Вагон по возможности безостановочно проследовал через Германию до станции Засниц, где эмигранты пересели на пароход «Королева Виктория» и переправились в Швецию. В Треллеборге их встретил Ганецкий, в сопровождении которого Ленин 13 апреля прибыл в Стокгольм. В пути Ленин старался воздерживаться от всяких компрометирующих контактов; в Стокгольме он категорически отказался от встречи с Парвусом, потребовав засвидетельствовать это трех лиц, включая Карла Радека, однако при этом сам Радек провел с Парвусом почти весь день (13 апреля), ведя с ним переговоры с санкции Ленина. «Это была решающая и совершенно секретная встреча» — пишут Земан и Шарлау; существуют предположения, что именно на ней было обговорено финансирование большевиков[3]. При этом Ленин старался создать впечатление отсутствия денежных средств: он обращается за помощью, берет деньги у российского консула и т. д.; по возвращении же предъявляет расписки: «300 шведских крон я получил пособия от русского консула в Haparanda (из Татьянинского фонда). Доплатил я 472 руб.45 коп. Эти деньги, взятые мною в долг, я желал бы получить из Комитета помощи ссыльным и эмигрантам» [15]. Однако, по впечатлению шведских социал-демократов, прося о воспомоществовании, Ленин явно «переигрывал», так как шведы точно знали, что деньги у большевиков были. Что же касается Парвуса, то он после отъезда Ленина направился в Берлин и имел там длинную аудиенцию у статс-секретаря Циммермана[3].
Затем поезд проследовал около 1000 км в городок Хапаранда на шведско-финской границе, где находилась таможня и который был одновременно бойким местом контрабанды. Через этот же город шли в Россию пропагандистские материалы и в обе стороны денежные суммы, однако в этом транспорте не хватало чёткости, имела место коррупция и потому не всегда посылки доходили до адресата.[12]
5. Список пассажиров
Список пассажиров «пломбированного вагона» составленный В. Л. Бурцевым[16]
1. Ульянов, Владимир Ильич (Ленин).
2. Сулиашвили, Давид Сократович.
3. Ульянова, Надежда Константиновна.
4. Арманд, Инесса Федоровна.
5. Сафаров, Георгий Иванович.
6. Морточкина, Валентина Сергеевна (жена Г. И. Сафарова).
7. Харитонов, Моисей Мотькович.
8. Константинович, Анна Евгениевна (золовка Инессы Арманд).
9. Усиевич, Григорий Александрович.
10. Кон, Елена Феликсовна (жена Г. А. Усиевича).
11. Равич, Сарра Наумовна.
12. Цхакая, Михаил Григорьевич.
13. Сковно, Абрам Анчилович.
14. Радомысльский, Овсей Гершен Аронович (Зиновьев, Григорий Евсеевич).
15. Радомысльская Злата Ионовна.
16. Радомысльский, Стефан Овсеевич (сын Зиновьева).
17. Ривкин, Залман Бэрк Осерович.
18. Слюсарева, Надежда Михайловна.
19. Гоберман, Михаил Вульфович.
20. Абрамович, Мая Зеликовна (Абрамович, Шая Зеликович).
21. Линде, Иоган Арнольд Иоганович.
22. Сокольников (Бриллиант), Григорий Яковлевич.
23. Мирингоф, Илья Давидович.
24. Мирингоф, Мария Ефимовна.
25. Рознеблюм, Давид Мордухович.
26. Пейнесон, Семен Гершович.
27. Гребельская, Фаня.
28. Поговская, Буня Хемовна (при ней — сын Рувим)
29. Айзенбунд, Меер Кивов
Другой список пассажиров «пломбированного вагона» был составлен шведской полицией и приведен в книге Ханса Бьёркегрена «Скандинавский транзит»[17]. В основном он совпадает со списком Бурцева, но имеются незначительные различия. Так, в шведском списке вместо «Абрамович, Мая Зеликовна» значится «Абрамович, Шая Зеликович», а вместо «Пейнесон, Семен Гершович» значится «Шейнесон, Семен Гершович». Кроме того, в шведском списке присутствуют Карл Собельсон (Радек), который остался в Стокгольме и Фриц Платтен, которого не пропустили через российскую границу.
6. Прибытие Ленина в Россию
Ленин прибыл в Петроград на Финляндский вокзал вечером 3 (16) апреля. [12]
12 (25) апреля Ленин телеграфирует Ганецкому и Радеку в Стокгольм просьбу о высылке денег: «Дорогие друзья! До сих пор ничего, ровно ничего: ни писем, ни пакетов, ни денег от Вас не получили». 10 дней спустя он уже пишет Ганецкому: «Деньги (две тыс.) от Козловского получены. Пакеты до сих пор не получены… С курьерами дело наладить нелегко, но все же примем все меры. Сейчас едет специальный человек для организации всего дела. Надеемся, ему удастся все наладить»[3][18]
Сразу же по приезде в Россию, 4 (17) апреля, Ленин выступил со знаменитыми «Апрельскими тезисами», направленными против Временного правительства и «революционного оборончества». В первом же тезисе война со стороны «Львова и Ко» характеризовалась как по-прежнему «грабительская, империалистическая»; содержались призывы «организации широкой пропаганды этого взгляда в действующей армии» и братаний. Далее содержалось требование перехода власти в руки советов с последующим «устранением армии, чиновничества, полиции». На следующий день после публикации «Тезисов» в «Правде», 21 апреля (н.ст.), один из руководителей немецкой разведки в Стокгольме телеграфировал в МИД в Берлин: «Приезд Ленина в Россию успешен. Он работает совершенно так, как мы этого хотели бы»[3][9][12]. Впоследствии генерал Людендорф писал в своих мемуарах: «Посылая Ленина в Россию, наше правительство принимало на себя особую ответственность. С военной точки зрения это предприятие было оправдано, Россию нужно было повалить» [9].
7. Доводы противников версии «немецкого золота»
Со своей стороны противники версии «немецкого золота» указывают, что Парвус не был посредником в переговорах о проезде российских политэмигрантов через Германию, а от посредничества Карла Моора и Роберта Гримма, вполне обоснованно заподозрив в них германских агентов, эмигранты отказались, предоставив вести переговоры Фрицу Платтену[19]. Когда же в Стокгольме Парвус попытался встретиться с Лениным, тот категорически отказался от этой встречи[20]. Далее, по их мнению, никаких политических обязательств, эмигранты, проехавшие через Германию, на себя не брали, кроме одного — агитировать за пропуск в Германию из России интернированных немцев, равных по числу проехавших через Германию эмигрантов. И инициатива в этом обязательстве исходила от самих политэмигрантов, поскольку Ленин категорически отказывался ехать просто по разрешению берлинского правительства[21].
Кроме того, сторонники версии «немецкого золота» тенденциозно нарушают хронологию событий, на что указывает, в частности Г. Л. Соболев: забывают упомянуть о том, что идея проезда через Германию принадлежала Парвусу, а никак не связанному с ним Ю. О. Мартову, была высказана на собрании эмигрантов в Берне в то время, когда Парвус ещё не задумывался над тем, какие проблемы с получением виз в странах Антанты могут возникнуть у противников войны. Забывают упомянуть и о том, что эмигранты с самого начала стремились действовать открыто и легально — через Комитет по возвращению русских эмигрантов на родину (этот Комитет вообще не упоминается)[22].
Другой довод — традиционное замалчивание сторонниками версии того факта, что пломбированный вагон, в котором вернулась в Россию группа эмигрантов во главе с Лениным, не был единственным. В мае 1917 г. тем же путем проследовала значительная группа меньшевиков-интернационалистов, эсеров и нефракционных социал-демократов во главе с Ю. О. Мартовым, П. Б. Аксельродом и А. В. Луначарским (в то время ещё не большевиком). Отказавшись поначалу ехать через Германию без официального разрешения Петроградского совета, застрявшие в Швейцарии эмигранты, в итоге выбрали именно этот путь — за отсутствием иного, как утверждали они в своих телеграммах Петроградскому совету. В переписке эмигрантов фигурирует «чёрный список наиболее опасных пацифистов» [23] , для которых проезд через страны Антанты был закрыт. В нём значились не только соредакторы большевистского «Социал-демократа», Ленин и Зиновьев, но и все бывшие сотрудники газеты «Наше слово» во главе с Троцким и Мартовым. Первым «звонком» стал арест в Великобритании умеренного интернационалиста, лидера эсеров В. М. Чернова, — собственно, его арест и побудил Ленина принять предложение Платтена. По требованию Временного правительства, на которое давил Петроградский совет, Чернов был скоро освобожден; но за этим последовал арест Л. Д. Троцкого английскими властями в Канаде, и ждать его освобождения из английского концлагеря пришлось намного дольше [24].
Не добившись официального разрешения Петроградского совета и ощутив себя «нежелательными эмигрантами», меньшевики и эсеры проехали через Германию без разрешения. И если сам факт проезда призван доказать связь с германским Генштабом, придется признать, что с ним были также связаны и меньшевики, и эсеры.
Замалчивается и тот факт, что на обвинения в связях с германским Генштабом в годы Первой мировой войны вообще не скупились и никаких доказательств они не требовали[25]. «Шпиономания» началась с первыми поражениями русской армии, и до 1917 года обвинения в измене и тайных сношениях с Германией предъявлялись членам императорской семьи и военным министрам; в 1917 году сторонники лозунга «война до победного конца» предъявляли подобные обвинения практически всем противникам войны (бывшим таковыми с самого 1914 года)[26]. В частности, Н. Н. Суханов, который всю войну провел в России, свидетельствует: