Воссоздающее (реконструктивное) воображение формирует новые образы на основе описания или условного изображения и дает возможность представить и познать то, что в данный момент непосредственно не воспринимается. На основе воссоздающего воображения формируется ожидание наступающих событий и соответствующее отношение к ним. Применительно к криминальной среде, наиболее распространенными примерами использования данного вида воображения выступают заказные убийства, квартирные кражи и другие виды хищения чужого имущества, совершаемые «по наводке».
Творческое воображение представляет собой создание совершенно новых образов, которое становится возможным благодаря глубокому проникновению в сущность отображаемых сторон действительности и акцентированию ее наиболее важных сторон. Мошенники получают деньги за заведомо ложное обещание установить телефон, другие — путем установления и использования доверительных отношений с потерпевшими завладевают их правами на жилую площадь.
В уголовно-правовой литературе неоднократно высказывалось мнение, что предвидение не имеет степеней, поскольку «нельзя предвидеть больше
или меньше». Однако предвидение преступных последствий совершенного деяния может носить различную степень определенности, потому что «виновный может предвидеть преступные последствия как необходимый результат своей деятельности либо считать его возможным в большей или меньшей степени» [34].
На это обстоятельство обращает внимание и действующее уголовное законодательство: при прямом умысле (ч.2 ст.25 УК РФ) лицо предвидит «возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий», при косвенном умысле (ч.3 ст.25) — лишь «возможность наступления общественно опасных последствий».
Слово «неизбежность» в русском языке означает неотвратимость, то, что предстоит неминуемо, то, чего невозможно избежать или предотвратить.
Что касается возможности, то, в самых общих чертах, «это то, чего не существует в данном качестве, но что может возникнуть и существовать, стать действительностью при соответствующих условиях».
Вполне естественно, что отражение в сознании лица, совершающего преступление, степени вероятности наступления неблагоприятных последствий может быть различной. По мнению А.И. Рарога, эта степень вероятности может колебаться в диапазоне от предвидения «реальной возможности» до предвидения «абстрактной возможности», при которой субъект понимает закономерность наступления опасных последствий в сходных ситуациях, но не распространяет эту закономерность на данный конкретный случаи.
Изучение судебной практики показывает, что в одних ситуациях (в основном, при совершении преступлений с прямым умыслом) виновное лицо предвидит почти 100-процентную вероятность наступления неблагоприятных последствий, т. е. уверено в их неизбежности. Например, в ночь на 28 мая 2000 г. гражданин П., находясь в состоянии алкогольного опьянения, в ходе ссоры со своим отцом повалил его на пол и нанес пять ударов гирей по голове и более двадцати ударов ножом в область груди и шеи, от которых потерпевший скончался на месте [58]. Количество и характер наносимых ударов свидетельствуют о предвидении виновным неизбежности наступления смерти.
В других случаях (речь идет о преступлениях с косвенным умыслом) доля вероятности наступления возможных преступных последствий значительно ниже и выражена примерно в такой формуле: «общественно опасные последствия могут наступить, а могут и не наступить». Так, гражданин А. в процессе ссоры нанес один удар рукой по правому плечу своей жене, а затем
толкнул ее руками в грудь, отчего потерпевшая упала, ударившись левым боком о деревянную спинку дивана. По заключению судебно-медицинской экспертизы жене гражданина А. причинены телесные повреждения в виде ушиба грудной клетки слева, закрытой травмы живота с разрывом селезенки, кровоизлиянием в область малого сальника, под капсулу левой доли печени, повлекшие причинение тяжкого вреда здоровью [56]. Вряд ли гражданин А., совершая данные противоправные действия в отношении своей супруги, мог в полном объеме предвидеть тяжесть возможных преступных последствий.
Достаточно распространенными в судебной практике являются и те ситуации, когда отраженная в сознании субъекта степень вероятности причинения вреда охраняемым законом интересам минимальна. Например, гражданин Г., управляя автомобилем «Опель», при пересечении перекрестка двух центральных улиц г. Омска не убедился в безопасности маневра и выехал на полосу встречного движения, где допустил столкновение с автомобилем «Рено». В результате дорожно-транспортного происшествия пассажиру автомобиля «Рено» был причинен перелом правой плечевой кости, который по заключению судебно-медицинской экспертизы относится к вреду здоровью средней степени тяжести [54]. В ходе судебного рассмотрения данного уголовного дела было лишь констатировано наличие у виновного возможности предвидеть в самых общих чертах преступные последствия совершаемых им действий.
Резюмируя все вышеизложенное, хотелось бы отметить следующее. Предвидение, наряду с сознанием, является обязательным элементом интеллектуального содержания умышленной вины. Вместе с тем законодательная формула характера и предмета предвидения нуждается, на мой взгляд, в совершенствовании. Во-первых, учитывая отмеченный выше вероятностный характер знания о будущем, необходимо в ч.2 ст.25 УК РФ отказаться от термина «неизбежность», оставив в законодательной формуле лишь слово «возможность», предполагая при этом, что при прямом умысле виновное лицо предвидит высокую степень реализации этой возможности, приближающуюся по своему характеру к неизбежности.
Во-вторых, предметом предвидения при совершении умышленных преступлений должна выступать не «общественная опасность последствий», а «возможность причинения вреда чьим-либо интересам». Подобный подход позволит, на мой взгляд, избавить правоприменителей от необходимости установления того, что ни они, ни тем более лица, совершающие преступления, далеко не всегда могут понять и оценить, а также максимально конкретизировать юридические элементы интеллектуального содержания умысла. Кроме того, замена слова «последствия» на термин «причинение вреда» призвана положить конец многолетним теоретическим спорам о возможности предвидения общественно опасных последствий в преступлениях с формальным составом, которые, в свою очередь, не требуют для признания их оконченными наступления каких-либо последствий. Юридическое содержание термина «причинение вреда» распространяется не только на преступный результат, но и на пути его достижения, т.е. на преступные действия или бездействие, поэтому, благодаря предлагаемому уточнению предмета предвидения, в преступлениях с формальным составом предвидение также станет бесспорным элементом умышленной вины.
2.5 Вина и желание наступления общественно опасных последствий
Н.С. Таганцев установил, что «лицо, обладающее способностью ко вменению, только тогда учиняет преступное и наказуемое деяние, когда оно в этом деянии проявляет или имеет возможность проявить эту способность, когда совершенное посягательство состоит в известном соотношении с сознанием действующего, с его психической работой, предшествовавшей деятельности, проявляет его хотение и волю. Воля и составляет сущность виновности, т.к. всякая виновность заключает в себе порочность или недостаток, дефект нашей воли, нашего самонаправления к деятельности» [44].
В современной психологии под волей обычно понимают сознательное регулирование человеком своего поведения и деятельности, выраженное в умении преодолевать внутренние и внешние трудности при совершении целенаправленных поступков.
В современной юридической литературе высказываются предложения о целесообразности введения понятия правовой свободы, т. е. свободы, ограничиваемой нормами права. Так, Л. Рассказов и И. Упоров, применительно к сфере права, предлагают следующую дефиницию: «Свобода представляет собой деятельность, поведение, действия человека, совершаемые им по желанному выбору, исходя из собственных убеждений, интересов, потребностей, без принуждения, угрожающего жизни и другим наиболее важным для человека ценностям, в соответствии с установленными нормами права и приносящие своими результатами определенное удовлетворение» [35].
На основе анализа философских концепций можно сделать вывод, что волю не следует сводить лишь к процессам возбуждения и торможения: она неразрывно связана с высшими проявлениями целостности человеческой личности. Если эмоции определяют темперамент человека, а мыслительные процессы — его интеллект, то воле отводится роль фактора, определяющего личность в целом.
Для того чтобы понять неразрывную связь философской проблемы свободы воли и уголовно-правовой категории вины, важно учесть следующие моменты. Уголовное право, по общему правилу, основано на необходимости применения наказания (кары) к нарушителям установленных и охраняемых государством запретов. Еще два-три века назад принуждение, выражающееся в применении мер, связанных с лишением человека жизни или свободы, не нуждалось в рациональном объяснении. Существовало право силы, которое вполне соответствовало образу жизни средневекового жителя, да и иррационального объяснения (связанного с религиозными верованиями) вполне хватало. Начиная с Чезаре Беккариа, стало пробивать себе дорогу представление о том, что уголовное право и справедливость — это понятия тесно взаимосвязанные. Уголовное право без справедливости не может быть правом как таковым. Поэтому возникла необходимость в объяснении, почему государство (монарх) может наказывать подданных. В связи с этим в уголовном праве появляется понятие свободы воли, означающее, что человек в своем поведении не зависит от любых внешних и внутренних причин и самостоятельно выбирает свое поведение из нескольких возможных вариантов. Именно за самостоятельный выбор индивидом преступного поведения у государства и возникает моральное право для наказания субъекта, сделавшего неправомерный выбор.