Для моряка довольно одного беглого взгляда и нескольких часов плавания, чтобы оценить достоинства своего корабля. Дул свежий северо западный ветер, и не было необходимости уменьшать паруса. Благодаря этому Анри д'Альбаре мог в первый же день познакомиться с великолепными мореходными качествами корвета.
- Он может уступить свои брамсели любому кораблю, и он может нести их при ветре, когда нужно брать два рифа на нижних парусах, - сказал ему капитан Тодрос.
На языке бравого моряка это означало две вещи: прежде всего, что никакой другой парусник не мог соперничать с "Сифантой" в скорости, затем, что его прочный рангоут и остойчивость позволяли ему нести паруса при такой погоде, которая заставила бы всякий другой корабль убрать их из боязни опрокинуться.
Идя в бейдевинд левого галса, "Сифанта" стремилась на север, оставляя на востоке остров Митилини, или Лесбос, один из самых крупных в Архипелаге.
На другой день корвет прошел в виду этого острова, где уже в самом начале войны за независимость, в 1821 году, греки достигли большого превосходства над турецким флотом.
- Я был там, - сказал капитан Тодрос командиру д'Альбаре. - Дело было в мае. Семьдесят наших бригов преследовали пять турецких кораблей, четыре фрегата и четыре корвета, которые укрылись в порту Митилини. Один из них, семидесятичетырехпушечный корабль, отправился в Константинополь за помощью, но мы ему задали жару, и он взлетел на воздух, а с ним и девятьсот пятьдесят матросов. Да! Я там был, я то и поджег рубашки из серы и дегтя, в которые мы одели корпус этого корабля! Хорошие, теплые рубашки, капитан! Рекомендую вам их на случай… словом, для господ пиратов!
Стоило только послушать капитана Тодроса, когда он рассказывал о своих похождениях с добродушным юмором матросам на баке! Но помощник командира "Сифанты" говорил сущую правду: он и в самом деле сделал то, о чем рассказывал, и сделал великолепно.
Вступив в командование корветом, Анри д'Альбаре не без причины взял курс на север. За несколько дней до его отъезда с Хиоса около Лимноса и Самофракии были замечены подозрительные корабли. Несколько левантинских каботажных судов было захвачено и разграблено у самого побережья Европейской Турции. Возможно, пираты, упорно преследуемые "Сифантой", решили на время укрыться в северных водах Архипелага. Это было бы лишь проявлением благоразумия с их стороны.
У берегов Митилини ничего обнаружить не удалось. Там оказалось лишь несколько торговых судов, которые обменялись сигналами с корветом, чье появление не могло не придать бодрости их командам.
В течение двух недель, выдерживая борьбу с суровой непогодой, обычно наступающей здесь в дни равноденствия, "Сифанта" добросовестно выполняла свою задачу. Когда сильный шквал, налетавший несколько раз кряду, заставил Анри д'Альбаре уменьшить паруса, он получил возможность судить как о качестве корвета, так и об умелости его экипажа. Но и он в свою очередь смог проявить себя, оправдав репутацию офицеров французского флота, слывших весьма искусными в маневрировании. Его блестящее понимание тактики морского боя выявилось позднее. Что же касается личной отваги капитана, то в ней никто не сомневался.
В этих сложных условиях молодой офицер показал себя весьма незаурядным командиром. Он обладал твердым характером, большой душевной силой, неизменным хладнокровием и умел не только предвидеть события, но и принимать правильное решение. Короче говоря, то был настоящий моряк, и этим все сказано.
Во второй половине марта корвет обследовал берега острова Лимнос. Этот остров, самый крупный в этой части Эгейского моря, имеет пятнадцать лье в длину и пять шесть в ширину. Как и соседний с ним остров Имброс, он совершенно не пострадал от войны за независимость, но пираты не раз доходили до самого его рейда и захватывали торговые корабли. Чтобы пополнить свои запасы, корвет бросил якорь в порту Лимноса, где в ту пору скопилось множество судов. Тогда на Лимносе сооружалось немало кораблей, и если новые суда не достраивались из страха перед пиратами, то законченные корабли по той же причине не покидали порт. Это и приводило к его загромождению.
Сведения, полученные здесь командиром д'Альбаре, могли лишь укрепить его в намерении продолжать путь на север Архипелага. Ему и его офицерам не раз приходилось слышать имя Сакратифа.
- Эх! - воскликнул капитан Тодрос. - Не терпится мне столкнуться лицом к лицу с этим мерзавцем, который кажется почти легендарным! По крайней мере я убедился бы, что он существует.
- А разве вы сомневаетесь в этом? - живо спросил Анри д'Альбаре.
- По совести говоря, командир, - отвечал Тодрос, - если хотите знать мое мнение, я почти не верю в существование Сакратифа. Кто может похвастать, что когда нибудь видел его? Возможно, что это просто боевая кличка, которую по очереди принимают главари пиратов! Видите ли, я полагаю, что многие носители этого имени уже висели на реях фок мачты. Впрочем, это неважно! Самое главное было вздернуть этих негодяев, и это было сделано!
- Пожалуй, это так, капитан Тодрос, - заметил Анри д'Альбаре. - Это могло бы объяснить ту вездесущность, которую приписывают этому Сакратифу!
- Вы правы, командир, - добавил один из французских офицеров. - Если Сакратифа, как говорят, в одно и то же время видели в разных местах, значит этим именем пользуются сразу несколько пиратских главарей.
- И делают это для того, чтобы вернее сбить со следа порядочных людей, которые за ними охотятся! - подхватил капитан Тодрос. - Но я повторяю еще раз: есть только один способ добиться, чтобы это имя исчезло, - схватить и повесить тех, кто его носит… и даже тех, кто его не носит! Тогда уж настоящему Сакратифу, ежели он существует, не удастся ускользнуть от веревки, которая давным давно по нем плачет!
Капитан Тодрос был прав, но главная трудность заключалась в том, чтобы обнаружить этих неуловимых злодеев.
- Капитан Тодрос, - спросил затем Анри д'Альбаре, - не встречалась ли вам в первые месяцы плавания "Сифанты" или во время ваших прежних кампаний саколева водоизмещением в сотню тонн под названием "Кариста"?
- Ни разу, - ответил тот.
- А вам, господа? - добавил командир, обращаясь к офицерам.
Но ни один из них ничего не слышал о саколеве, хотя почти все плавали по морям Архипелага с самого начала войны за независимость.
- Не приходилось ли вам слышать имени Старкоса, капитана "Каристы", - настойчиво продолжал свои расспросы Анри д'Альбаре.
Это имя было совершенно неизвестно офицерам корвета. Впрочем, в том не было ничего удивительного, ибо речь шла всего лишь о владельце обыкновенного торгового судна, каких в портах Леванта встречаются сотни.
Однако Тодрос смутно припоминал, что он как будто слышал имя Старкоса во время одной из стоянок в порту Аркадия, в Мессинии. Это имя принадлежало капитану одного из тех промышлявших контрабандой судов, которые переправляли на берберийский берег невольников, проданных турецкими властями.
- Впрочем, это, должно быть, другой Старкос, - добавил он. - Тот, говорите вы, владелец саколевы, а саколева не пригодна для такой торговли.
- В самом деле, - согласился Анри д'Альбаре и прекратил разговор.
Но он не мог не думать о Старкосе, так как его мысли неизменно возвращались к непостижимой тайне исчезновения двух женщин - Хаджины Элизундо и Андроники. Теперь два этих имени были нераздельны в его воспоминаниях.
Двадцать пятого марта "Сифанта" находилась возле острова Самофракии, в шестидесяти лье к северу от Хиоса. Если учесть, сколько времени было ею затрачено на пройденный путь, то станет ясным, что в этих местах она должна была обшарить каждый уголок. И действительно, там, где из за мелководья не мог пройти корвет, разведку производили его шлюпки. Но пока что все поиски оставались безрезультатными.
Остров Самофракия подвергся во время войны жестокому опустошению, и турки все еще держали его под своим гнетом. Можно было предположить, что за отсутствием удобной гавани корсары находили надежное убежище в многочисленных бухтах. Над островом высится гора Саос, достигающая пяти шести тысяч футов; с такой высоты дозорным нетрудно заметить любой корабль и дать о нем знать, если он покажется им подозрительным. Предупрежденные таким образом заранее, пираты имели полную возможность скрыться, прежде чем им будет отрезан путь. Вероятно, дело обстояло именно так, ибо в этих почти пустынных водах "Сифанте" так и не встретился ни один корабль.
Тогда Анри д'Альбаре взял курс на северо запад с тем, чтобы миновать остров Тасос, расположенный приблизительно в двадцати лье от Самофракии. Корвету пришлось лавировать, борясь с сильным встречным ветром; но вскоре он оказался вблизи берега, где море было спокойнее, и условия плавания стали более благоприятными.
Как непохоже сложилась судьба у различных островов Архипелага! В то время как Хиосу и Самофракии пришлось так много выстрадать от турок, Тасос, подобно Лимносу или Имбросу, не знал военных столкновений. Все население Тасоса составляют греки; нравы там патриархальные; мужчины и женщины до сих пор еще сохраняют в убранстве, одежде и прическах все изящество античного искусства. Турецкие власти, которым этот остров был подчинен с начала пятнадцатого века, могли бы беспрепятственно разграбить его, не встретив ни малейшего сопротивления. Однако в силу какой то необъяснимой привилегии и несмотря на то, что богатство жителей острова само по себе могло возбудить вожделение этих весьма беззастенчивых варваров, Тасос до сих пор оставался нетронутым.
И все же, не прибудь туда "Сифанта", острову, вероятно, пришлось бы узнать все ужасы грабительского нападения.
Дело в том, что 2 апреля порту, который расположен на севере Тасоса и в наши дни носит имя Пиргос, угрожала высадка пиратов. К острову подошли пять или шесть пиратских кораблей по типу - мистики и жермы, в сопровождении бригантины, вооруженной дюжиной пушек. Высадка бандитов на острове несомненно привела бы к катастрофе, ибо население его не было искушено в сражениях и не располагало достаточными силами для сопротивления.