Однако вернемся к «Нике».
Ошеломленный читатель начинает перелистывать назад страницы рассказа, уверенный, что «здесь что-то не так», писатель «ошибся». И он вынужден убедиться: автор абсолютно честен. В предшествующем развязке тексте есть несколько прямых указаний на настоящую природу Ники, но в контексте любовной истории à la «мужчина и женщина» они воспринимаются как метафоры, а не по «номинальной стоимости».
Пелевин был честен, но намеки на кошачью природу героини рассыпал по тексту все-таки не без лукавства. Из многовекового литературного инструментария он ведь использовал не только прием построения художественного произведения (обманутое ожидание), не только популярный в новейшей литературе образ естественной, загадочной и неподвластной рациональному познанию молодой женщины. Создавая свой текст, автор имел в виду еще и известное во многих национальных культурах сравнение женщины с кошкой. Оно существует так давно, что и в языке есть «кошачьи» аллюзии, которыми писатель с успехом пользуется.
Пелевин остался верен себе: он добился того, что любой читатель, прочитавший (и понявший) его рассказ, будет шокирован. Причем читательское изумление тем сильнее, чем лучше он знает мировую литературу, историю и культуру. Вероятно, в этом и заключалось главное (а может быть, и единственное?) намерение автора рассказа.