Рано приобщился рабочий-медник к революционной деятельности. Был он умелым конспиратором, распространителем нелегальной литературы. Старшие товарищи-большевики полюбили рабочего паренька. В 1905 году, в семнадцать лет, Иван Беляков был принят в ряды РСДРП.
Теперь имя И. М. Белякова все чаще встречалось в жандармских документах. Умелое использование нелегальных и легальных форм помогало избежать ареста.
После Февральской революции о жизни уфимского рабочего Ивана Белякова можно было узнать по протоколам собраний и митингов, по сообщениям большевистской газеты “Вперед!”
“10 апреля 1917 года, — говорится в одном из материалов газеты, — по окончании работ в Уфимских железнодорожных мастерских было созвано собрание граждан рабочих, принадлежащих к социал-демократической партии. Тов. Беляков сделал доклад об образовании Уфимского комитета партии. После обмена мнениями решено организовать партийный комитет при мастерских...”
Перед началом собрания кто-то из “железняков”, видимо, новичок, попросил рассказать о себе.
— Родился я в 1888 году, — сказал Беляков. — С 1905 года большевик. Сейчас вот избрали членом Уфимского губернского комитета РСДРП. В составе комитета Цюрупа, Свидерский, Брюханов. Многие из вас их знают. Да и меня, наверное, знают. Я же из мастерских...
— Знаем! — отозвалось собрание.
Нелегко было рабочему, имеющему за плечами лишь начальную школу, быть членом и Уфимского комитета РСДРП, и исполкома Уфимского губернского Совета рабочих и солдатских депутатов, выполнять ответственные поручения. Сориентироваться в сложной обстановке большевикам помогали Центральный Комитет, В. И. Ленин. Под влиянием вождя вырвалась часть социал-демократов губернии, в том числе и Беляков, из пут оборончества. В апреле 1917 года уфимцы обсуждали решения Уральской областной конференции, которой руководил - Я. М. Свердлов, одобрили телеграмму, посланную делегатами В. И. Ленину. И уж совершенно неожиданно увидел рабочий-медник свою фамилию в списке кандидатов в Учредительное собрание от уфимской партийной организации, где на первом месте стоял В. И. Ленин.
Приближался день, когда загремят залпы “Авроры”. Незадолго до этого, 22 октября, большевики Уфы проводят своеобразный смотр своих рядов. Для того, чтобы усилить боеспособность Уфимского комитета РСДРП(б), его состав переизбирают. Называются кандидатуры Н. П. Брюханова, Э. С. Кадомцева, А. Д. Цюрупы, И. М. Белякова, А. П. Кучкина, А. А. Юрьева, М. И. Родионова, Ф. Я. Першина, А. И. Свидерского и других.
— Мы, члены Уфимского комитета РСДРП(б), внимательно следили за развитием революционных событий в стране, особенно в Петрограде, — вспоминал А. П. Кучкин. — Ждали, что ЦК партии вот-вот даст сигнал к восстанию в столице...
В эти дни И. М. Беляков выступает перед рабочими, солдатами, ведет агитационную работу. После победы Октября он становится активным строителем новой жизни. Белякова в это время можно было видеть во главе рабочей секции Уфимского губернского Совета рабочих и солдатских депутатов, часто он выступал на коротких, но важных заседаниях Уфимского губернского ревкома, губернского комитета партии.
Очень ярко прошла первомайская демонстрация 1918 года. Проводить этот праздник губком поручил И. М. Белякову. Вот что сообщала потом газета:
“В день 1 Мая — пролетарского интернационального праздника имела место грандиозная манифестация, устроенная в этот великий день всеми организациями города, стоящими на платформе Советской власти... Число участников демонстрации достигало 25—30 тысяч, не считая любопытных, шедших возле и за демонстрантами... Бесконечной лентой вилась она по улицам города, потонув вся в море красных знамен... Мощные звуки пролетарских песен, сливаясь с музыкой нескольких духовых оркестров, оглашали улицы, радуя слух всех сочувствующих революции граждан и смущая покой ее врагов...”
Трудно приходилось в первые годы Советской власти. С болью в сердце руководил И. М. Беляков, заместитель председателя губ совнархоза, эвакуацией из Уфы советских учреждений и их работников во время летнего наступления белогвардейцев в 1918 году. Веселее было, когда гнали беляков из заснеженного предновогоднего города. В освобожденной Уфе создавались новые учреждения. В те дни родился такой документ:
“...Ввиду острой нужды в опытных сотрудниках в коллегии комиссариата городского хозяйства прошу не отказать в срочном откомандировании в качестве члена в означенный комиссариат тов. Ив. Мих. Белякова”.
В июле 1919 года И. М. Беляков работает уже членом Президиума губернского совнархоза.
1920 год. Бывший рабочий железнодорожных мастерских поднимает своих товарищей, весь город на восстановление транспорта. Проводятся коммунистические субботники, своим примером зовут вперед коммунисты. И в строй подвижного состава встают один за другим некогда искалеченные, безмолвные паровозы.
Казалось, не было тогда дела, которого нельзя было поручить коммунисту Ивану Михайловичу Белякову. В голодный засушливый год он едет в Курскую губернию заготавливать для Башкирии фураж. Едет в последнюю командировку. В марте 1922 года 34-летний уфимец погибает там от тифа. “Власть труда” жители города читали некролог: “...Не стало тебя, товарищ, но работа твоя осталась, она жива среди рабочей массы — откуда ты вышел и для кого ты жил”.
Первым крупным собирателем башкирского фольклора был Александр Григорьевич Бессонов. В 1941 году был издан сборник башкирских народных сказок в его переводе на русский язык. К сожалению, А. Г. Бессонову не довелось увидеть свой труд напечатанным: он умер в первые годы революции. Большая часть архива исследователя, собирателя жемчужин башкирского фольклора, затерялась. Оригиналы, записи башкирского текста сказок потеряны или в дореволюционные годы, или со смертью неутомимого энтузиаста.
Родился А. Г. Бессонов в Вятке в 1848 году. Образование получил в школах духовного ведомства. Очень рано стал обучаться разговорному татарскому и удмуртскому . языкам. Работал народным учителем в Уржумском уезде, в Казани, Оренбурге, инспектором народных училищ Орского и Верхнеуральского уездов Оренбургской губернии, изучил в совершенстве башкирский и казахский языки. Люди, знавшие исследователя, говорили, что Александр Григорьевич в среде бюрократических деятелей дореволюционного просвещения выглядел “белой вороной”. Был он тихим, скромным, невзрачно одетым. Многие удивились, что такого “замухрышку”, “блаженного” назначили инспектором. Они не брали во внимание огромные фактические знания, которыми обладал Бессонов. Он был пожизненным членом Екатеринбургского общества любителей естествознания...
Знания А. Г. Бессонов накапливал необычным путем. Он ходил пешком из деревни в деревню, кропотливо собирая материалы по фольклору и этнографии. Все это делалось за свой счет, без всякой материальной поддержки. Не входило это и в обязанности инспектора. Полицейские власти глухих районов с подозрением относились к его деятельности, не верили, что он представитель школьной администрации, и нередко до выяснения личности забирали в каталажку.
Шли годы, материалы накапливались. Бессонов выступал в роли и лингвиста, и фольклориста. Нужно было досконально знать башкирский язык, чтобы подойти к истокам фольклора. Отдельные заметки и примечания показывают в нем большого знатока быта татар и башкир.
Специалисты внимательно изучили пометки А. Г. Бессонова при переводе башкирских сказок на русский язык. Рукописи перевода сохранились. Исследователь бережно относился к фонетике, учитывал особенности различных диалектов, сохранял множество бытовых и этнографических сведений. Эти пометки и поныне сохраняют свою научную ценность.
Непроторенной дорогой шел А. Г. Бессонов и как фольклорист. Он не имел предшественников, если не считать авторов нескольких публикаций. Не у кого было учиться ему методике собирания башкирских сказок. А вот у него самого — есть чему поучиться. Бессонов проявил чутье научного исследователя. Главная сила его — в обилии фактического материала, в документальности записи, в бережном отношении к записанному тексту. Он не приукрашивает сказки, не исправляет их, а подает в первозданном виде.
Сборник башкирских народных сказок, изданный в 1941 году, представляет большую ценность. А. Г. Бессонов собрал огромный фактический материал, дал перспективу для изучения башкирских народных сказок.
Александр Григорьевич был одним из тех демократически настроенных русских и башкирских просветителей, которые еще в начале XX века делали робкие попытки создания письменности башкирского литературного языка. В “Букваре для башкир”, изданном в 1907 году в Казани, он сравнивает арабскую азбуку с русской. Вот что он написал по этому поводу: “Арабская азбука сопоставлена нами с русской азбукой, примененной к башкирскому языку с той целью, чтобы башкирские дети, изучающие как арабскую грамоту, так и русский язык с русской грамотой, могли вместе с тем выяснить для себя особенности произношения, фонетики своего родного языка, не стыдились бы его, а полюбили бы этот чудный, благозвучный язык”.
Но попытки А. Г. Бессонова и других просветителей не увенчались успехом, так как царское правительство не было заинтересовано в развитии национального языка и национальной культуры “инородцев”.
Дело А. Г. Бессонова успешно продолжают сейчас ученые Башкирской АССР.
Заключение
Уфа — столица многонационального суверенного Башкортостана в составе Российской Федерации.
Столица Башкортостана занимает возвышенное плато между обвивающими ее с трех сторон реками Агиделью, Уфой и Демой.
В 1574 г. на высоком берегу Агидели была заложена крепость. Небольшое поселение, возведенное на горе воинами российского царя, носило поначалу имя этой горы — Тура-Тау. Чуть позже, когда вокруг были построены дубовые стены, местные жители назвали его «Имэнкала» — «Дубовый город». Почти одновременно крепость стала называться «Уфа», вероятно, от древнетюркского «Уфак», что означает «неболыпой», «малый».