Вместе с тем имеются свидетельства того, что Сталин вынужден был соглашаться на меры, направленные на смягчение политических репрессий и ограничение произвола карательных органов. Летом 1934 года на заседании Политбюро обсуждался доклад Ягоды о раскрытии нескольких молодежных групп, занимавшихся самостоятельным изучением марксизма. Ягода сообщил, что в некоторых таких группах велись разговоры о том, что при отсутствии демократии радикальным средством исправления положения в стране может стать индивидуальный террор. В решении Политбюро по этому вопросу было указано, что высшая мера наказания может применяться только в тех случаях, когда в деле имеются неопровержимые доказательства не просто "террористических намерений", но прямой подготовки террористических актов.
15 сентября 1934 года на заседании Политбюро были рассмотрены заявления лиц, осужденных по делу т. н. "Тракторцентра" и жаловавшихся на применение недопустимых приемов следствия. По предложению Сталина была создана комиссия по проверке работы органов НКВД в составе Кагановича, Куйбышева и Акулова. Перед ней ставились задачи: "освободить невинно пострадавших, если таковые окажутся. Очистить ОГПУ от носителей специфических "следственных приемов" и наказать последних, невзирая на лица".
8. Национально-государственная идеология.
В статье "Сталинократия", ставившей задачу представить "моментальный снимок России" к началу 1936 года, Г. Федотов писал: "Революция в России умерла. Троцкий наделал много ошибок, но в одном он был прав. Он понял, что его личное падение было русским "термидором". Режим, который сейчас установился в России, это уже не термидорианский режим. Это режим Бонапарта". Говоря о завершении "настоящей контрреволюции, проводимой сверху", Федотов называл эту контрреволюцию "бытовой и вместе с тем духовной, идеологической".
Бытовая контрреволюция, по мнению Федотова, нашла выражение в запрещении абортов, утверждении культа семьи и нового морального кодекса, содержанием которого являются прежде всего порядок и строгое соблюдение предписанных государством обязанностей. Соответственно меняется и природа общности, с которой должен идентифицировать себя советский гражданин. Такой общностью становятся не рабочий класс или партия, а "нация, родина, отечество, которые объявлены священными".
Действительно, с середины 30-х годов официальная пропаганда стала проповедовать "новую мораль", сущностью которой стало утверждение "строгости нравов" и жесткое дисциплинирование людей, прежде всего молодежи. Отмечая, что подобная мораль характерна для тоталитарных режимов, Троцкий писал, что "многие педагогические афоризмы и прописи последнего времени могли бы казаться списанными у Геббельса, если б сам он не списал их в значительной мере у сотрудников Сталина".
Глубокий характер носила и духовно-идеологическая контрреволюция, связанная с принижением и извращением марксистской теории. Отмечая, что этот процесс вырос из присущего Сталину пренебрежительного отношения к марксизму и вообще к теории, Г. Федотов замечал: "Сталин и вся его группа никогда, быть может, не были настоящими марксистамии Если бы теории были столь важны для действия, то, конечно, им никогда бы не сидеть в Кремле; первое место принадлежало бы пророкам подполья: всем этим Троцким, Каменевым, Бухариным. В порядке теории любой профессор Коммунистической Академии забьет Сталина. Но Сталин платит ему презрением и рад, что, может, наконец, открыто высказать это презрение" .
Что же касается идеологии гуманизма, то она после шельмования самого этого понятия в официальной печати начала 30-х годов, была внешне восстановлена в своих правах. Бухарин и другие теоретики, отстаивавшие гуманистические принципы, пытались найти опору в некоторых фрагментах из речей Сталина, получивших широкий общественный резонанс. Так, в выступлении 4 мая 1935 года на выпуске слушателей военных академий Сталин призвал "прежде всего научиться ценить людей, ценить кадры, ценить каждого работника, способного принести пользу нашему общему делу. Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди, кадры. Надо понять, что при наших нынешних условиях кадры решают все".
На первый взгляд, эти положения носили гуманистический характер. В качестве таковых они и преподносились советскому народу и зарубежному общественному мнению. Однако, трезво анализируя их, нетрудно заметить: гуманистическими они могут быть названы с весьма существенными оговорками. Во-первых, Сталин рассматривал людей не как самоцель, высшую ценность, а всего лишь как "капитал", функциональное средство и инструмент "дела". Во-вторых, понятие "люди" отождествлялось с понятием "кадры", в свою очередь вплотную сближающимся с понятием номенклатуры. Впрочем, призыв к "заботе" об этой категории "людей" не помешал Сталину спустя небольшое время обрушить удар прежде всего именно на "кадры", без которых, как он уверял, "мы будем хромать на обе ноги".
7 ноября 1937 года на обеде у Ворошилова Сталин ясно дал понять, что рассматривает свою политику как продолжение имперской политики русских царей. Как записано в дневнике одного из присутствовавших там лиц, Сталин сказал: "Русские цари сделали одно хорошее дело -сколотили огромное государство, до Камчатки. Мы получили в наследство это государствои Поэтому каждыйи кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью".
Руководствуясь этой изуверской установкой, Сталин истребил партийно-государственное руководство и значительную часть интеллигенции всех союзных и автономных республик - по подозрению в стремлении к реализации записанного в Конституции 1936 года права на выход этих национальных образований из СССР или же в желании расширить самостоятельность последних.
Эти расправы, достигшие апогея в годы большого террора, приобрели широкий размах уже в первой половине 30-х годов.
9. Выводы.
Как можно судить из всего вышеизложенного, фигура Сталина является далеко не такой однозначной, как это может показаться на первый взгляд. Так же многие увязывают понятия «коммунизм» и «сталинщина», делая их практически синонимами, что, как теперь ясно, не верно в корне — Сталин отошёл от изначальной марксистской идеологии , и отошёл он очень далеко. Он отказался от идеи «интернациональной» революции, поднял на щит ещё дореволюционные идеалы — те самые идеалы, которые в 1917 были для революционеров, как красная тряпка для быка — т.е. Разрушение этих идеалов ничего бы не дало, но они были символом старого режима.
Большая часть тех действий, которые можно признать как преступные, были сделаны Сталиным в пылу внутрипартийной борьбы за власть. Однако, уже можно сказать, что коллективизация в её тогдашнем исполнении была глубокой ошибкой, повлёкшей за собой следующие непопулярные меры. Она (коллективизация), настроила против партии широкие народные массы, которые решались даже на вооружённые насильственные выступления против власти. Что-бы удержать страну от новой гражданской войны и была введена политика «закручивания гаек», которая, как и предыдущие решения, была выполнена под давлением политических оппонентов — и в результате не была продумана в достаточной степени. Да и, собственно, основной задачей Сталина на тот период, как я считаю, являлось простое удержание власти в своих руках любой ценой, даже ценой массовых человеческих жертв и резкого ограничения свобод. Именно для этого он создал религию имени себя, он увязал своё имя с самой идеей государственности и мира — в противовес хаосу и анархии. Конечно, только на словах....
С другой стороны, коллективизация и индустриализация, проведённые крайне болезненным образом и достигшие своих целей путём множества человеческих жертв, дали свои результаты.Именно на основе тех первых пятилеток и была выстроена вся промышленность СССР, которая в значительной мере сыграла роль во время Великой Отечественной войны , а так-же в период послевоенного восстановления.
Список литературы.
1. Вадим Роговин, серия «Была ли альтернатива».
2. Волков Ф. Д. Сталин: взлет и падение. М., 1995.
3. Радзинский Э. Сталин. М., 1997.
4. Хрущев Н. Воспоминания. М., 1997.
5. Волкогонов Д. Сталин: политический портрет. Кн. 1, 2. М., 1997.
6. Новейшая история отечества. ХХ век / Под ред. А. Ф. Киселева, Э. М. Щагина. Т. 2. М., 1999.
7. Сталинское политбюро в 30-е годы: сб. документов. М., 1995. С. 150.