Катастрофичность, которая была заметна в произведениях эпохи перестройки -Кабаков, Курчаткин, Тополь и т.п., - стала уступать место ироничности, игровому началу в произведениях Пьецуха, Абрамова, Пелевина. Катастрофичность ситуации снимается ироничностью повествования и изложения. Homo sovieticus уступил место Homo ludens - человеку играющему. Художественные открытия В. Аксенова в "Острове Крым" и С. Соколова в "Палисандрии" стали литературными приемами.
Таковы попытки писателей создать альтернативную историю. Когда-то в советское время была одна-единственная история, так как не было альтернативных курсов истории. Мифологизация стала главным методом если не исторического исследования, то по крайней мере исторического повествования. Но разве не было у писателей таких попыток и раньше? Разве не писал А. Пушкин "Историю Пугачевского бунта" с совершенно иных исторических позиций, нежели "Капитанскую дочку"? Зато сейчас только в средней школе используются на равных почти 50 учебников! Стала ли история более понятной и определенной? И еще один вопрос: существует ли вообще историческая истина? Или история тоже стала предметом постмодернистской игры? И наконец, станет когда-либо российское прошлое хоть на йоту более предсказуемым, чем российское будущее?
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Пьецух В. Роммат. М., 1990.
2. Абрамов С. Тихий ангел пролетел. М., 1994.
3. Пелевин В. Омон Pa // Знамя. 1992. № 5.
4. Пьецух В. Государственное дитя. М., 1997.
5. Кенжеев Б. Иван Безуглов//Знамя. 1993. №1,2.
6. Шаров В. До и во время // Новый мир. 1993. № 3, 4.
7. Кенжеев Б. Золото гоблинов // Октябрь. 1993. № 11, 12.
8. Тендряков В. Покушение на миражи. Чистые воды Китежа. М., 1988. С. 31,
9. Нехорошее М. История: модель и личность // Нева. 1994. № 4. С. 268.
10. Курицын В. Тропик памяти //Литературная газета. 1993. 19 июня.
11. "Круглый стол" //Литературная газета. 1993. 11 августа.