Я говорил уже выше, что два литературных архива никак не совпадали. Из них вовсе не складывался противоречивый образ, как, например, из литературы о ПетреI.
* * *
Образов было два.
Один был портрет бога. Он был лишён каких-либо конкретных черт. Премудр, предобр, всемогущ и тому подобное.
Портрет шестидесятых и после отражает лишь черты внимательного садиста, всемогущего палача, смерти которого ждали тысячи смертников.
Сегодня некоторые умники цитируют С.В.Смирнова (из его поэмы). Был, дескать, культ личности, но была и личность.
Личность, конечно, была. Яркая, дьявольская личность. Сталин, кого хотел, расстреливал, а некоторых миловал или мучил более оригинально. Бог и царь всех народов земли мог позволить себе роскошь личных пристрастий. Трудно объяснить, почему убили Артёма Весёлого, держали в лагере Заболоцкого, а про Пастернака он сказал: “Не трогайте небожителя!” Но велел арестовать его возлюбленную (пусть не забывается!). Оставил в живых Ахматову (“монахиню”, как он выражался), но арестовал её сына и мужа. Не дал печататься.
Прежде чем погубить Мандельштама, у него почему-то возникло желание позвонить Пастернаку и укорить его за то, что он не вступился за друга, как естественно бы поступил он, истинный грузин, который за друга пошёл бы на смерть.
Он почему-то любил ходить на спектакль «Дни Турбиных» М.Булгакова. Ходил неоднократно. Что его влекло? Может быть, его душу тешило это благородное русское офицерство, которое он превратил в тухлое мясо? А где их ещё увидишь, этих офицеров? В нашей литературе они изображались злодеями и дегенератами.
Смирнову-Сокольскому почему-то разрешалось со сцены рассказывать такие анекдоты. Вопрос: “Как живут в Москве?” Ответ: “Как в автобусе: одни сидят, другие трясутся”. Зато на обеде в Кремле Сталин потрепал автора по плечу и сказал гостям: “Это мой шут!”
У палача свои прихоти, свои пристрастия.
Он был оригинален. Держал вокруг себя Молотовых, Кагановичей, а их жён, сестёр отправлял в лагерь. Испытывал дьявольское наслаждение, глядя, как верно они ему служат и сознавая, почему.
Он не нуждался в идейных соратниках. Ему нужны были послушные псы. Мой приятель, старик, переживший Колыму, цитировал мне Сталина: “Мне эта капэхх вот гдэ сыдыт!” И бил себя кулаком по затылку. Откуда знали лагерники этот анекдот? Было ли так? Но сочинён он верно.
Поэт-мистик Даниил Андреев утверждает, что и Ленин выполнял на земле сатанинскую миссию, но был воплощён в обычную человеческую личность, мог иметь свои слабости, мог совершить порой и добрый поступок. Сталин, уверяет он, был нечеловеческим воплощением зла, с ним духи тьмы продолжали общаться и при жизни. Он не имел безумной мечты Ильича загнать нас силком к счастью. Какого-то ужаса полны глаза Ленина на последних фотографиях. Ему, очевидно, многое открылось. Он оставил резкую оценку Сталину, ввёл нэп. Хотел что-то переиграть.
Железный Иосиф был существом кровожадным и ненасытным. Он сам назначал пытки тем врачам, которые его лечили. Он заходил в камеру обречённого Бухарина и нежно называл его Бухарчиком, а затем отправил на истязания и на расстрел.
Свой гигантский монумент он строил на костях всех. Имея свои оригинальные прихоти, он вовсе не знал ни жалости, ни снисхождения.
Таковы два Сталина в нашей литературе.
Первый — миф, плод людского воображения. Так бесы, по воспоминаниям святых отцов, являются подвижниками в ангельском виде.
Второй портрет концентрирует в себе исчадье зла. Он сложен из реальных поступков, из описаний тех, кто знал его всамделишным.
* * *
Cамым грустным, однако, мне представляется иное. Почему-то людям (по крайней мере, большинству) не дано усваивать опыт истории. Былая эпоха зарастает лопухами и крапивой. “И матери сын не узнает, и внук отвернётся в тоске”. Моя биография — это не более чем личный опыт. Да, расстреляли отца. Да, мы с мамой очень долго жили по каким-то хибаркам, пристройкам, не ведая, что бывают ванные и тёплый клозет. Да, школа, откуда меня изгнала комиссия, определившая, что моё преподавание чуждо “партийности”. Эксперимент был блистательным: опросили десять учеников, кто их любимый писатель. Оказалось — Пушкин. А у некоторых Толстой и Лермонтов. Вывод ясен: не воспитывается любовь к советской литературе.
А есть куда более страшные биографии — у героев Солженицына, Шаламова и у их авторов.
Но массовидный обыватель знает своё: “При Сталине был порядок. Он, кого надо, к стенке”. Как нам мечталось, что все прочтут «Архипелаг ГУЛАГ», воспоминания мучеников... и очнутся. Не очнулись! Появились младофашистики, которые боготворят, не читавши, скучнейшую, нелепую «Майн кампф». Оживились красные, мечтая о возврате добрых времён тоталитаризма. Красные и коричневые вдруг оказались родственниками.
С древних времён мы знаем, что там, где царила истинная вера, был один культ — культ Бога. В огонь пошли библейские юноши (три отрока), но не поклонились тирану. На муки шли первые христиане, но отказывались прославлять идола или императора. “Не сотвори себе кумира”, — учит Библия.
Самым страшным образом былых лет мне кажется поэтесса, взятая в концлагерь, которая написала:
Сталин, я хочу быть листиком под твоим сапогом.
Душа Тютчева лелеяла мечту “к ногам Христа навек прильнуть”. Эта безумная женщина хочет не просто прильнуть к ногам шагающего по трупам тирана, но прямо-таки распластаться под его подошвами.
Свято место, говорит народ, не бывает пусто. Если душа не ведает Бога, найдётся его заместитель. Душа требует веры. И сатана подскажет, на кого молиться.