали данные об общем числе уголовных дел, рассмотренных всеми судами империи, подведомственными Министерству юстиции, а также о числе подсудимых и осужденных. В 1825—1870 гг. отчеты содержали те же самые сведения, но порознь для судов первой, второй и третьей (Сенат) инстанций. До судебной реформы 1864 г. все уголовные дела, за исключением тех, которые касались лиц, находившихся на государственной или общественной службе, по общему правилу первоначально рассматривались в судах первой инстанции, но окончательно там решались лишь маловажные дела. По тяжким преступлениям суды первой инстанции выносили предварительные приговоры, или мнения, и направляли их в суды второй инстанции на утверждение, или ревизию. Всего, по моим расчетам, на ревизию переходило около 40% всех дел, рассмотренных в судах первой инстанции, на апелляцию — до 1%. Непосредственно в суды второй инстанции поступало всего от 2 до 10%, в среднем около 6% всех рассмотренных в них дел. Незначительное число дел поступало на апелляцию или на ревизию в Сенат. Все суды посылали ежегодные отчеты в Министерство юстиции, где поступившие сведения систематизировались по раз- личным признакам: по судебным инстанциям, по видам преступлений, по губерниям и т. д. — и в обработанном виде включались в ежегодный Отчет министра юстиции. Отчет заключал в себе также и общие сведения о числе уголовных дел, подсудимых и осужденных судами первой, второй и третьей инстанций. Именно эти данные из опубликованных отчетов и использовались исследователями для оценки криминологической ситуации в стране. Однако они существенно завышали уровень зафиксированной преступности: при подведении общих итогов в Министерстве юстиции механически складывали данные о числе дел, подсудимых и осужденных по первой и второй инстанциям, вследствие чего около 40% дел учитывались в министерских итогах дважды. Только устранение дублирования позволяет получить более или менее точные цифры о преступности за 1803—1808 и 1825—1870 гг. Исключить двойной счет возможно, потому что в министерских отчетах за 1825—1870 гг. по каждой судебной инстанции дела, рассмотренные в порядке ревизии, апелляции и самостоятельно, разделялись. Естественно, что после устранения двойного счета итоговые показатели преступности должны уменьшиться сравнительно с министерским отчетом примерно на 40%. Скорректированные данные более точно отражают уровень и динамику преступности, в особенности средние за 5—10 лет.