Место дуэли (подножие горы Машук). Дуэль состоялась вечером 15 июля 1841 г. Лермонтов считал повод для дуэли ничтожным и выразил свое нежелание стрелять, а противник целился старательно. В 1881 г. на месте дуэли была установлена небольшая каменная пирамида, в 1901 г. поставили временный памятник из гипса и дерева. Нынешний памятник сооружен по проекту известного скульптора Б. М. Микешина в 1915 г. Это каменный обелиск с горельефом поэта в центре.
Место первоначального погребения М. Ю. Лермонтова (старое кладбище). Тело М. Ю. Лермонтова было погребено на пятигорском кладбище, у подножия горы Машук, 17 июля 1841 г. После долгих хлопот Е. А. Арсеньева, бабушка Лермонтова, получила разрешение перевезти его прах в свое имение - село Тарханы Пензенской губернии, где прошло детство поэта. Весной 1842 г. свинцовый гроб с останками поэта был увезен из Пятигорска. В 1903 г. на месте первоначального погребения М. Ю. Лермонтова установлен памятник-обелиск, на ограде - мемориальная доска. Путь к памятнику обозначен указателями.
Тарханы.
Село раскинулось по берегам Большого пруда, устроенного еще дедом М. Ю. Лермонтова в русле реки Марарайки.
До сих пор сохранились исторические названия улиц — Ильинка, Овсянка, Яшенка и Бугор. От бывшего тракта к усадьбе ведет прямая дорога.
Входом на усадьбу служит плотина Барского пруда, обсаженная ветлами. На повороте плотины вправо открывается вид на бывший помещичий дом, построенный в 1818 году и о котором можно сказать словами М. Ю. Лермонтова: "... барский дом был похож на все барские дома: деревянный, с мезонином, выкрашенный желтой краской, а двор был обставлен длинными одноэтажными флигелями, сараями и конюшнями..."
В 1908 г. дом горел, на следующий год был восстановлен с небольшими изменениями; в 1912 г. его облицевали кирпичом. В 1972 - 1974 гг. по проекту, разработанному Всесоюзными специальными научно-исследовательскими мастерскими, дом обшили тесом, провели перепланировку нижнего этажа. В 1991 г. в соответствии с планом и рисунками первого биографа М. Ю. Лермонтова П. А. Висковатого проведена реставрация внешнего вида барского дома с целью максимального приближения к облику лермонтовского времени.
Формирование характера юного Лермонтова, становление его личности, тарханское окружение, тарханские впечатления и отражение их в творчестве поэта — об этом рассказывает экспозиция "Лермонтов и Тарханы" в бывшем барском доме. Мемориально-бытовая экспозиция, построенная на материалах эпохи (книги, вещи, принадлежавшие Лермонтову, его родственникам и знакомым, предметы быта, декоративно-прикладного искусства), раскрывает биографическую и творческую связь поэта с Тарханами.
Зала, гостиная, столовая составляют анфиладу парадных комнат. Голубая гостиная обставлена мебелью из черного лакированного дерева. Довольно часто, оставив детей играть в зале, здесь беседовали гости Арсеньевой. И, может быть, именно здесь Лермонтов услышал разговоры о событиях 1812 года.
Соседи бабушки, помещики Жилинские, Савеловы, Турнеры, с волнением обсуждали события, грозившие их благополучию. „Умы предчувствовали переворот и волновались, каждая старинная и новая жестокость господина была записана его рабами в книгу мщения, и только кровь могла смыть эти постыдные летописи.
Люди, когда страдают, обыкновенно покорны, но если раз им удалось сбросить ношу свою, то ягненок превращается в тигра: притесненный делается притеснителем и платит сторицею и тогда горе побежденным!.." - напишет позднее Лермонтов в „Вадиме". В Тарханах юный Лермонтов почувствовал, какая огромная пропасть разделяет народ и самодержавие. Здесь он уже задумывался о судьбах родины и народа. Шестнадцатилетний поэт писал:
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет…
Большой письменный стол занимает центральное место в кабинете поэта. На столе книги русских и иностранных авторов, фарфоровая чернильница в виде льва и печатка-ножичек, принадлежавшие поэту, копии произведений Лермонтова, написанных в Тарханах. Зимой 1836 года он работал здесь над драмой „Два брата", поэмой „Сашка", стихотворением „Умирающий гладиатор".
Над столом помещены портреты литераторов, чье творчество было близко Лермонтову. В центре - портрет А. С. Пушкина, которого он считал непревзойденным поэтом.
И, может быть, в этом кабинете Лермонтовым было написано письмо другу: „Я теперь живу в Тарханах, в Чембарском уезде (вот тебе адрес на случай, что ты его не знаешь), у бабушки, слушаю, как под окном воет метель (здесь все время ужасные), снег в сажень глубины, лошади вязнут и соседи оставляют друг друга в покое".
Самая большая комната барского дома – зала обставлена роскошной мебелью конца XVIII - начала ХIХ века. На одной из стен семейные портреты: властная и уверенная в себе бабушка Елизавета Алексеевна Арсеньева, нежная и задумчивая мать поэта Мария Михайловна, красивый и добрый отец Юрий Петрович. Лермонтову не было и трех лет, когда от скоротечной чахотки умерла его мать. А между двумя самыми близкими мальчику людьми разгорелся долгий спор из-за него. „Я здесь как добыча, раздираемая двумя победителями, и каждый хочет обладать ею” - скажет о себе шестнадцатилетний поэт устами героя драмы “Люди и страсти".
Рос Лермонтов болезненным ребенком, до 4 лет не умел ходить. И часто, ползая по застланному сукном полу, рисовал на нем мелом. Вероятно, рисунки его были довольно хороши, если именно с листом бумаги и мелком будущий поэт изображен на самом раннем из дошедших до нас портретов.
В маленькой уютной чайной, украшенной картинами мастеров голландской и фламандской школ, собирались вечерами.
И очень часто из окон комнаты, где все дышало спокойствием и уютом, мальчик Лермонтов видел, как за одну разбитую чашку отправляют для наказаний на конюшню поваренка Ваську (об этом он напишет в драме „Люди и страсти"), как прямо на подворье наказывают конюха…
Именно в Тарханах Лермонтов увидел „барство дикое", а в 16 лет в драме „Странный человек" сформулировал свое отношение к этому. „Люди, люди!.. Проклинаю ваши улыбки, ваше счастье, ваше богатство - все куплено кровавыми слезами. Ломать руки, колоть, сечь, резать, выщипывать бороду волосок по волоску!.. О боже!… при одной мысли об этом я чувствую боль во всех моих жилах…"
В Тарханах Лермонтов получил домашнее образование. Для занятий была отведена отдельная комната - классная. На полках и в шкафу - книги, отражающие курс домашнего обучения того времени: „Зрелище вселенныя" на русском, немецком и французском языках, „Ручная математическая энциклопедия”, „Псалтырь, или Книга хвалений", „История государства Российского" Н. М. Карамзина, „Древнейшая всеобщая история" …
Немецкому языку мальчик учился у бонны-немки Христины Осиповны Ремер, французскому его обучал гувернер, сержант наполеоновской гвардии Жан Капе, руководила курсом обучения, вероятно, „милая тетенька" М. А. Шан-Гирей. Ведь именно ей тринадцатилетний Лермонтов сообщал из Москвы о своих успехах. „Милая тетенька! Я думаю, что Вам приятно будет узнать, что я в русской грамматике учу синтаксис и что мне дают сочинять: я к вам это пишу не для похвальбы, но, собственно, от того, что вам это будет приятно: в географии я учу математическую; по небесному глобусу градусы, планеты, ход их и прочее: прежнее учение истории мне очень помогло".
Среди своих сверстников, детей соседних помещиков, Лермонтов выделялся разносторонними интересами. „Великим постом Мишель был мастер делать из талого снегу человеческие фигуры в колоссальном виде: вообще он был счастливо одарен способностями к искусствам: уже тогда рисовал акварелью довольно порядочно и лепил из крашеного воску целые картины", - вспоминал А. П. Шан-Гирей, троюродный брат Лермонтова.
Узкий коридор отделял комнаты бабушки от комнат внука. О внуке Е. А. Арсеньева думала постоянно. "…Он один свет очей моих, все мое блаженство в нем", - писала она своей знакомой. С 1835 года в тарханском доме находился портрет М.Лермонтова работы Ф.Будкина. И глядя на него, бабушка не раз мысленно разговаривала со своим „Мишенькой".
На секретере - копии двух писем Лермонтова к бабушке, дорожный альбом поэта, прижизненные издания произведений Лермонтова.
В 1835 году в „Библиотеке для чтения" появилась поэма „Хаджи-Абрек". Наверное, об этой поэме Арсеньева писала внуку: „Стихи твои, мой друг, я читала: бесподобные…Да как ты не пишешь, какую ты пиесу сочинил, комедия или трагедия, все, что до тебя касается, я не равнодушна, уведомь, а коли можно, то и пришли через почту".
“На дворе в шагах в ста от дома построен маленький флигелек, где давно уже проводит свои грустные дни бывший слуга Михаила Юрьевича дряхлый слепой старик, когда-то всей душой преданный поэту, одно воспоминание, о котором приводит в волнение все его престарелое существо”, - писал Н. Прозин, посетивший Тарханы в 1867 году.
Дом восстановлен на прежнем фундаменте в 1968году по проекту архитектора Дубровина. Основой при восстановлении послужила гравюра XIX в. М. Рашевского. Рядом с домом растут несколько старых вязов, сохранившихся с лермонтовских времен.
В этом небольшом деревянном флигеле — доме привилегированных слуг тарханской барыни, ключницы и конторщика, — экспозиция "Друг! этот край... моя Отчизна".
Крестьянская одежда лермонтовского времени, старинный ткацкий станок, окованный железом сундук, вышитые полотенца, глиняная посуда вводят посетителей в круг забот и переживаний тарханских крестьян. В нескончаемых трудах и заботах проводил день за днем подневольный русский мужик. Лишь в редкий праздник мог он развернуться во всю ширь, забыть про беды и горести. Таким удалым и бесшабашным выглядит русский крестьянин на рисунке неизвестного художника ХIХ века „Русская пляска".