Французские войска уже отступали на запад. Командовавший ими генерал Шерер, зная, с кем теперь приходится иметь дело, всеми силами избегал прямого столкновения со стремительно наступавшим Суворовым. Он слал гонцов во все стороны - в Париж, в Неаполь, в Швейцарию - с просьбами о подмоге. Тем временем союзные войска без потерь освободили Бресцию, окружили и блокировали Мантую, считавшуюся стратегически важным пунктом французской обороны. Еще не было ни одного крупного сражения, а Франция уже начала стремительно терять свои завоевания в Италии.
15 апреля, спустя десять дней после появления Суворова в Италии, полностью деморализованный натиском русского полководца Шерер был отстранен от командования французскими войсками. В этот критический момент армию принял генерал Моро. Тот самый Моро, талант которого Суворов оценивал наравне с Наполеоном.
К тому времени отступающая армия французов подошла к реке Адда - последнему удобному для обороны рубежу провинции Ломбардия. И, несмотря на то, что численный перевес был на стороне союзников, Моро принял решение встретить русско-австрийскую армию здесь, на крутом правом берегу реки. Здесь в случае успеха Моро мог соединиться с генералом Макдональдом, выступившим из Неаполя ему на подмогу. В случае поражения армии Макдональда и Моро окажутся отрезанными друг от друга.
Трое суток продолжалась битва на берегах Адды.
Армия Суворова захватила город Милан и полностью освободила Ломбардию. Как А.В.Суворов и обещал австрийскому императору, он начал свой поход с победной переправы через Адду. Но Франция, хоть и повержена в первом сражении, так легко не отдает своих завоеваний.
Стремительный успех Суворова не так напугал французов, как австрийский военный совет. Получив от главнокомандующего план дальнейших действий, чиновники гофкригсрата были растеряны. Согласно этому плану Суворов в ближайшие дни собирался перейти реку По, встретить спешащую из Южной Италии армию Макдональда, разбить ее, а затем, перекрыв подход французского подкрепления из Швейцарии, идти на столицу области Пьемонт - Турин, где располагался французский штаб. Захватив Турин, Суворов собирался идти до самого Парижа и затем приступить к освобождению Швейцарии. На борьбу с противником австрийцы готовились потратить месяцы, а то и годы, Суворов же собирался сокрушить его за несколько недель.
Суворов выполнил решение гофкригсрата, но выполнил лишь отчасти. Он оставил в Ломбардии более трети армии, не отказавшись при этом от наступательных действий.
Теперь русско-австрийская армия не могла двигаться навстречу Макдональду, не оставляя беззащитными свои тылы. Решено было маневрировать, чтобы не дать Макдональду с юга вдоль подножия Апеннинских гор прорваться к армии Моро. И в то же время не дать армии Моро возможности предпринять атакующие действия.
В русский штаб были доставлены неверные сведения о передвижении французских войск. И отряд под командованием генерала Розенберга, ожидая встретить под Валенцей лишь небольшой гарнизон, вышел на основные силы французов, а союзная армия оказалась в стороне. Отряд Розенберга оказался под угрозой полного уничтожения.
К вечеру Суворову стала ясна действительная обстановка, но теперь приходилось думать не о победе, а как спасти отряд Розенберга. Решительными действиями он сумел свести потери к минимальным и не дал противнику воспользоваться успехом.
После окончания боя фельдмаршал был в ярости. Не столько поражением в бою - это была, в конце концов, всего лишь локальная неудача, - сколько тем, что она давала гофкригсрату основание и право считать свои упреки в адрес русского полководца справедливыми и усилить контроль над ним.
Тактическая победа, одержанная французами, не оказала заметного влияния на общий ход военных событий.
Суворов не только не отказался от мысли об освобождении Пьемонта, но и планировал это на ближайшие дни.
Вскоре, вследствие непродолжительной осады, Турин был взят.
После освобождения Пьемонта почти вся Северная Италия контролировалась войсками, подчиненными Суворову. При этом армия Моро оказалась оттесненной на юг, к Генуе, и отрезанной как от Франции, так и от армии Макдональда.
В мае французы приступили к воссоединению своих раздробленных сил. Суворов к этому был готов.
Армия Макдональда появилась, но левее, чем можно было предположить, из сорока тысяч французов спустилась с Эмилианских Апеннин и буквально обрушились на отряды Гогенцоллерна, стоявшие возле Модены на левом фланге обороны австрийцев. Макдональд смял противника и отбросил его за реку По. Австрийцы отступали. Это бы дало Макдональду шанс пробиться наконец-то к войскам Моро, а затем объединенными силами дать Суворову решающее сражение.
Как только к Суворову поступили сведения о сражении под Моденой, он тут же собрал военный совет. Вопреки логике Суворов решил не ждать нападения французов, как предполагали австрийцы, и не стал выравнивать фронт, как надеялись французы. Он выступит навстречу Макдональду, чтобы сразиться с ним до того, как подоспеет из Генуи Моро, а затем повернуть обратно и атаковать войска Моро. Но для этого надо было совершить невозможное. Двадцатитысячная армия должна пройти сотню километров от Александрии до Пьяченцы максимум за двое с половиной суток.
Когда на марше под Пьяченцей армия Макдональда встретила небольшой отряд союзных войск, генерал решил сокрушить его едва ли не мимоходом. Он и предположить не мог, что основные силы союзников от него всего лишь в трех - четырех часах ходу. А при том быстром темпе хватило и двух. Солдаты почти бежали и, не дожидаясь отставших, тут же вступали в бой.
К вечеру первая часть суворовского плана была выполнена. Французы остановились между реками Тидоне и Треббия, то есть точно в том месте, где чуть менее двух тысяч лет назад Ганнибал нанес сокрушительное поражение римским легионам.
Впечатлительный и глубоко верующий А.В.Суворов не мог не видеть в этом предначертания судьбы. Суворовский талант побеждать как будто бы умножался, находя поддержку в таких таинственных совпадениях.
После двух дней ожесточенных боев А.Суворов, несмотря на численное превосходство французов, разгромил армию Макдональда.
Павел I, чьи симпатии к Суворову и так были велики, а теперь все более возрастали с каждой новой победой, прислал фельдмаршалу восторженное письмо.
В России ликовали, во Франции ужасались; те же, кому надлежало, кажется, восхищаться победами Суворова более всего, - император Франц и гофкригсрат - проявили удивительную сдержанность. Слишком далеко зашли уже разногласия между русским полководцем и своекорыстным австрийским двором. Новым рескриптом Франц воспрещал А.В.Суворову какие-либо наступательные действия - к Риму, Неаполю или через Валлис и Савойю во Францию. А.Суворов только что одержал победу, а те, для кого он это сделал, присылают ему вместо поздравлений оскорбительный приказ.
Когда фельдмаршал спросил генерала Милорадовича, отчего после победы на Треббии Ганнибал не пошел прямо на Рим, тот ответил, что, вероятно, и в Карфагене был свой гофкригсрат.
Только десять дней прошло с тех пор, как фельдмаршал Александр Васильевич Суворов выступил из Александрии навстречу Макдональду. За десять дней он успел пройти до Пьянченцы, в трехдневном жестоком бою разгромить сильного противника и преследовать его до Флоренцоло.
И теперь возвращался назад, в Александрию.
Макдональд напрасно ждал поддержки от Итальянской армии, - Моро только собирался выступить ему на помощь. Когда же стало известно, что Макдональд разбит, Моро принялся за свои излюбленные демонстрации: на большее он не решался. Он не думал наступать, а делал вид, что собирается.
Суворов никогда ничего не боялся на войне и меньше всего уважал демонстрации. Отменно расправившись с одним противником, он просто-напросто кинулся на другого.
Тогда Моро стал поспешно уходить в горы.
А Суворов въезжал в Александрию победителем.
За большой победой при Треббии шла маленькая: в день, когда Макдональд бежал из Пьяченцы, упрямый генерал Фиорелла наконец-таки сдал союзникам туринскую цитадель.
Нелегко было Суворову сидеть сложа руки в то время, когда неприятель, боясь вторжения суворовской армии в пределы Франции, лихорадочно собирал последние силы. Но ждать приходилось. До взятия двух главных крепостей Северной Италии - Мантуи и Александрии - Вена запретила и думать о дальнейшем наступлении.
Александрийская цитадель считалась очень крепкой, а мантуйская - одной из сильнейших в Европе. Она имела гарнизон в 10 тысяч человек при 675 орудиях и продовольствия на год. Комендантом ее был известный французский инженер, генерал Фусак-Латур.
Началась осада крепостей.
11 июля наконец сдалась александрийская цитадель, а 19-го пала мантуанская.
В Австрии ни одна победа Суворова не была оценена так высоко, как взятие Мантуи. Во Франции сдача крепости ввергла всех в состояние оцепенения. Коменданта обвиняли не только в малодушии, но и в измене, а по возвращении на родину предали суду и приговорили к лишению мундира. Император Павел возвел А.В.Суворова за Мантую в княжеское достоинство с титулом Италийского.
После падения крепостей у Суворова развязывались руки.
Он решил наступать немедленно, чтобы занять генуэзскую Ривьеру и окончательно изгнать французов из Италии. Тогда открывалась дорога во Францию.
План был разработан у Суворова заранее. С одновременным наступлением части сил на Геную со стороны Александрии и с востока, вдоль морского побережья, главный удар наносился через Тендский проход на Ниццу.
Это грозило французам полным окружением.
Александр Суворов убедительно просил Меласа, заклинал его всем для него дорогим поспешить с приготовлениями к походу.