В своих шатаниях от одних политических взглядов к другим Мелехов старается найти ту правду, которая ближе к народу. Поэтому при встрече с ним подъесаул Изварин чувствует, что Григорий принял “красную веру”, и замечает: “Боюсь, что встретимся мы, Григорий, врагами”.
После победы революции Григорий с красными. Но возвратившись на хутор он ощущает душевный разлад. Опять стал вопрос: “К кому же прислониться?”. “ Поиграли и мы в большевиков, на фронте, а теперь пора за ум браться”, - говорит ему брат Петр –“Мы ничего чужого не хотим, и наше не берите” - вот как должны сказать казаки всем, кто нахрапом лезет к нам…Ты должен уразуметь, что казак он, как был казаком и останется”. Одним из самых острых и драматических этапов в жизни Григория Мелехова было его участие в Верхне-Донском восстании. Стихийное участие Григория в восстании, обусловленное целым рядом причин. Основной причиной было расхождение Григория с представителями советской власти на хуторе Татарском – Иваном Алексеевичем Котляровым и Михаилом Кошевым. Боясь ареста, Григорий вынужден был скрываться в хуторе Рыбинском. Неоправданную жестокость некоторых представителей Советской власти осуждает не только Григорий Мелехов. Бессмысленные, бессудные расстрелы осуждаются и самим народом. В самом начале восстания Григория одолевают противоречивые мысли. Во время восстания у Григория проявляются качества талантливого полководца. Он становится командиром повстанцев. Он понимает, что восстанием тайно руководят полковники и офицеры. Он снова тянется к красным, но не находит путей примирения с ними. Участие Григория в восстании становится механическим. Он понимает, что “надо либо к белым, либо к красным прислониться. В середке нельзя, - задавят”. В тяжелых испытаниях, в ежеминутном столкновении со смертью он вспоминает свой дом, скучает по семье, детям, Наталье и опять, как в годы юности тревожит сердце любовь к Аксинье. В горячем бою, порубив матросов, Григорий как никогда почувствовал бессмысленность убийства своих же братьев: “- Кого же рубил!…Братцы, нет мне прощения! Зарубите, ради бога…Смерти…предайте!…” Писатель показывает сложные личные отношения Григория с Аксиньей, с Натальей. Сколько лиризма в описании чувств, которые возбуждают в Григории дети, его дети: “Как пахнут волосы у этих детишек! Солнцем, травою, теплой подушкой и еще чем-то бесконечно родным. И сами они – это плоть от плоти его – как крохотные степные птицы. Какими неумелыми казались большие черные руки отца обнимавшие их…”
“Нет, нет, Григорий положительно стал не тот! Он никогда ведь не был особенно чувствительным и плакал редко даже в детстве. А тут - эти слезы, глухие и частые удары сердца, и такое ощущение, будто в горле беззвучно бьется колокольчик…” Чувство нежности и тепла возбуждает в Григории и Наталья: “Она была рядом с ним, его жена и мать Мишатки и Полюшки. Для него она принарядилась и вымыла лицо. Могучая волна нежности залила сердце Григория. Он хотел сказать ей что-то теплое, ласковое, но не нашел слов и , молча, притянув ее к себе, поцеловал белый покатый лоб и скорбные глаза”. У Шолохова всегда много символики. Эти ласки и нежность к Наталье были последними. Григорий покидает хутор с тяжелым сердцем, несмотря на ласковое, теплое утро. Грустно его провожала Наталья, захлебывались от рыданий дети. Полна страшной символики черная косынка, которую Наталья набросила на плечи. С траурной косынкой – предвестницей гибели – и осталась она в памяти Георгия. Возвратившись из хутора Григорий сразу попадает в водоворот событий. Идут кровопролитные бои, гибнут люди. Народ устал от войны, от кровавой бойни. Обезлюдели станицы и хутора. Много молодых и старых казаков дезертирует с фронта. Соединение повстанцев с Донской армией еще раз показало, какая пропасть лежит между казаками и офицерством. Григорий мало участвовал в боях – его подкосила смерть Натальи и Пантелея Прокофьевича, тяготили думы об осиротевших, несчастных детишках. Тревожили Григория опасения, что те способы борьбы, которые он наблюдал, не предвещают ничего доброго, война может стать бесконечной. Усталой душе хотелось мира и тишины. Не оказалось у него выбора. Инстинктивно он искал путь к правде. Но где она, правда, если белые и красные убивают? Казнь подтёлковцев произвела на Григория не меньшее впечатление, чем расправа с пленными черниговцами за три месяца до этого. С поразительной точностью М. Шолохов показывает, как в первые минуты неожиданной встречи с Подтелковым Григорий испытывает даже нечто похожее на злорадство. Он нервно бросает в лицо обреченному Подтелкову жестокие слова: “- Под Глубокой бой помнишь? Помнишь, как офицеров стреляли…По твоему приказу стреляли! А? Теперича тебе отрыгивается! Ну, не тужи! Не одному тебе чужие шкуры рубить! Отходился ты, председатель Донского Совнаркома! Ты, поганка, казаков жидам продал! Понятно? Ишо сказать?” Но потом… Он тоже в упор видел жуткое избиение безоружных. Своих же – казаков, простых хлеборобов, фронтовиков, однополчан, своих! Там, в Глубокой Подтелков велел рубить тоже безоружных и смерть их тоже ужасна, но они…чужие, они из тех, кто веками презирал и унижал таких, как он, Григорий. Как и тех, что стоят сейчас у края страшной ямы в ожидании залпа…
Григорий нравственно надломлен. Жизнь героя романа под впечатлением душевной травмы, полученной в день избиения подтелковцев. Григорий переходит на сторону красных. Он сражается в коннице Буденного. Но он почувствовал, что красные ему, как бывшему белому офицеру, не доверяли, а поэтому демобилизовали. Возвращение в хутор не приносит Григорию счастья. Он на подозрении, Михаил Кошевой видит в нем врага. Григорий становится на учет в Вешенской. Теперь он боится расплаты за прошлые заблуждения и сам себе признается: “Жидковат оказался на расплату, сробел”. Он старается держаться в стороне от политики, мечтает о спокойной жизни с семьей и Аксиньей. Но Григорию снова угрожает арест, и он скрывается из станицы. Если раньше боязнь ареста привела Григория к участию в Верхне-Донском восстании, то теперь в банду Фомина. Участие Григория в банде – вынужденный и гибельный шаг. Он об этом прямо говорит Фомину: “У меня выбор, как в сказке про богатырей: налево поедешь – коня потеряешь, направо поедешь - убитым быть…И так – три дороги и ни одной нету путевой…”. “Вступаю в твою банду”.
М. Шолохов сурово обличает бесславные преступные дела банды, много внимания уделяет показу разложения главарей банды Фомина и самой банды, которая в конце концов превратилась в шайку грабителей. Григорий уходит из банды и тайком пробирается к Аксинье, предлагает ей уехать из хутора и вместе с ним начать где ни будь вдалеке от родных мест новую жизнь. Но не суждено было и на этот раз осуществиться планам Григория шальная пуля отняла у него самое дорогое и преданное ему существо – Аксинью.
“…Григорий, мертвея от ужаса, понял, что все кончено, что самое страшное, что только могло случиться в его жизни, - уже случилось…Хоронил он свою Аксинью при ярком утреннем свете…Он прощался с ней , твердо веря в то, что расстаются они не надолго… ”
теперь ему незачем было торопиться… Все было кончено. В этой сцене прощания Григория с Аксиньей М. Шолохов сумел показать душу своего героя, способного пронести чувство любви через все испытания жизни. И после гибели Аксиньи он живет воспоминанием о прошлом. Жила в нем мечта о счастье, поэтому и отказывается от войны, выбросив оружие в прорубь: “Вся жизнь Григория была в прошлом…Он стоял у ворот родного дома, держал на руках сына. Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило с землей и со всем этим огромным сияющим под холодным солнцем ммиром”. Важно заметить, что “шатанья” Григория Мелехова писатель связывает с особенностями развертывания гражданской войны на Дону, с ее ходом и рассматривается его метание меж двух лагерей как типическое социальное явление, а художественное выражение этого явления – как следование исторической правде.
“В каждом дворе, обнесенном плетнями, под крышей каждого куреня коловертью кружилась своя обособленная от остальных, полнокровная, горько-сладкая жизнь”. В другом месте Шолохов так определяет эту картину. “Выметаясь из русла разбивается жизнь на множество рукавов”.
“Трудно предопределить, по какому из них устремит свой вероломный и лукавый ход: там, где нынче мельчает жизнь, как речка на перекате, мельчает настолько, что видно ее ** поганенькую россыпь – завтра идет она полноводная, богатая”. В каждой семье, под каждой крышей свои большие и малые радости и горести, везде что-то происходит.
Шолохов считал, что конфликт с казачеством создан искусственно. “Стравили людей” - сокрушается Мелехов. Это показано в эпизоде драки на мельнице. Здесь Шолохов показывает, как в конкретной жизненной ситуации закипает “пенная злоба” и льется кровь. Ничтожность повода для столкновения, приведшего к увечьям и даже гибели одного из участников побоища. “За что?” - спрашивает случайный свидетель драки. “За очередь” - был ответ. Ничтожность повода однако не означает, что за ними не стоят весомые причины. “Не одно столетие назад заботливая рука посеяла на казачьей земле семена сословной розни, растила и холила их, и семена гнали богатые всходы: в драках лилась на землю кровь казаков и пришельцев - русских, украинцев”. И воскресает в сознании казаков древнее значение слова “братья”, которое объединяло людей во времена смут и раздоров. Появляется оно на карнизе часовни над могилой бессудно убитого красноармейца Валета: